Даг из клана Топоров - Сертаков Виталий Владимирович
– Как это – отклонят свидетелей?
– Очень просто. Все должны быть уверены, что свидетели не врут. Например… если мы скажем, что у Гудрун родился ребенок от Снорри, нам придется найти двенадцать свидетелей до третьего колена родства.
Даг крепко задумался:
– И они… судьи не подождут нас?
– Так принято, сынок. Кто первый приехал к судьям, тот и прав.
Глава тридцать первая
В которой кузнец валит лошадь, Даг снова говорит правду, а братья Гудрун спасают всех от побоища
Уже к вечеру Даг убедился в правоте Хильды. На них напали перед самым закатом, когда долгие тени пролегли среди кочек и заухала первая сова.
Заснеженная дорога петляла между болот. На обочинах вздувались черные пузыри, прямо из земли валил пар, повсюду торчали засохшие мертвые стволы, покрытые лишайником. Лошадей вели медленно. Впереди каравана пешком шли двое опытных следопытов, они высоко держали фонари и прощупывали ненадежные колеи. Горм Одноногий вполголоса ругался на местных бондов, которые не удосужились накидать до осеннего разлива бревен и хотя бы немного укрепить дорогу.
После очередной редкой развилки слева моргнул огонек, потянуло дымком, а путь головным саням заступили крепкие парни с оружием. Выглядели они не слишком приветливо. Их старший, осанистый толстощекий мужчина средних лет в волчьей безрукавке и шерстяных засаленных штанах, сидел верхом на низкорослой кобыле и опирался на копье.
– Доброго пути, Северянин, – прогудел он, не сдвигаясь с места. – Отчего так спешишь? К вечеру будет сильный буран, можно отморозить ноги и себе, и лошадям, лучше заверни в гости…
Сверкер и Горм быстро огляделись. Помощи ждать пока не приходилось, они слишком далеко оторвались от каравана Глума и других родичей. Колеи позади саней заметала поземка, огни справа оказались не признаком жилья, а всего лишь кострами временного лагеря.
Олав жестом остановил напрягшихся слуг, смело вылез из саней, подошел к всаднику почти вплотную. Другие незнакомцы тронули коней, подбираясь ближе. Сверкер незаметным движением вытащил стрелу, изготовился стрелять. Горм Одноногий расслабленно опустил плечи, положил руку на меч. Хильда схватила длинный скрамасакс.
– Это ты, Льот? И тебе доброго пути, – холодно поздоровался кузнец. – С каких это пор ты заботишься о моих ногах и моей скотине?
– Я всегда рад путникам. Особенно приятно видеть родственников славной Ингрид, – оскалился тот, кого звали Льотом.
Даг чуял хитрое гнилое нутро этого человека, хотя внешне незнакомец располагал к дружеской беседе. Его красная толстощекая физиономия светилась радушием.
– Не знал я, что ты приобрел ферму в этих краях, – Олав скептически оглядел болото, – Однако мы торопимся, Льот. Если ты едешь на тинг, мы встретимся там. Я буду рад угостить тебя в моей землянке жареным кабаном и медом.
Краснорожий снова неприятно ощерился. Его люди потихоньку приближались, охватывая караван Олава молчаливым полукольцом. К счастью, они не могли замкнуть кольцо, потому что вязли в болоте. Некоторые спешились, но тоже не могли проскочить незаметно. Слуги Северянина выступили вперед, загородив крупами коней сани с женщинами. Все держали луки наготове. Слишком узкие дороги мешали маневрам обеих сторон.
– Ферма мне пока ни к чему, – хмыкнул Льот. – Пусть другие копаются в навозе. Я люблю охоту и свободу. Но здесь у друзей добрый ночлег. Что молчишь, Олав? Разве ты хочешь обидеть хозяев?
– Кто же твои добрые друзья? – не повышая голоса, осведомился Северянин. Он обвел рукой развилку дорог и как бы невзначай положил ладонь на морду Льотовой кобылы. – Я не вижу здесь добрых друзей, Льот. Зато я вижу двоих клейменых рабов, пытавшихся избавиться от клейма. Наверняка их давно ищут хозяева. Еще я вижу за твоей спиной человека, который обманул мою тетку Ингрид. Он перевозил на ее лодке беличьи меха и сбежал не заплатив.
– Это серьезные обвинения, Северянин. А что, если тех, кого ты обозвал треллями, давно отпустили на волю? Что, если тебе придется извиниться за нанесенную обиду?
– Тогда я извинюсь. Но не здесь, а на тинге.
– Я смотрю – твои люди сразу хватаются за оружие, – усмехнулся Льот. – Темнеет быстро, ветер сильный. Так легко промахнуться из плохого лука, да и стрел жалко…
– У моих людей луки из наборного тиса, – успокоил кузнец. – Ты хоть слышал, что такое наборный тис, Льот? Мой брат Свейн купил их в Хедебю у англичан. Не смотри, что лук короткий. Мой брат достает из него белку за двести шагов. Даже в темноте, Льот.
Олав внезапно сделал очень странную вещь. Он крепко ухватил под узцы кобылу Льота и пригнул ее голову вниз. Кряжистый широкоплечий кузнец обладал огромной силой, но редко ее использовал вне кузницы. Его собеседник попытался сдвинуться с места, но не смог. Льот покраснел еще сильнее, затем побледнел. Кобыла под ним хотела вырваться, но Олав держал ее железной рукой, а другой рукой закручивал на ее горле кожаный ремень подпруги. Кто-то засмеялся.
– Это Льот Умная Собака, он хороший охотник, – сквозь зубы проворчал Горм. – Мы с ним не в ладу, он дважды обманул тетушку Ингрид. Не заплатил полную цену за перевозку мехов и сумел выкрутиться. Люди прозвали его Умной Собакой, а он еще и гордится своим прозвищем. Он ходит в дружках у Харека Менялы…
– Зачем мучаешь мою лошадь? – Льот заметно разозлился, но не мог ничего поделать. Он должен был либо поднять на Олава оружие, либо как-то освободить голову кобылы. Бедное животное уже хрипело, а кузнец пригибал ее все ниже к земле. Слуги Льота, пешие и конные, топтались на месте, не зная как поступить. Зато все мужчины из каравана Северянина изготовились стрелять. Даг чувствовал, как у Сверкера от напряжения задрожало плечо.
– Скажи честно, что тебе нужно, – предложил Олав, – не виляй, как лиса. Если ты мужчина и говоришь с равным, слезай и убери оружие.
– Нас больше, Северянин, и мы… – Льот не договорил, потому что его лошадь упала на колени. Бравый охотник не удержался в седле, вынужден был опереться на копье и чуть не свалился на дорогу. Он разогнулся, красный и злой, но тут же столкнулся взглядом с молодым пастухом, данником Северянина. Пастух почти в упор целил в него копьем с железным зазубренным наконечником.
– У меня хорошие стрелки, и наконечники ковал я сам, – Северянин говорил так, словно ничего не произошло. Он отпустил несчастную кобылу, она в испуге отскочила. – Льот, мы успеем убить пятерых из вас, а затем постараемся убить еще пятерых. Лучше вам уйти.
Кобыла Льота задними ногами соскочила с дороги и провалилась глубоко в ледяную болотную грязь. Старина Горм был прав – местные бонды, которым полагалось следить за состоянием торговых трактов, давно плюнули на свои обязанности. Нижние слои досок прогнили, дорожное покрытие ходило ходуном. Люди Льота кинулись к своему херсиру на помощь и потратили немало труда, чтобы извлечь его лошадь из грязи.
– А тебе лучше переночевать здесь, Олав Северянин, – соскочив на снег, опять затянул свою песню Льот. – Ни к чему тебе спешить на тинг. Не стоит тебе тягаться с могучими бондами. Не стоит раздувать костер…
Даг с закрытыми глазами чувствовал биение чужих сердец. Эти люди, которых привел с собой охотник Льот, они вовсе не были добрыми хозяевами и не ждали гостей. Но напасть в открытую они тоже побаивались, кружили, как трусоватые псы.
– Тебя послали, чтобы запугать меня? – нахмурился Олав. – Я думал, что ты – охотник. Не знал, что ты прислуживаешь ворам.
Ладонь Северянина опустилась на шишковатое навершие меча.
– Я не холоп, чтобы меня посылать, – выпятил грудь Льот.
Даг потянулся к своему левому сапогу, тоже достал нож. Он пообещал себе, что ударит в горло всякого, кто попробует дотронуться до матери. К сожалению, большой меч был ему пока не по силам…
– Эй, вы, сворачивайте налево, – приказал один из всадников, скрывавший лицо под капюшоном. – Сворачивайте, чтобы не пришлось гнать вас силой.
