Елена Крючкова - Дети Ирия. Ладомира
Тем временем над городом пронеслась колесница Перуна. Горожане и воины лютичей, сражавшиеся за стенами, увидев такое чудо, начали прославлять бога-громовержца:
«Славься Перун — Бог огнекудрый!Он посылает стрелы в врагов,Верных ведёт по стезе.Он же воинам — честь и суд,Правен он — златррун, милосерден!»[87]
Из колесницы Перуна вырвались огненные стрелы, направленные в саксонцев. Страх и паника обуяла их ряды. Небесный всадник выиграл время, спустившись на землю, он приземлился подле Рарога, которым управляла его дочь.
Саксонец, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, тем паче, что его сотоварищи разбежались при появлении небесной колесницы, продолжал крушить Рарог цепным моргенштерном, пытаясь добраться до Марцаны. Но тщетно, она ловко затаилась за механизмами. Наконец саксонец попытался залезть через дыру, образовавшуюся на месте стекла в носовой части летающей птицы.
Подоспевший вовремя Перун яростно взревел, мощным ударом палицы, раскроив назойливому саксонцу голову.
— Марцана! Марцана! Это я — Перун! — продолжал реветь он.
Дверь Рарога отворилась. Из чрева «птицы» появилась смертельно бледная Марцана с обнажённым мечом в руках.
— Забирайся в колесницу! Поговорим в чертоге! — жёстко скомандовал он, краем глаза улавливая траекторию полёта ещё одного Рарога, которым управляла Мокошь. И теперь он спешил из глубокого тыла саксонцев на помощь соплеменнице.
Марцана подчинилась и безмолвно забралась в колесницу. Тем временем Рарог Мокоши завис над местом крушения. Перун погрозил ей палицей. Мокошь поняла: по возвращении в Радогош соберётся родовой совет. А это не предвещало ничего хорошего…
Однако саксонцы даром времени не теряли. Под предводительством самого комтура фон Анвельта они спешили к колеснице. Анвельт, обладавший незаурядными способностями командира, сумел убедить своих людей, что спустившийся в золотой колеснице, запряжённой двумя лошадьми, бог венедов, также смертен. Ибо отчего он так устремился на выручку потерпевшего кружения Рарога? И только великий Логос вечен!
Не успел Перун забраться в колесницу и взмыть ввысь, как ему вслед посыпался град стрел. Но колесница быстро набрала высоту и стала для них недосягаемой. За Перуном последовала и Мокошь — к тому времени её Рарог потерял способность низвергать огненные стрелы.
— Неужели ты бросишь лютичей на произвол судьбы? Старгард будет выжжен дотла! — возмутилась Марцана, умоляюще глядя на отца. Тот не смог противостоять ей.
— Будь по-твоему… Но только один раз! — возопил Перун и направил колесницу прямо на саксонцев.
Несколько выпущенных огненных стрел достигли цели — в рядах захватчиков началась паника. Ландкомтур фон Линсбург был ранен, его уносили с поля боя на носилках. Фон Анвельт, тщетно пытаясь остановить бегущих с поля боя воинов ордена, посылал проклятия венедам и их диким богам.
Девана, Магура и едва, стоявший на ногах Прове, ликовали…
Умиравшие воины на поле брани и смертельно израненные ополченцы возносили молитвы Магуре, дабы она перенесла их души в Ирий. Дева-валькирия сражалась подле них, как простая смертная, но лютичи не знали об этом. И даже не подозревали, что красивая женщина, облачённая в латы — никто иная, как Магура, сошедшая из Радогоша.
Магура, стоя на городской стене, с окровавленным мечом к руках, обвела взором поле брани… На миг она задумалась: отчего её чтут, как деву-валькирию? Может быть, оттого, что в давние времена она исцеляла людей (как всегда, наперекор мнению отца Перуна). А для умирающих находила слова утешения, обещая им вечное блаженство в Ирии.
Ирий являл для Магуры мечту, впрочем, как для многих ирийцев, рождённых уже на земле. Затем, когда появился Логос, в Радогоше был принят закон, запрещающий ирийкам продолжение рода — Ваттена становилось всё меньше.
Магура делилась мечтой со смертными: ибо смерть не конец, а лишь начало другой жизни. Но только не на земле, а в Ирии.
Крестоносцы отступили, уцелевшие горожане отворили городские ворота. Магура наравне с простыми женщинами отправилась на кровавое поле битвы, дабы оказать помощь раненым. Она твёрдо решила покуда не покидать Старгард, а посвятить себя исцелению лютичей.
Глава 13
Воспользовавшись тем, что славяне понесли значительные потери, саксонцы закрепились на правом берегу Альбы. И начали спешно возводить деревянные заставы и дозорные башни. Орден не намеревался выпускать из рук захваченные территории.
Пусть не удалось разграбить Велегош, Старгард и Прагу — военная добыча выдалась богатой. К тому же, несмотря на все старания Руевита, Радегаста, Гамаюна и Алконоста, которые сражались на стороне лужан как простые воины, увлекая своим примером остальных, баварский ландкомтур сжёг город Поревит дотла. Однако многие лужане ушли в леса и оттуда совершали постоянные набеги на захватчиков.
Ландкомтур фон Хогерфест вернулся в Хаммабург. Предстоял раздел военной добычи. Да и было ландкомтуру о чём поразмыслить. Присутствие на поле боя богов венедов не давало ему покоя. Предстояло обсудить на орденском капитуле, как противостоять дикарям и продолжить экспансию их территорий.
До сего похода орден серьёзно нападал на земли венедов почти триста лет назад — добыча выдалась богатой. Однако после этого интересы ордена устремились к Византии, будоражащей воображение Авиньона своей роскошью. О венедах надолго забыли. На Византию орден Золотого креста предпринимал множество крестовых походов, но подчинить её своему влиянию полностью не удавалось. Византийцы лишь платили дань ордену. Наконец при жизни ландмейстера фон Хогерфеста амбициозные планы Авиньона были претворены в жизнь: Византия приняла Логоса, и главой её церкви стал ставленник Верховного епископа.
В былые годы саксонцы часто тревожили венедов набегами: грабили, отбирали урожай, уводили пленных. Но никогда не видели, чтобы боги дикарей кружили по небу в золотых колесницах и крушили ряды рыцарей огненными стрелами.
Ландмейстер решил, что необходимо отписать письмо не только магистру (о его смерти ландкомтур ещё не знал), но и в Авиньон, самому Верховному епископу Григорию IX.
В Хаммабург постепенно стекались силы ландкомтура Эрика фон Линсбурга. Комтур Конрад фон Анвельт со своими людьми переправился через Альбу и встал лагерем подле стен орденского замка.
Комтур отдал распоряжение своему секретарю со всем тщанием описать и оценить военную добычу его подразделения. Затем комтур приказал помыть, накормить и привести в порядок пленников, сам же отправился в женский шатёр, где содержались молодые красивые девушки, среди них и Ладомира.
Молодая женщина поразила комтура своей покорностью и сговорчивостью, он прекрасно понимал — красавица намерена выжить. Войдя в шатёр, фон Анвельт придирчиво взглянул на неё. Ведь дикарке предстоит отправиться в замок к самому ландмейстеру, а может быть, разделить с ним ложе. Комтур удовлетворённо причмокнул и приказал маркетантке приготовить девушку к особому случаю. Маркетантка не удивилась приказу — дикарка была хороша и желанна, стало быть, фон Анвельт приготовил её в подарок вышестояшему чину.
Комтур Конрад фон Анвельт отправился к своему непосредственному командиру Эрику фон Линсбургу, также ставшему походным шатром подле Хаммабурга. Он намеревался предоставить Линсбургу отчёт о захваченной добыче, пленниках и потерях. Состояние здоровья Линсбурга было тяжёлым, многочисленные раны кровоточили и доставляли сильнейшую боль. Однако ландкомтур нашёл силы принять своего подчинённого. Он лежал на походном ложе, укрытый шерстяным одеялом. Тело его покрывали окровавленные повязки.
Войдя в шатёр, фон Анвельт опустился на одно колено перед ложем командира.
— Рад видеть, что вам уже лучше, мой ландкомтур! — бодро произнёс фон Анвельт. Тот в ответ слабо улыбнулся.
— Хвала Логосу, всё обойдётся… И я ещё посчитаюсь с дикарями… — слабо произнёс фон Линсбург.
— Так и будет, мой ландкомтур! — по-военному отрапортовал Конрад. — Я принёс отчётность о добыче, захваченной у венедов.
Комтур протянул командиру пухлый свиток. Тот жестом указал на походный стол, на котором виднелось уже несколько подобных отчётов.
— Я уже разговаривал с рядом комтуров, Конрад… — задумчиво произнёс фон Линсбург. — Скажи, что ты думаешь о появлении венедских богов на поле брани?..
Конрад усмехнулся.
— Если бы они были сильны, что испепелили бы наше войско в прах! Однако этого не произошло! В величии Логоса нет сомнений!
— Надеюсь, твои люди думают также…
— Разумеется, мой ландкомтур! — заверил Конрад. Он не стал рассказывать командиру, что в рядах лучников, пехотинцев и вспомогательных войск пробежала-таки волна страха и сомнения — они спешно покидали поле боя, дабы укрыться в лесу.
