Варвара Иславская - Жемчужный принц
– Эти тетки нарочно утроили представление, чтобы повеселиться. Ты только не падай духом. На, поешь. – И Млада протянула кукле тарелку с пирожками. – Кристина, ты слышишь меня? Эй, Кристина! – Млада слегка дотронулась до восковой руки куклы, та качнулась, и застыла.
– А-а! – заорала Млада. – Кристинка умерла! Господи, что же вы наделали!
По крутой лестнице, ведущей на второй этаж, послышались тяжелые шаги сеньоры Феодора, которая услышав крик Млады, решила прийти и объяснить все племяннице.
– Ты что кричишь? – строго спросила она Младу, поправляя чепец и расправляя складки белой юбки.
– Кристина умерла, – всхлипывая и глотая слезы, ответила Млада.
– Ты что не видишь, что это восковая кукла?
– Нет.
Тогда Феодора взяла куклу за руку и постаралась придать ей другое положение. Рука не слушалась.
– Посмотри ей в глаза.
– Я боюсь, – сказала Млада, но все-таки выполнила тетушкину просьбу. Глаза куклы были сделаны из темного стекла. Робин в страхе выбрал не тот цвет. – А что произошло?
– Ничего. Просто ночью Кристину похитил Робин, а нам на память оставил эту куклу. Вот и все.
– Значит, венчание все-таки состоялось? – спросила фрау Фредерика и вышла из-за колонны, где она, в красно-коричневом боевом окрасе и вздыбленных перьях, уже давно стояла на боевом посту.
– Несомненно, – фрау Фредерика, – и я выполнила вашу просьбу.
– Благодарю вас, сеньора Феодора, – надменно ответила Фредерика, – но не такой судьбы я хотела своей племяннице.
– Мы не властны над судьбой.
– Тогда я сегодня же уезжаю домой в Бельгию.
Фрау Фредерика повернулась, чтобы гордо покинуть помещение, но вдруг спохватилась, обернулась и просто сказала:
– Передайте Кристине мое родительское благословение. Я все расскажу ее матери. Королева Луиза разумна и не станет препятствовать счастью дочери. – И Фредерика впервые за все пребывание в Венеции улыбнулась доброй тетушкиной улыбкой, которая необыкновенно преобразила ее вечно недовольное лицо, превратив в милую даму средних лет с серыми глазами и красивой линией губ, которые она по привычке постоянно поджимала.
– Прощайте, сеньора Феодора.
– Прощайте, фрау Фредерика.
Красная лодка снова летела по чернильным волнам, через серые облака, словно целясь в ночь. Черные волосы Кристины развевались на ветру, а глаза горели, как две синие звезды. Робин изо всех сил нажимал на весла.
– А он ждет меня, Робин? – спросила Кристина.
– Еще как! – тряхнув ушами, сказал эльф. – Мы почти уже приехали. Смотри, вон Жемчужный остров. Теперь он принадлежит тебе и принцу Перлю.
Кристина с благоговением посмотрела на белеющий вдали замок, окутанный зелеными садами, которые словно шептали ей слова любви. На берегу, она разглядела высокую фигуру принца, который всматривался вдаль и ждал ЕЕ!
– Он ждет меня. Робин! Ты слышишь, Робин? Он меня ждет! Я специально надела венчальное платье и кружевные перчатки!
Потом Кристина зажгла две свечи, принесенные из храма Ассунты.
Почуяв что-то недоброе, Робин немного насторожился, однако промолчал.
По мере приближения лодки к берегу, Кристины все четче и четче видела сосредоточенно-взволнованное лицо принца. Когда до берега оставалось всего каких-то десять метров, Кристина спрыгнула в воду и, держа в руках две горящие свечи, побежала к принцу.
– Перль! – кричала она, а пламя двух свечей разгоралось в воздухе оранжевым факелом.
Принц смотрел на Кристину и ему снова вспомнились материнские руки в кружевных перчатках. Где-то наверху, в рваных ночных облаках послышались звуки пассакалия и привиделась девушка, плывущая к нему под звуки органа. Сердце принца сжалось, губы задрожали от волнения, и в сознании пронеслись старые, как мир слова: «Я люблю тебя». Нет, в этот момент он не думал о любви и не собирался делать признание. Слова пришли сами и теперь казались такими же естественными, как море, темно-синее ночное небо, звезды и его неповторимый Жемчужный остров.
Кристина подбежала к нему и остановилась. Она не бросилась к нему на шею, у нее просто не осталось для этого душевных сил. Она стояла и, держа в руках две свечи, восхищенно смотрела на принца своими синими глазами.
– Я люблю тебя, Кристина, – просто сказал принц и взял у нее одну свечу.
И со свечами в руках встали они лицом к Жемчужному замку.
Вдруг небо почернело, и по нему поползли белые сверкающие полосы. Раздался душераздирающий удар грома и ослепляющие вспышки молнии, которые беспощадно били по белому дворцу, пока он не стал постепенно разрушаться. С диким грохотом падали камни, балконы, звенели битые стекла, трещали стены, из которых в страхе вылетали летучие мыши, гигантские птицы и двуногие создания в черных одеждах. Среди всей этой нечисти были и покорные служанки в своих неизменных белых платьях. Да только в спешке они позабыли накинуть черные плащи, и теперь каждый мог видеть их истинное обличие: плоские темные лица, крючковатые носы и черные глаза. Слышалось нечеловеческое курлыканье, стоны и хлопанье многочисленных крыльев. А белые гигантские глыбы камней все падали и падали…
– Что это? – в ужасе спросил принц. – Что происходит с моим королевством?
– Вашего королевства больше нет, – с грустью ответил Робин. – Свет Ассунты разрушил его, и нечистая сила покидает ваши чертоги. Величественно, но печально! – вздохнул эльф.
– Слава Богу, что ты не исчез, и лес остался не тронутым, – весело сказала Кристина.
Действительно старый афинский лес спокойной шелестел густой листвой, продолжая рассказывать свои захватывающие сказки. Туманные верхушки деревьев возвышались над островом, и им не было дела до какого-то скандального замка, который разрушался у него на глазах.
Вдруг послышался раскатистый вопль тот ли умирающего зверя, то ли смертельно раненой птицы. То была агония Ригонда. Свет Ассунты не пожалел кровавого колдуна и, полоснув его по желтым глазам, оставил от него лишь лужицу темной воды.
Принц закрыл лицо руками и затрясся от плача.
– Почему ты плачешь, Перль? – спросила Кристина, обнимая мужа.
– Потому что я уже не принц. У меня нет ничего, Я – нищий, и тебе нужно вернуться обратно в Бельгию и подыскать себе достойного мужа.
Кристина вытерла глаза принцу и сказала:
– Во-первых, я люблю тебя, во-вторых, я полюбила вашу волшебную лагуну и в– третьих, я с детства ненавидела дворцы. Мне всегда казалось, что в них остановилось время, и ощущала себя куклой, которую кто-то, устало, дергает за веревочки.
– Эй, ребята!
Принц и Кристина повернули головы на крик и увидели, что к ним бежит Робин. В руках у него был ларец с драгоценностями Фаустины.
– Ваше Высочество, ваши апартаменты вместе с зеркальным шкафом и библиотекой остались целы. Только три грации немного пострадали. Но это не беда. Я думаю, что Кристина наведет порядок. А это ваше наследство, принц, – сказал Робин и протянул Перлю ларец принцессы Фаустины. – Конечно, этого недостаточно, чтобы стать дожем, но на достойную жизнь хватит.
– Но я уже не принц, – грустно сказал Перль. – У меня больше нет королевства.
– Почему? Буря не коснулась другой стороны острова.
– Все равно это уже не то.
– Для меня ты навсегда останешься принцем, – сказала Кристина и крепко поцеловала его в губы.
– А ты – принцессой Кристиной, – шутливо ответил принц со счастливой улыбкой на бледном лице.
Так сказали эти двое детей в пору наивной, юношеской любви, которой суждено было продлиться всего неделю. Но они все равно оказались правы перед становящимся все более лицемерным и более жестоким миром.
И началась их настоящая любовь. Сплетенье рук и тел, страстный шепот признаний, трепетанье любовных речей и душные ночи, во время которых они сознавали, что являются одним целым. Горя огнем страсти, они клялись друг другу в вечной любви, часто повторяя столь нелюбимое мужчинами слово «навсегда». В их распоряжении был весь остров с руинами белого замка и зеленым афинским лесом, который, казалось, благословлял их союз.
Иногда в моменты близости принц со слезами вспоминал Фаустину и сравнивал ее с Кристиной, но это были всего лишь игры мужского разума, благодарность за то, что эта простая ныряльщица научила его понимать других людей. С Кристиной принц забывал обо всем, растворяясь в этой 19-летней девушке, которая любила его как мать и часто, надев белые кружевные перчатки, ласкала его черные с легкой проседью кудри.
– Еще, еще, – мурлыкал Жемчужный принц. В этот момент он вспоминал свою мать королеву Маргариту и ее добрые глаза. Но синие глаза Кристины теперь стали его частью, словно летнее небо Адриатики, словно васильки, которые они посадили в огромной вазе на балконе.
– Сидя в беседке, под кустами сирени и жасмина, Кристина часто мечтала об их будущей жизни. Ей очень хотелось изучить морское дело и начать работать. И тогда из нее потоком лились рассказы об истории флота, типов военных кораблей, шхун и галер.
