Анна Сеничева - Перстень Рыболова
Леронт спрыгнул в лодку и подхватил Рыжика.
– Вы там не очень-то скачите… Принесла нелегкая посреди ночи…
– Поехали.
Лодочник, стряхнув с себя сон, прищурился на гостей. Странная парочка, если подумать. У мальчишки-оборванца в карманах, поди, гуляют все ветра Светломорья. С этого много не возьмешь. А брат, или кем он ему приходится… Крысиные глазки мигом углядели и хорошую ткань, и тонкую золотую цепь под воротником.
– Один золотой дукат, сударь! Эй, слышали?
– Я понял.
– И деньгу вперед пожалуйте. Понял он…
Граф бросил монету:
– Только быстрее.
Лодочник, бормоча про молодежь, которая стыд забыла, всю ночь гуляет, а потом еще чего-то хочет, начал выгребать на середину канала. Когда лодка скользнула по темной воде, Леронт впервые вздохнул спокойно. Увидев, что Рыжик дрожит от ночного холода, как осиновый лист, Леронт стащил с себя куртку и надел на Ореста. Мальчик не стал отпираться и благодарно кивнул.
В лунном свете блестели решетки и шпили на домах – здесь уже шли особняки, сады и церкви, «чистые» улицы, где жил пристойный народ, который ночами не шатался, так что нежелательных встреч можно было не опасаться. Лодочник, наконец-то замолчав, вел свою скорлупку, сворачивая из одного канала в другой, проходя под замшелыми мостами. Рыжик клевал носом, а Леронт, успокоившись, оглядывал дома, когда до них донесся цокот копыт и голоса, громкие в безмолвных улицах.
– Придержи-ка, – сказал он лодочнику, когда они проплывали под мостом.
Лодочник заворчал, но повиновался. Как раз вовремя. В глубине спящей улицы зазвенели подковы, выбивая искры, зазвучал низкий, шипящий древнелафийский, из которого Леронт не понял ни слова, но сам голос показался знакомым. Человек выехал на мост и перешел на общее наречие.
– Нашли? – отрывисто бросил он кому-то. – Как нет?! К Старым верфям?! Ищи теперь их! – от окрика они пригнулись. – А другие двое? А? – услышав ответ, всадник разразился бранью, развернул коня, и подковы зазвенели по другой улице. – Шкуру спущу! – донесся крик уже издалека.
Леронт улыбнулся. Утекли-таки Остролист и Мирча Наутек!
– Ищут кого-то… – тихонько забормотал лодочник. – Гляди-ка, середь ночи ищут двоих-то. Может, натворили чего… – он уставился на Леронта и осклабился. В темноте моста блеснули желтоватые зубы.
– Дальше, – приказал Леронт.
– А кого бы им искать? – хитро скалился прощелыга. – Провалиться мне на этом месте, ежели не знаю.
Леронт наклонился вперед.
– Я неясно сказал?
– Прибавьте, господин хороший, тогда и поедем, – зловеще ответил лодочник. – Гоните-ка столько же! А коли не согласны, милости прошу вон и топайте пешком до своей Кривой протоки!
– Ладно, по рукам, – неожиданно легко согласился граф. Рыжик умоляюще глянул на него.
– Сударь, он же вас обдерет, как липку, – горячо зашептал он. – Да вся лодка столько не…
– Тихо! – шикнул Леронт. – Погоди, сейчас найду.
– Да уж пошарьте хорошенько, от вас не убудет, – кивнул лодочник, наблюдая за Леронтом. – Чую, там еще много чего… – он осекся, испуганно замолчав и выкатив глаза.
– Много чего, ты прав, – сказал Леронт, вывернув руку лодочника. Тонкое лезвие клинка упиралось тому в кадык. – Но мы вроде сразу расплатились. Или нет? – в горло остро и холодно кольнуло. – Извини, поволновался за ночь. Рука дрожит.
– Д-да, да, уберите, богом молю, – судорожно пробормотал лодочник. – Уж и пошутить нельзя…
– Сразу бы так, – спокойно ответил Леронт, не отводя руку. – Бери весла. – Он сел, крепко взял лодочника за колено и приставил клинок к его голени. – В один удар калекой сделаю – всю жизнь хромать будешь. Понял? – тот затряс головой.
Наконец лодчонка ткнулась носом в каменную набережную.
– К-кривая протока, – дрожащим голосом произнес лодочник.
– Орест, глянь, – велел граф.
Рыжик привстал, оглядывая улицы. Ему казалось, что весь околоток сейчас сбежится на громовые удары его сердца. Оно едва не выпрыгнуло из груди, когда неподалеку с натужным шипением пробили часы.
– Чумной столб, – доложил Рыжик. – Значит, правда на месте.
– Да довез, довез, убивцы, – сквозь зубы процедил лодочник.
– Места знакомые? – не слушая, спросил Леронт. – Дорогу найдешь?
– Еще как, сударь!
Только они с Рыжиком перебрались на улицу, лодочник отчалил и, выехав на середину канала, откуда его было уже не достать, резким тонким голосом завопил:
– А-а-а, грабят, люди добрые! Пожар! Грабя-а-ат! Стража, стража, на помощь! Ворье, грабители!
– Падаль, – Леронт плюнул ему вслед. – Идти можешь, Орест?
Мальчик кивнул, боязливо оглянувшись.
– Сейчас сюда сбегутся все, кому не лень, – с отчаянием сказал он.
– Надеюсь, всем окажется лень, – ответил граф. – Идем, дружок.
Они двинулись по улице Цехов, прижимаясь ближе к домам и стараясь держаться мест, куда не доходил свет месяца и фонарей. Скоро улица пошла на подъем и вывела к лестнице на Андорские высоты. Рыжик заковылял к фонтанчику у перил, зачерпнул воды и с жадностью выпил. Ополоснул лицо.
– Какой я грязный, – пожаловался он. – Кажется, сто лет не мылся…
Леронт потрепал его по плечу. Орест подставил под бившую струю искалеченную руку и зажмурился.
– Я вот думаю… – сказал он, вытащив ладонь. – Пальцы срастутся или нет? Жалко руку-то…
– Есть у меня колдун знакомый, – ответил Леронт. – Он тебе и голову с шеей срастит.
Орест улыбнулся. Занималась заря, и в бледном свете стали отчетливо видны его веснушки. Мальчик присел на перила, но Леронт не дал даже передохнуть.
– Идем, идем, Орест, – торопил он. – Отдыхать после будешь.
Когда позади осталось несколько маршей лестницы, они начали шутить, уже забыв об опасностях ночи. Рыжик веселился вовсю, жадно разглядывая родной город, словно видел в первый раз.
– Глядите, вон мы откуда добрались, – он показал на узкую серую полоску вдоль моря. – Далеко ведь, да? А те двое, сударь, они как?
Леронт усмехнулся.
– Ушли, – ответил он. – Не тот народ, чтобы попасться…
– Доброе утро, господа! – от звука мелодичного голоса Леронт вздрогнул.
Граф резко обернулся и подавил вздох облегчения. Позади них стоял, опершись о перила, один-единственный человек, который вдобавок оказался хрупок и мал ростом. Странно, почему голос показался знакомым – в Лафии Леронт его определенно не встречал.
Угадав их испуг, незнакомец улыбнулся и развел пустыми руками. Тонкие и изящные, под стать всей фигуре, пясти были затянуты в перчатки из серебристо-зеленой кожи и почему-то внушали отвращение, словно принадлежали змее или жабе.
– Господин Ласси? – не веря своим глазам, спросил Рыжик.
Лоран поклонился.
– Я, юный господин Ракоци, – почтительно ответил он. – Ваш дед с ног сбился в поисках, а вы по ночам гуляете. – Рыжик молчал, глядя исподлобья. – Асфеллот протянул мальчику кожаную пясть. – Идемте, Орест, я вас провожу.
Рыжик вцепился здоровой рукой в Леронта.
– Благодарю, сударь, – ответил за мальчика граф. – Но мы уж как-нибудь сами. Юноша под моей защитой, и я за него отвечаю. Сам и сдам на руки родственнику.
– Разумеется, господа! – Лоран кивнул. – Тогда я хотя бы покажу дорогу.
– Дорогу мы знаем, – кто бы он ни был, этот господин Ласси, что-то уж слишком любезен.
– И куда вы собрались? – холодно спросил Асфеллот.
– Туда, – Леронт кивнул наверх. – Простите за невежливость, ночь нам выдалась беспокойная.
– В королевский дворец? – переспросил Лоран. – Помилуйте, такая рань, там сейчас все спят, никто не станет вами заниматься.
– Его светлость станет, – отрезал граф.
– И князю Расину не до вас, милейшие, – Лоран подавил злорадные нотки в голосе. – Не знаю, пережил ли он нынешнюю ночь.
– Лжете! – тихо сказал Леронт.
– Ха! – Лоран наконец убрал свои змеиные руки за спину, – Идите себе, – он повернулся и начал спускаться, бросив на ходу: – До встречи, таинственный спаситель.
– Это еще что за птица? – спросил граф.
– Сударь, вы и впрямь второй день здесь, – удивился Рыжик. – Это же Лоран Ласси, начальник приморской стражи.
– Странно как, – пожал плечами граф. – Ни разу его не видел, а голос точно знакомый.
– А еще кого из стражи видали?
– Гм… Кажется, Рельт назвал его Дали.
– Тогда понятно. Это же Асфеллоты, у них голоса похожи. Дед говорил, их связки по-особому устроены, не как у людей. Потому и на языке своем шипячем только они хорошо и говорят. А еще… А! – Рыжик коротко вскрикнул, рванувшись вперед, и тут же упал. В спине у него торчала костяная рукоять тонкого клинка.
Фиу Лэм очнулся от стука в дверь. Он так и дремал стоя, привалившись к оконной раме. В окне брезжила заря.
– Ваша светлость… – послышался голос за дверью. – Вы там, ваша светлость?
Чародей, протирая глаза, открыл дверь.
– Доброе утро. Что нужно?
– Как хорошо, что вы здесь, сударь! Явился ваш друг…
– Леронт?
