????Я — сердце злодея (СИ) - Элари Елена
Пекарня же представилась мне маленькой печкой, обогревающей улицу, ведущую вверх, от чего над дорогой в конце не видно было ничего, кроме синего неба, расчерченного прозрачными белыми облаками. И каждый дом, каждое здание, боками подпирающие друг друга, жались и грелись об пекарню – низкорослое песочного цвета здание с покатой крышей. Оно всё было словно вылеплено из глины и припорошено речным песком.
Мне понравилось. Чувствовалось во всём этом, как и в неровных, причудливой форме в виде клякс окнах, нечто родное.
А аромат! Аромат свежей выпечки, карамельных яблок, корицы и кардамона невидимым плотным облаком распространялся по округе, заставляя каждого прохожего замедлить шаг, чтобы лишний раз задуматься, а не переступить ли заветный порог...
Мы переступили его с чёрного хода. Рия сказала, это чтобы зайти, не как посетители, а как гости. Прямо на кухню.
И видимо взгляд мой сделался слишком жадным, потому что пекарь – высокий чёрнобровый мужчина в фартуке и красными руками, насторожился.
Он стоял один у стола посреди просторного помещения с печкой, у стен которого находились шкафчики и стеллажи заставленные баночками, корзинками и всяческими вещами и продуктами.
Словно всё здесь – это иллюстрация детских сказок! Я в восторге рассматривала и дощатый светлый пол, и белые кружевные занавески на окне-кляксе, и румяные хлеба, выложенные вряд на столе-стойке у закрытого окна, через которое их подадут покупателям.
Это место совсем не было похоже на то, где я работала и жила!
– Дядюшка Мич, а где Миранда? Я привела вам гостью, это жена нашего властелина.
Голос Рии словно доносился до меня откуда-то издали, пока пальцы мои невесомо касались круглобоких тёмных баночек на полке. Я читала названия сиропов, эссенций и карамелей.
Боги, как же хотелось и мне заниматься всем этим и готовить здесь!
– У неё выходной, сегодня здесь я один.
Голос дядюшки Мича оказался мягким и... старческим.
Он был уже в возрасте, но из-за крепкого телосложения и чёрных густых волос и усов, что смешно топорщились над его губой, я не сразу это заметила.
Рия вздохнула.
– Жаль, понятно... Но ведь и ты разрешишь Хель всё здесь посмотреть и попробовать?
– А то как же?! – засуетился он. – А как же! Как не позволить госпоже? Берите, что хотите, угощайтесь, смотрите!
Он зачем-то принялся раскрывать дверцу за дверцей, будто я сюда явилась с ревизией. Но как успокоить его, я не знала. Да и быть может он наоборот был польщён вниманием к себе?
Однако ситуацией я воспользовалась и вскоре мы с Рией вышли нагруженные холстяными сумками, набитыми булочками, специями и мукой.
Рия недоумевала, зачем мне всё это. Но когда мы взяли и пару эссенций для “волшебной воды”, расспрашивать меня об остальном передумала.
И всё бы ничего, я добралась бы до замка, там уж точно нашлось бы место для моих попыток испечь хлеб (ходить бы в эту пекарню, да сомневаюсь, что получиться делать это незаметно и дальше), но дорогу нам вдруг преградил чёрный гигантский пёс...
– Ой, – пискнула Рия и... смело выступила вперёд, пытаясь спрятать меня за собой.
Мерзавец наклонился будто бы для прыжка и глухо зарычал.
– Обычно он так себя не ведёт.
– Это всё я, он меня невзлюбил... Может, зайдём куда-нибудь? – предложила я ей, озираясь в поисках ближайшей двери. Не важно, куда ведущей!
И только Рия собралась указать, где можно спрятаться, пёс совершил стремительный, опасный прыжок.
Глава 24
Я поняла, что стою, глупая, закрыв ладонями лицо. От ударов собственного сердца на какое-то время все прочие звуки истаяли. Но когда поняла, что не чувствую удара и падения, что меня не придавливают к земле мощные лапы пса, осмелилась взглянуть сквозь пальцы. И, обернувшись, я увидела, как Мерзавец скалится в лицо опрокинутого им молодого мужчины, а вокруг начинают толпиться люди, пусть и опасливо держась на расстоянии.
Всё же любопытство зачастую бывает вредоносным... О чём только они думали? И пусть то не меларии, а люди, я замахала на них руками, испугавшись и одновременно разозлившись:
– Уходите, прячьтесь, живо!
Как ни странно, большинство меня послушались и скрылись за ближайшими дверями и в узких улочках за углами зданий.
Рия тем временем сделала несколько робких шажков к псу.
– Молодец, хороший мальчик... – пробормотала она, чем вызвала моё недоумение.
Но когда я осмелилась подойти и выглянуть из-за её плеча, то увидела в песке, рядом с мужчиной, выбитый из его руки нож.
– Ты... – во рту у меня пересохло. – Ты хотел меня убить?
Мерзавец, видя меня краем глаза, несмотря на рычание в лицо незнакомца и грозный свой вид, принялся вилять хвостом.
Надо же, а я то думала, он совсем меня невзлюбил! От того и завывал за стенами замка и ходил беспокойным. Но, возможно, дело было в другом...
– Так ты... хотел убить меня? – не знаю, почему это не укладывалось у меня в голове, учитывая, что нахожусь в самом сердце Иисиды, в плену врага.
Однако мужчина мелко мотает головой, прикрыв словно в болезненном жесте свои серые глаза.
Волосы его, пшеничные и густые, идущие волнами на концах, пачкаются в дорожной пыли. На высокий лоб с двумя глубокими не по годам морщинами капает горячая слюна Мерзавца. И человек, будто бы не сдержавшись, выпаливает, пронзая меня отчаянным взглядом:
– Избавить от страданий! И среди людей есть те, кто против вражды, кому жаль меларий! Зачем вы властелину? Чтобы использовал вас в своих тёмных целях? Или чтобы измываться над вами? Это уже низко и подло. Я не желаю вам зла, но подумал, что лучше уж я положу конец вашим страданиям, чем Этаро измучает вас или сделает инструментом войны!
Я и подумать не могла, что и люди могут дойти до безумия, наблюдая за битвами и ожидая исхода вражды меж нами... И думать не могла, что кто то дойдёт до безумия на этой почве... Точнее, что этот кто то будет из людей. Из тех, выходит, кого меларии считают врагами.
И смотрел он на меня с жалостью, будто правда невыносима ему мысль о моих страданиях. Настолько, что я не нашла ничего лучше, чем заверить его в ошибке (хоть и сжала до боли кулаки, словно слова эти мне причиняли реальную боль).
– Напрасно ты поддался своим поспешным выводам. Не страдаю я. Этаро добр ко мне. И мне он люб...
Боги... На этих словах мне и правда стало страшно, что я вот-вот умру. От чувства вины и вспыхнувшего вдруг гнева. Как ни как, а это властелин довёл меня до вранья, потому что довёл человека до безумия своей нелепой, неоправданной враждой с Сумеречным миром. И действительно удерживает меня здесь, издеваясь и мучая!
Мужчина же, как будто забыв о Мерзавце, попытался приподняться на локте, взирая на меня недоверчиво и взволнованно.
– Но... как же? То есть я... Я чуть не погубил вас напрасно, просто так? – голос его дрожал.
Не знаю, как можно успокоить в такой ситуации, и не сделала ли я хуже.
– Нет... – прошептала. – То есть, да, но... Ты просто запутался. И виной всему...
– Твой любимый муж? – внезапно прозвучал у меня над ухом бархатный голос, и по спине моей пробежали мурашки.
При видя хозяина пёс несильно, но угрожающе перехватил клыками горло несчастного человека, и тот сдавленно застонал.
– Не надо! – развернулась я к Этаро и дрожащими пальцами вцепилась в его плечи. – Не надо, он не хотел зла, он просто не в себе! Ему бы лекаря и покоя!
Этаро закатил глаза, что, признаюсь, меня задело. И заставило чувствовать себя глупо, сама не пойму, почему.
Однако властелин спорить не стал.
– Лекаря ему, и выселить из Иисиды куда-нибудь подальше и под присмотр, – распорядился он и, появившиеся откуда ни возьмись стражники тут же увели несчастного.
А я вздрогнула от неожиданности, когда пёс ткнулся мне носом в руку, почти в то самое место, куда ни так давно вонзались его клыки. Ткнулся и жалобно, просяще заскулил.
