Марина Крившенко - Новая жизнь царицы Феодоры

– Понимаете, этот кулон, он не мой, он меня не любит, он совершенно холодный и равнодушный ко мне.

– Что значит, не твой?

– Не подумайте ничего плохого. Как бы это объяснить… Я купила его в антикварном салоне чуть больше года назад, когда ездила отдыхать на море. Мне очень хотелось оставить что-то необычное на память о той поездке, тем более, что мне на это дали достаточно денег, чтобы позволить себе такое. Я вообще люблю привозить с моря всякие побрякушки и украшения. Покупать стандартное ожерелье из кораллов или ракушек мне не хотелось, поэтому я и пошла к антиквару. Не знаю, почему, но этот кулон мне очень понравился, хотя я больше отдаю предпочтение другому типу украшений, и прекрасно понимаю, что этот кулон мне даже не очень идёт. В общем, я его купила. Сначала я надевала это украшение только по особенно торжественным случаям, а через некоторое время я так привыкла к кулону, что стала носить его постоянно. Не заметить такой экстравагантный аксессуар было просто невозможно, он привлекал к себе внимание и всем нравился, даже вы сразу обратили на него внимание, – Кити повернулась в сторону Элизабет. – Да и сама я была в полном восторге от него. Вот только не очень давно, примерно в то время, когда я познакомилась с вами, я стала чувствовать, что от этого кулона исходит какая-то странная энергия. Как будто, он раньше спал, а сейчас неожиданно проснулся. Как бы это странно не звучало, но так оно и есть. Теперь я уже не могу носить его постоянно.

– Какая энергия? О чём ты сейчас?

– Не знаю, но мне кажется, что ему как будто больно и тоскливо. Вы можете считать меня сумасшедшей, но это похоже на то, словно кулон за кем-то скучает и тоскует, почти как человек или домашнее животное. Я никогда о таком не задумывалась, но сейчас я это чувствую и не могу объяснить.

– Что за чушь? – Элизабет рассмеялась. – Девочка, тебя случайно в детстве вниз головой не роняли?

– Вам смешно, и это понятно, я бы сама смеялась в такой ситуации, вот только сейчас мне не до смеха, потому что я всё это действительно чувствую. Я чувствую эту боль, чувствую, что он хочет вернуться к своему хозяину. А за день до того, как мне позвонил Алекс, мне приснился сон, что я передаю кулон в другие руки, поэтому я так быстро согласилась на ваше предложение. Мне кажется, что этот кулон принесёт вам больше счастья, чем мне.

– Ну ладно, – без эмоций отчеканила Элизабет, – предположим, что ты действительно что-то там чувствуешь, почему же ты тогда не попыталась сдать его в ломбард или продать, я думаю, за такую драгоценную безделушку тебе бы неплохо заплатили, ведь ты, наверное, отдала за него немало?

– Как же, не пыталась. Я несколько раз собиралась отнести его в ювелирку, в ломбард или к антиквару, но всё как-то не получалось. По странному стечению обстоятельств, мне либо нужно было куда-то бежать, как раз тогда когда я собиралась отнести кулон, либо что-то случалось. Однажды я всё-таки добралась до ломбарда, но потом оказалось, что я забыла кулон дома, хотя я точно помню, что я клала его в сумочку. Представляете, как на меня смотрели люди, которые там были, когда я отчаянно пыталась его найти и доказывала, что он был здесь, как на сумасшедшую. Мне даже самой начало казаться, что я медленно схожу с ума. Похоже, что кулон сам не хотел попадать не в те руки.

– А сейчас ты его случайно дома не оставила? – скептически отметила Элизабет.

– Ну что вы! Я несколько раз проверила. Вот он.

Девушка запустила руку в сумочку и достала оттуда красивый кулон в форме цветка, тот самый, который так привлёк внимание Элизабет в полутёмном вагоне поезда. Оцепеневшая от волнения Лиз машинально протянула руку, и через мгновение кулон оказался в руках девушки. Элизабет держала украшение в своих ладошках, и не могла им налюбоваться. Какой же он всё-таки красивый. Утреннее солнце весело заиграло в драгоценных камнях, отбрасывая вокруг разноцветных солнечных зайчиков.

– Смотрите, – прошептала Кити, – он улыбается.

И действительно, кулон сверкал так ярко и весело, что на душе становилось теплее, казалось, что он действительно радуется тому, что нашёл свою настоящую хозяйку. Элизабет радовалась вместе с ним, как будто этот свет проникает внутрь неё и заставляет также улыбаться от этого разноцветного свечения. Так бы и стояла весь день, любуясь сказочным сиянием своего кулона. Но умиротворение Лиз продолжалось недолго, её душевную идиллию прервал звонок мобильного телефона. Девушка быстро спрятала кулон в свою дорожную сумку и отошла поговорить.

Алекс и Кити весело болтали о всяком разном, шутили и смеялись. Алекс только начал было рассказывать девушке об их с Лиз приключениях, как вернулась Элизабет. Она была вся в слезах, бросилась на шею своему лучшему другу и прошептала.

– Быстро домой, бабушка умирает, – а потом залилась отчаянными рыданиями.

Часть IV. Учиться жить

Когда Элизабет вбежала в бабушкину спальню, родители уже были там. Девушка упала на колени перед постелью и поцеловала бабушку в щёку. Всю дорогу сюда девушка обещала себе, что не будет плакать, но теперь сдерживать слёзы становилось всё труднее.

– Лизочка, – голос пожилой женщины звучал тихо и спокойно, как будто она говорила о вполне привычных вещах. – Успела. А мне так не хотелось уходить, не попрощавшись с тобой.

Элизабет повезло, тот город, в котором они с Алексом находились, когда ей позвонила мама, был всего в нескольких часах пути от её родного города, но и эта дорога показалась девушке бесконечно длинной. Всю дорогу она сжимала в руках телефон, боясь, что сейчас позвонит мать и сообщит страшную новость, но этого не случилось. Девушка успела.

– Я так люблю тебя. Прости меня, пожалуйста. – Слёзы ручьём катились по щекам юной девушки.

– Я знаю, родная моя. И я тебя очень люблю. – Бабушка посмотрела на внучку с теплотой и нежностью. – У тебя всё обязательно получится, только ты должна в это верить и не сдаваться. – Женщина тяжело вздохнула.

– Бабушка! Не уходи, не оставляй меня, пожалуйста.

– Нет, милая, я никогда тебя не оставлю, я всегда буду с тобой. Просто закрой свои красивые глазки, и представь, что я рядом. – Она провела рукой по щеке внучки. – Но мне уже пора… – она не договорила. Тяжелый глухой стон оборвал слава. Последний раз вздохнула, и ушла.

Мир рухнул для Элизабет. В этот момент казалось, что Земля остановилась, а Солнце навсегда погасло. Лиз была уверена, что её сердце сейчас выскочит из груди, и небо упадёт на неё. Слёзы застилали глаза, воздуха не хватало. Она знала, что так будет, и уже готовилась к этому, но это оказалось слишком тяжело даже для неё. Осознание того, что она больше никогда не сможет обнять свою бабушку, поговорит с ней, было просто невыносимым.

К девушке подошла мать.

– Пойдём, доченька. Ты уже ничего не сможешь сделать. Это хорошо, что ты успела, она ждала только тебя, держалась из последних сил, не хотела уходить, пока не попрощается. – Женщина вывела Элизабет из комнаты, девушка не сопротивлялась, её как будто не было.

Эту ночь Элизабет провела у Алекса. Почти весь вечер она сидела на балконе, пила чай, который приготовил для неё друг, и смотрела в одну точку. Никакие слова друга не могли подбодрить девушку, а он отчаянно пытался найти именно те слова.

За эту ночь Лиз выкурила почти пачку сигарет и всё плакала, плакала, плакала. Алекс искренне пытался помочь девушке, но не знал, чем именно. Ему ещё не доводилось терять близких, поэтому он только отдалённо представлял, что чувствует сейчас его подруга, но мог только быть рядом и поддерживать её морально.

Следующий день прошёл как будто в бреду. Элизабет успокаивала себя тем, что они уже давно готовились к этому, ведь бабушка тяжело болела, но никак не могла осознать тот факт, что родного человека больше нет в живых. Всё остальное казалось попросту неважным. Девушка винила себя в том, что мало времени проводила с бабушкой, что часто с ней спорила и не оправдала её ожиданий, но так же чётко понимала, что если бы ей был дан ещё один шанс, то она ничего бы не исправила, она вела бы себя точно так же. И это ещё больше приводило её в уныние. Раньше Элизабет часто слышала от знакомых о том, как тяжело терять близких людей, но с ней это было впервые. Слушать рассказы посторонних и сочувственно кивать головой оказалось намного легче, в тысячу, нет, в миллион раз проще.

На похоронах Лиз уже не плакала. Из её глаз не упало ни единой слезы, казалось, что все слёзы ушли за эти полтора дня. Элизабет ни с кем не разговаривала, ни к кому не подходила, она одиноко стояла в стороне и невидящим взглядом смотрела на окружающих. Когда к девушке подошла подруга Лора, Лиз только так мрачно посмотрела на неё, что та решила быстренько удалиться, не задавая лишних глупых вопросов и не пытаясь давать советы.

Вот уже гроб ушёл под землю, каждый бросил по горстке земли, и все начали собираться на поминки, а Лиз всё смотрела, как могильщики засыпают яму землёй. В её голове не было ни единой мысли, только звук земли, ударяющейся о крышку гроба. Странно, оказывается можно вот так ни о чём не думать, ничего не чувствовать, только пустоту, горечь и покой, словно это её не стало.