Лихолетье (СИ) - Романов Герман Иванович
— Я военный, Григорий Борисович, служил всю жизнь честно, чтобы не говорили злые языки. И готовь также ревностно служить в рядах Сибирской армии, раз вы боретесь за сохранение единства страны. Я не политик, все решения о месте Сибири в составе России будут принимать после победы над большевиками. Но я готов послужить дальше на любой должности, на которой вы меня сочтете полезным для общего дела, и в том чине, который будет моему новому положению соответствовать.
— Вас аттестуют в полковники, Сергей Михайлович, если ваше здоровье позволяет вам служить.
— Позволит, Григорий Борисович, рука начала двигаться, врачи говорят, что будет намного лучше уже через месяц.
— Хорошо, будем надеяться на это, товарищ полковник — приказ я отдам сегодня, как только получу от вас рапорт, который вы немедленно напишите. Но скажу сразу — в братоубийственной войне вы участвовать не будете. Не нужно, чтобы большевистская пропаганда объявила это местью, — Патушинский указал взглядом на руку. И оценил, что великого князя не перекосило от обращения — хорошо осведомился уже о нововведениях. И как-то невольно подтянулся — пусть из Дома Романовых, но военная косточка, и принял его за прямое и непосредственное начальство.
— Я назначаю вас инспектором артиллерии Приамурского военного округа. Отправляйтесь во Владивосток, там проведите ревизию портовых складов на предмет хранения военных грузов. Особенное внимание обратите на боеприпасы — они очень нужны на фронте. Учтите — наши войска выкатились за Волгу, и наступление продолжается. Восточный фронт восстановлен, и впереди, как только будет нанесено поражение большевикам, освобождение нашей земли от германских оккупационных войск. Доклад кроме военного министерства отправите на комфронта генерал-лейтенанта Болдырева, он должен знать о боеприпасах, которые нам можно отправить в распоряжение войск. Ваш рапорт должен лежать через полчаса у меня на столе, Сергей Михайлович — с этой минуты вы считайтесь на службе.
— Есть, ваше превосходительство, — увидев, что Григорий Борисович встал, быстро поднялся и великий князь, глаза которого радостно заблестели. И обращался уже по уставу как положено к члену Директории и военному министру, несмотря на невысокий чин последнего…
Великий князь Сергей Михайлович, генерал-инспектор артиллерии, деятельность которого на этом посту неоднозначна — и дурное, и хорошее. Это и «французские откаты» от военных заказов на орудийных заводах «белль Франс» (проще говоря казнокрадство), и действительно полезное реформирование «бога войны», особенно после унизительного поражения от японцев в приснопамятном пятом году, после заключения позорного мира графом Витте- «Полусахалинским»…
Глава 38
Смысла убивать Константиновичей не было никакого, как и политического резона. Они даже не «императорские высочества», а «князья императорской крови», потому что только прадед восседал на престоле. Палей же хоть и сын великого князя Павла Александровича, то есть двоюродный брат убитого Николая II , но от морганатического брака и официального отношения к правящей династии не имел, так, самый «последний в очереди», как сказали бы в последние годы перестройки.
Шансов на престол никаких — даже гипотетических, и причисленных к разряду даже ненаучной фантастики!
Так что из пяти казненных князей в Алапаевске только один Сергей Михайлович мог быть вполне законной мишенью, все же возглавлял ГАУ, его можно было обвинить в казнокрадстве, как и в том, что стоял относительно близко к престолу.
Но и только — под «вышку» тут никак не тянет, не тот перечень прегрешений, на фоне олигархов и генералов из моего времени имеет практически незапятнанную репутацию, даже балерину матильду Кшесинскую не притянешь. Ведь по тому же «делу» можно Ильича притянуть, раз с балкона ее дома перед матросами выступал. Да и сейчас Сергей Михайлович на месте будет — все же по прошлому положению являлся шефом Владивостокской крепостной артиллерии, так что в городе его воспримут, особенно после известных событий. Да и интервентов он способен выпроводить восвояси — те живо почувствуют, какими ветрами потянуло.
Тем не менее, всех пятерых изначально обрекли на ритуальную казнь, уж больно многие проделанные вещи на таковую походят. Не месть, помноженная на классовую ненависть, не самоуправство местных «товарищей» — организованное и подготовленное действо, проведенное в одно время в двух местах. Да и сами казни странные — именно соблюдение каких-то правил, на которые дала разрешение именно Москва. А точнее один человек, принадлежащий, как сказал один юморист, к австрийской национальности, Яков Свердлов, имевший совсем иное имя и фамилию, и очень широкие связи в различных слоях общества. Приятель нашего уральского «кролика», что в «президенты» набивался — а тот масон из ложи «Большой Медведицы», как и мой давний знакомец Керенский.
Мерзкая персона «товарищ Яша», если посудить беспристрастно, но чьим именем в моем времени называли не только районы в любом городе, или улицы, но даже целый огромный город-«миллионник», где и было проведено ритуальное убийство детей, больного мальчика и пятерых девочек, ни в чем не виновных, кроме своего рождения. И хорошо, что хватило решимости вернуть историческое имя города обратно.
Но что же мне делать со всеми этими молодыми князьями, вместо которых в шахте умерли двое их приближенных, оставшихся верными им до конца — управляющий делами и обычный слуга из крестьянской семьи. Можно ли считать это не случайностью?
Хм, «жизнь за царя» — этот момент можно хорошо обыграть, и ведь он произведет определенное впечатление на сибиряков. В информационной войне все средства хороши, просто тут кроме большевиков никто их всерьез не принимает, за исключением Сибири, и то по моему настоянию кое-как все же взялись за агитацию и пропаганду. И первые успехи налицо — мобилизацию не объявили, все солдаты на «контракте», и золотом получают жалованье, землицы им отрежут. Да и пенсию выдадут семьям, если убьют.
Так, чего-то меня не туда понесло, а то князья присмирели, вздохнуть боятся. Паузу всегда нужно затягивать, чтобы собеседники «дозрели», но ни в коем случае не «перетягивать».
— Господа, понимаю ваше положение. Константин Константинович желает вернуться на военную службу в действующую на фронте армию — ему будет предоставлена такая возможность. Но служить будете, сидите-сидите, вы пока не мой подчиненный.
Патушинский остановил поднявшегося со стула великого князя. Мысленно усмехнулся, увидев загоревшиеся глаза у молодого человека, всего то 28 лет недавно исполнилось. Но выглядит гораздо моложе своих лет.
— Служить не в лейб-гвардии, у нас пока таковой нет, за исключением Сводно-казачьего полка. Вас направлю в формируемую в Барнауле 2-ю Туркестанскую стрелковую бригаду, помощником командира роты. Но как только войска Восточного фронта войдут в боевое соприкосновение с австрийцами или германцами, вы немедленно отправитесь в действующую армию, как и ваша бригада. Немедленно подайте рапорт на мое имя, и составьте полный послужной список — вам помогут оформить бумаги в походной канцелярии этажом ниже. Идите, товарищ капитан!
— Есть, ваше превосходительство!
Этот князь оказался строевиком в подлинном смысле слова, словно не пажеский корпус, а Павловское училище закончил. Четко повернулся, хоть и в штатском, но строевым шагом отправился из кабинета. Видимо, говорилиправду о лейб-гвардии Измайловском полку — там «шагистика» была в «почете», особенно в довоенные времена.
— Вам, Игорь Константинович, в виду болезни легких, — Патушинский обратился к самому младшему из Константиновичей, — будет предоставлено лечение в Тункинских гольцах под Иркутском, «Байкальская» Швейцария, можете поверить, только место диковатое сейчас, но благодатное, его бы в курорт превратить. Да и Владимиру Павловичу не помешало бы там здоровье поправить. Вы оба молоды, я старик по отношению к вам, в отцы гожусь. Примите совет — вы еще четверти века не прожили, а здоровье никудышное, так что отправляйтесь в Тунку, на месте подлечитесь. Для армейской службы вы не годитесь, так что по прибытию в Иркутск обратитесь с прошением в Директорию, Петру Васильевичу я отпишу. Думаю, вам стоит поступить в открываемый в Иркутске университет, и получить нужное для страны образование — поверьте, врачи и учителя самое важное, они готовят будущее, а придворная жизнь это тлен. Потому Россия и отринула бездельников, не приносящих пользу народу.
