Помни войну (СИ) - Романов Герман Иванович
Иессен ощерился, предполагая возможные события. Если японцы отправят сюда свои вспомогательные крейсера, которых у них осталось и так меньше двух десятков, ибо треть уже потоплена русскими, то имея новые пушки Кане можно легко принудить противника бежать сломя голову. Благо на свои «мару» японцы ставят старые орудия, и дистанцию боя будут диктовать шестидюймовые стволы системы Кане. А полученные в бою повреждения можно будет с помощью плавмастерской «Ксения» исправить, материалы имеются в достатке, и станки тоже.
Однако если придут старые бронепалубные крейсера, то придется хуже — тихоходные «реки» и транспорты нужно будет отвести на запасную базу гораздо южнее, к островам Кадзан, точнее к среднему из них, самому большому в двадцать квадратных верст площадью — Ито, которого Фелькерзам почему-то постоянно называл Иводзимой.
Удивительный остров, единственное исключение из всего архипелага — он совершенно плоский, только на оконечности возвышается почти двухсотметровая сопка. Его тоже заняли десантной партией, и тут же начали проводить работы по образцу предыдущих островов — всячески оборону крепить, высадив пехоту с полевой артиллерией. Только несколько семей японских поселенцев немедленно выслали на Титисиму, ни к чему было держать там подданных микадо — ведь сами острова стали японскими лишь десять лет тому назад, а до этого были необитаемыми.
Так что в такой ситуации придется подвести все быстроходные крейсера, и всячески потрепать нервы противнику, затрудняя высадку десанта. Догнать русские крейсера будет невозможно, только «Читозе», и то при спокойной воде сможет попытаться, но он единственный «ходок» на весь Объединенный флот. Зато японцев будет поджидать весьма неприятный сюрприз — минные катера облюбовали несколько укромных и тайных местечек на обоих островах. Оттуда можно ночью выйти в прибрежные воды и атаковать вражеские корабли, когда те подойдут близко и встанут на якорь либо дрейф, или будут на малом ходу круги очерчивать. Оставшись без поддержки бронепалубного крейсера, японцам придется туго — тут их нужно постараться уничтожить всех, сколько бы их не пришло — что суда, что десантников, которые уже окажутся на берегу…
Русская береговая 152 мм пушка со стволом в 35 калибров.
Глава 43
— Я думаю, ваше высочество, что адмирал знает гораздо больше, чем говорит. Но по какой-то причине считает, что ставить в известность об этих знаниях, поделиться ими, сейчас невместно!
Генерал-майор Брусилов пожал плечами и внимательно посмотрел на великого князя Николая Николаевича, своего давнего покровителя. А тот еще раз похлопал ладонью по стальному листу бронеплощадки, сделал шаг назад и стал любоваться железным исполином, настоящим кораблем, однако вместо моря «плавать» ему надлежало исключительно по железнодорожным путям. И вести на них бой, причем сомнения в исходе будущего генерального сражения главнокомандующего уже покинули.
Русская армия на сыпингайских позициях, растянувшихся на добрую сотню верст в каждую сторону от линии южно-маньчжурской железной дороги, представляла внушительную силу, о которой в самом начале войны никто и помыслить не мог. Вообще-то «макак» собирались положить одной левой, как любят говорить деревенские забияки, но оказалось что это не так просто, вернее совсем не так. В Маньчжурию пошли подкрепления целыми корпусами, причем не только кадровые, но наспех отмобилизованные из запасных солдат в Казанском и Сибирском военном округах.
После злосчастного Мукденского сражения русские войска оправились от потрясения, но переходить в наступление опасались и не желали — вера в «полководческое искусство» главнокомандующего генерала Куропаткина рассеялось как дым на сильном ветру, а назначенный вместо него «папаша» Линевич не вызывал доверия. Все терпеливо ожидали сражения между японским флотом и 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Рожественского, и оно последовало 14–15 мая в Цусимском проливе.
К немалому удивлению всех внешних злопыхателей России итог оказался совсем иным, чем тот, которого «спонсоры» Японии ожидали. Особенно были разочарованы внутренние «пораженцы» из числа революционеров и либеральной интеллигенции. Они ведь бредили мечтами, в которых русские броненосцы пошли на дно с тысячами моряков.
Какое им, настоящим борцам за «торжество демократии» дело до жизней «серой скотинки», русских мужиков, облаченных в матросские форменки⁈ Ведь речь идет о том, чтобы низвергнуть ненавистный им лично режим, и править самим, дорвавшись, наконец, до вожделенной власти!
И если препятствием к осуществлению заветной мечты являются полтора десятка броненосцев и больших крейсеров, то горе побежденным — пусть отправляются на дно проклятые защитники самодержавия и России. Чем хуже для отечества, тем лучше для торжества либералов! А катастрофа тоже будет поставлена в «счет» власти, а потому нужно сделать все, чтобы столь нужное поражение свершилось!
Не свезло, не захотели умирать матросики за «светлые идеалы», принеся себя в жертву корыстным интересам господам, засевшим в Лондоне и Париже! Тоскливо стало и их идейным сподвижникам, откровенным «пораженцам» в самой России, так отчаянно желавшим разгрома собственной страны, на обломках которой они возведут новое здание торжества победившего либерализма и демократии!
Хотя, по большому счету, зная, как значительная часть русской интеллигенции не любит искренне трудиться на благо страны, а только критиковать власть за настоящие и мнимые недостатки, которых якобы нет в европейских странах, можно было представить, что они смогут построить хоть что-то полезного. Если все революционеры и либералы ни разу в жизни даже к строительству земской больнице не приступали, да и начальных школ в русской глубинке старались не открывать, не говоря уже о том, чтобы самим там работать, обучая крестьянских детишек. Не их это дело столь низменные проекты в жизнь воплощать!
Великий князь и генерал обо всем этом, понятное дело не говорили, но сложившуюся ситуацию давно прочувствовали — армия тщательно готовилась перейти в наступление уже второй месяц, и нанести по врагу один мощный и решительный удар. И силы для этого имелись, и очень значительные — с конца мая власти, получив первую надежду на успешное окончание войны, зашевелились всерьез, понукаемые императором.
Сейчас под началом великого князя насчитывалось шесть полнокровных армейских корпусов — 1, 8, 10, 16, 17 и 19-й. Да по железной дороге от Урала до Забайкалья растянулся эшелонами 13-й корпус. Прибытие его было задержано из-за пропуска 2-й гвардейской и 1-й гренадерской дивизии, которые составили Сводно-гвардейский корпус, ставший седьмым по счету. Еще один корпус — 21-й — начал погрузку в эшелоны, но должен был прибыть только к октябрю. Все же расстояние в семь тысяч верст быстро не проедешь.
Ударной силой являлись проверенные многомесячными боями четыре Сибирских армейских корпуса, с 1-го по 4-й, укомплектованные в большей мере уроженцами сибирских городов, сел и деревень. Правда, полки в них были в три стрелковых батальона. Однако за счет трех резервных Сибирских пехотных дивизий, в полках которых по штату имелось четыре батальона, удалось начать формирование погибших в Порт-Артуре 4-й и 7-й, и новой 10-й, Восточно-Сибирских стрелковых дивизий, просто «раздвоив» части и соединения. В состав уменьшившихся до двух батальонов полков влили третий, взятый из прибывших маршевыми подкреплениями батальонов кадровых дивизий, находящихся на Кавказе и в Одесском военном округе.
Имелось также пять дивизий, с номерами от 53-й до 78-й, сформированных по мобилизации, составивших 5-й и 6-й Сибирские корпуса. Только личный состав не отвечал требованиям полевого сражения, к тому же сильно подвержен влиянию революционных событий, что шли в стране. Потому великий князь поступил расчетливо — корпуса расформировал, а все пять резервных дивизий распределил по армиям, где они составили второй эшелон, предназначенный или для помощи, либо для несения гарнизонной и караульной службы на протяженной территории Маньчжурии и Дальнего Востока. Использовать на фронте их можно было только в одном случае — если будет одержана первая впечатляющая победа.
