Океан для троих (СИ) - Минт Реджи
Солнце пару раз побаловало, но потом нырнуло в серую хмарь окончательно и светило оттуда бельмом, постепенно приобретающим красные тона – время шло к закату.
Когда слева внезапно возникла громада чужого корабля, кто-то из команды не выдержал и заорал. Дороти не обозналась – это действительно был налландец, такие сходили со стапелей полвека назад. Узкий, хищный силуэт. Высоко задранный нос, четыре мачты без парусов. Такому паруса не нужны.
Правда, орудий небогато – всего пятьдесят. Налландцы любили хищные контуры фрегатов, но перегружать пушками их боялись. По доскам правого борта тянулись цепочки громадных темных кругов, которые мельчали ближе к палубе. Налландец явно побывал в объятиях кракена. А из этих объятий уходят только в царство теней.
– Знаешь его? – спросила Дороти у Морено.
Тот хмуро покачал головой.
Налландец не обратил на живых внимания и приближаться не стал. Помаячил по левому борту и исчез беззвучно, чтобы спустя мгновение появиться впереди.
– Демонское отродье, – мрачно пробурчал Фиши и заложил руль так, чтобы стать в фарватере призрака-налландца. – И мы премся в самый их рассадник.
Дороти высматривала “Холодное сердце”. Один раз нечто похожее мелькнуло на горизонте, и судя по тому, как вскинулся Морено, Дороти опознала его верно.
“Каракатица” упрямо перла вперед. “Свобода” следовала за ней, прикрываясь налландцем, который, раз их обогнав, уже больше не петлял, а шел по прямой, то появляясь, то исчезая. Небо постепенно серело, волны становились все темнее, и под гребнями начали мелькать бурые крупные листья и стебли – корабли входили в гиблое сердце моря.
Без особой нужды сюда никто не совался – ни военные, ни тем более торговцы, а там, где нет торговцев – там и пиратов не видать. Море Мертвецов хоть и было судоходно, но сэкономленные сутки могли обернуться опасным штилем. А попавшее в него судно было обречено – течение втягивало беспомощный корабль в ту часть моря, где царили бурые гигантские водоросли, чье цветение круглый год придавало воде странный зеленый оттенок. Вырваться из этого плена удавалось единицам – в основном смельчакам на шлюпках, которые садились на весла и гребли на восток, потихоньку выбираясь на большую чистую воду. Однако тут нужно было запастись двойным везением – не только выйти из зеленых вод, но и благополучно повстречать на своем пути корабль, потому что одинокая шлюпка в открытом море – верная смерть.
Призракам на водоросли было начхать, а вот тяжелая “Свобода” здорово рисковала, заходя так глубоко в сплетение растений. Оставалось рассчитывать на то, что Филлипс не станет забираться в самую глубь и удовлетворится краем живой ловушки. Так и случилось. Спустя некоторое время “Каракатица” сменила курс и замедлила ход, явно вставая на якорь. Запутать цепь в толстенных сплетающихся стеблях было нетрудно.
“Свобода”, мягко покачиваясь на волнах и повинуясь течению, осторожно подходила к “Каракатице” с северо-запада.
Призраки осторожность соблюдать не стали, возникли чуть ли не разом все, окружив утлую скорлупку “Каракатицы”, которая на их фоне выглядела как муравей рядом со слонами.
Дороти не ошиблась, “Холодное сердце” тоже было здесь. Оно стояло чуть впереди налландца. Сразу за ним возвышалась громада “Закатной лилии”, которую легко было опознать по облезшему огромному цветку на носу. Бригантина, с которой они сцепились еще в Йотингтонском порту, возникла прямо перед “Свободой”, и Фиши пришлось постараться, чтобы ее обогнуть – потому что неизвестно было, что станется, врежься они в призрака.
Оказалось, что Дороти сосчитала не всех.
Они встали полукругом – “Лилия”, “Грозовая чайка”, затем хищный налландец с обглоданными мачтами. Имперская трирема – до сих пор сохранившая светлый цвет досок и блеск медных заклепок, корабль паломников, обвешанный тусклыми славящими богов стягами, встал рядом. За ним из воздуха соткалось “Холодное сердце”, мигнуло и опять исчезло, появилось вновь, и у Дороти закололо под ребром.
Рядом с кораблем Дорана встал еще один галеон – даже не разберешь чей, не корабль – остов. За ним редкий зверь – торговый коф Республики, опознать который можно было только по пяти огрызкам, оставшимся от мачт, да по приметному льву тальянских князей на носу. Корабли возникали из ниоткуда, мерцающие, жуткие, мертвые. Но почему-то упрямо идущие за обычным пиратским судном.
Морено махнул рукой, и команда растворилась среди мачт и ящиков, прячясь.
Дороти и Морено скользнули ближе к борту, оттуда наблюдать было безопаснее, да и обзор открывался получше.
Дороти спряталась за мачтой, а Морено выбрал укрытием два поставленных друг на друга ящика, на которые были наброшены рваные сети. Позади плеснуло – Саммерс опустил якорь, ни единого раза не звякнув цепью.
Все-таки иногда Дороти жалела, что это не ее команда.
“Каракатица” покачивалась на волнах, повернувшись носом ко всем остальным и прибрав паруса. Выглядела пиратская мечта не ахти. Доски местами вырваны, с мачт сбита латунная оковка, затворы амбразур зачем-то сняты с петель, на носу свалено неопрятной кучей какое-то барахло – обрезки и обломки досок, канаты, бочки, ящики из-под пороха и провианта. Словно на борту побывали воры и сгребли все бесполезное в одну кучу, а где-то рядком сложили ценности. От когда-то сплетенных на бушприте щупальцев деревянной каракатицы оторваны куски. Часть парусов вовсе снята с рей, так что “Каракатица” сейчас при всем желании не смогла бы удрать далеко.
Морено, увидев это из своего укрытия, ругался тихо, но так отчетливо, что Дороти побоялась, что их услышат.
– Морено! Тише…
– Сукины дети… Оторвали заклепки, сняли паруса, ободрали борта! Этот сучий алантийский потрох изуродовал мою бедную девочку… Я его на ремни порежу, а его блядскую команду повешу на рее! Да как он мог!…
– Мог, – прошептала Дороти. – Еще как мог, особенно если искал и не мог найти то, что ты запрятал. Морено…
– Чтоб его демоны драли, твоего Филлипса. Якорь ему в грызло! – тихо отозвался Черный Пес, потом быстро выглянул из-за ящиков, всмотрелся во что-то и с торжествующей улыбкой спрятался обратно. – Два якоря. Не нашел. Говорю ж, куда ему, солдафону!
– Этот солдафон зачем-то стянул на себя всех призраков здешних морей, и нездешних тоже. Что он собирается делать?
– Продавать. Эта гнида привезла украденный товар и позвала покупателей. И теперь он хочет не прогадать с ценой…
Шепот Морено перебил выстрел пушки. Это внезапно ожившая “Каракатица” дала сигнал к началу торгов.
Глава 28. Мертвые не торгуются
Привычного раскатистого эха у выстрела не вышло – звук словно поймал кто-то в мягкие рукавицы.
Призраки на залп не отреагировали – по-прежнему стояли на якорях, как обычные корабли, только “Лилия” рябила и двоилась, а древняя трирема исчезла на несколько мгновений и появилась снова.
Бригантина так и вовсе выглядела как нормальное судно, и если бы Дороти не помнила, как быстро она может превратиться в корабль из преисподней, вполне могла подумать, что она затесалась сюда по ошибке.
– Чего они ждут? Почему не начинают? – еле слышно спросил она у Морено.
Тот пожал плечами и оскалился:
– Трудно поставить на кон то, чего у тебя нет. Будет блефовать. Ну я бы на его месте точно блефовал – отдать всю “Каракатицу” вместе с секретом он не может, ведь по воде ходить алантийцы пока не научились, а на призрачных корытах далеко не угребешь. Будет трепаться и ждать, пока проклятые сами что-то предложат, – и Морено добавил пару ругательств, характеризующих Филлипса настолько всестороннее, что Дороти засмеялась. Что Черный Пес умел – так это добавить красок.
Предсказание сбылось, но отчасти. На носу у “Каракатицы” возникло движение, а потом там появилось трое – Филлипс собственной мерзкой персоной, мисс Сара Бертон – канонирша, которая так легко обменяла жизнь Дороти на выгоду, и один из гарнизонных капитанов – видимо тот, чью пехотную сотню полковник взял в плавание.
