Неудачная дочь (СИ) - Белова Полина
Филиппа ловко натянула под полотенце штаны из выданного нательного белья и, пока парни горячо делились впечатлениями о помывке и драке за яблоки, прикрывшись спиной Детки, натянула на тело рубаху. Под ней, выбрав момент, незаметно для парней, немного перетянула грудь второй набедренной повязкой из выданной сумки.
Одевшись, девушка упала на лавку, облокотившись спиной о стену. Она была даже не в состоянии съесть своё яблоко.
Справилась. Выжила.
- Эй! Пошли в казарму! - потормошил её за плечо Коротыш. - Детка, поднимай его. А то наш Хомяк сейчас заснёт прямо тут.
Огромное помещение с длинными рядами кроватей, на которых спали мужчины, некоторые с громким храпом, утопало в темноте и казалось бесконечным.
Филиппа и её друзья послушно проследовали по проходу между рядами за дежурным бойцом и остановились у тех мест, на которые он указал. Повинуясь приказу бойца, они, не мешкая, быстро застелили постели - бельё им выдал тот же дежурный, ещё у входа - и улеглись.
Натягивая на себя, пахнущую чистотой и свежестью простынь с толстым одеялом на ней, девушка думала, что не сможет уснуть после только что пережитого. Однако, после четырёх месяцев ночёвок в палатке, когда приходилось лежать почти на земле, не считая ткань палатки, завернувшись в одно лишь одеяло и с собственной рукой под головой, вместо подушки - настоящая постель, с набитым матрасом, чистым бельём и мягкой подушкой, показалась Филиппе прекрасным подарком Богов за все её страдания.
Девушка с наслаждением вытянулась под тёплым одеялом, невольно вспоминая, что в последнюю неделю пребывания в тренировочном лагере сильно похолодало, куцее походное одеяло уже никого не согревало, как следует, и, парни в палатке по ночам тесно прижимались друг к другу, чтобы не стучать зубами от холода. Эта, слишком плотная, близость пугала Филиппу, и она, страшась нечаянного разоблачения, всегда устраивалась спать с краю, поэтому каждую ночь мёрзла сильнее остальных.
Филиппа не осознавала, что улыбается, проваливаясь в сон: теперь у неё была отдельная кровать, отличное одеяло и тёплая казарма.
Дорогие мои читатели, законы войска в этой фэнтезийной истории не моя выдумка, такие и были прописаны султаном для самых первых янычар в 14 веке. Описанный порядок мытья приближен к старым правилам в общественных банях Османской империи, правда, 17-18 век, не нашла старше. Хотя, судя по именам героев, Вы уже догадались, что я скорее представляю, что события происходят в местности, похожей на старинную Европу.
Ничего действительно исторического в моей истории нет, но, возможно, Вам интересно, на чём основаны фантазии.
Глава 15.
Мишель раздражённо швырнула бриллиантовую диадему на резной туалетный столик у овального зеркала в белой раме.
Месяц… Прошёл всего месяц с того дня, как она проводила мужа, и месяц и одна неделя, как она замужем, а тоскливо так, что выть хочется. Или, бить посуду и всё, что бьётся… Или рвать на мелкие клочки всё, что рвётся…
- У-у-у-у… - принцесса и в самом деле тихонечко завыла, капризно сложив губы трубочкой и украдкой поглядывая на дверь, опасаясь быть услышанной.
Вот, зачем она сегодня полдня так тщательно наряжалась? Бросила все опостылевшие задания Майры и пошла к себе, прихорашиваться...
«Для кого я так долго выбирала платье? Кто увидит эти сверкающие драгоценности? Эта гадюка, Майра?», - Мишель сжала кулачки от одного вспоминания о первой помощнице управляющего, которую в поместье ашварси все называли просто смотрительницей замка. - «Да, знаю я, знаю, что неприлично мне, принцессе, говорить «гадюка», но… Ненавижу её!».
Мишель положила локти на столик, вгляделась в своё отражение, мысленно приговаривая: «Я - красавица! Я - принцесса!».
Молодая жена ашварси тяжко вздохнула, вспоминая минувший месяц и её войну со смотрительницей замка, которую ашварси назначил её наставницей по управлению поместьем.
«Вот зачем мне нужно с этим возиться, для такой работы и нужны управляющие!» - мысленно спорила Мишель с мужем.
Именно «гадюка» Майра каждое утро будила принцессу на рассвете, заставляла приводить себя в порядок и спускаться к их совместному завтраку.
- Немедленно встань! Что ты себе позволяешь? – вскричала принцесса, когда Майра села с ней завтракать за один стол, в самое первое утро без Хлодвига.
- Госпожа...? Что-то не так? – растерялась пожилая смотрительница.
- Я принцесса, третья дочь великого императора, ставленника богов на нашей земле! Как ты посмела сесть со мной за один стол? – кипела праведным негодованием Мишель.
- Но господин… Это он велел мне каждое утро завтракать с Вами. Простите... Наверное, я что-то не так поняла. Я сейчас же напишу ему и спрошу ещё раз.
- И напиши о своём проступке, и о том, как я возмущена им, - высокомерно добавила Мишель.
Голубиная почта обернулась быстро. На следующее утро настороженная Майра снова присела за один стол с принцессой, объявив, что такова воля ашварси.
- Я не буду сидеть с тобой! – возмутилась принцесса, вскакивая со своего места.
- В таком случае, ашварси запретил давать вам какую-либо еду, - строго объявила смотрительница
- Он приказал морить меня голодом? - поражённо прошептала Мишель.
- Нет, господин распорядился, чтобы Вы завтракали, обедали и ужинали только за одним столом со своей наставницей, со мной.
В то утро, фыркнув, Мишель гордо удалилась, без единого слова. Но выдержала она всего два дня. Никогда в жизни принцесса не испытывала голода. Это был её первый, и, надо отметить, пренеприятнейший опыт. На третий день, а точнее, вечер, наступив на горло своей гордости, Мишель села у стола с самого краю, противоположного от того, где сидела Майра, и нерешительно потянулась за булочкой. Смотрительница ничего на это не сказала и принцесса, осмелев, начала жадно есть. Больше голодовок Мишель не объявляла.
Но ненавистные совместные завтраки – это были далеко не все случаи военных действий принцессы с первой помощницей - лишь небольшая их часть.
Майра без конца пыталась заставить Мишель участвовать в жизни поместья и выполнять работы в замке.
- Госпожа, как хозяйка, Вы должны изнутри понимать, как всё устроено. Знать, что делают в пошивочной, прачечной, на кухне, уметь выполнять самостоятельно большинство работ, которые проводятся в поместье. Вам необязательно выполнять их в совершенстве, но научиться нужно, чтобы недобросовестные слуги не могли вас обмануть, и, чтобы вы сами правильно понимали и ценили труд своих работников.
Каждое утро, сразу после завтрака, смотрительница всегда вела принцессу с собой в людскую, к слугам, чтобы раздать тем поручения на день. Мишель, обычно, скучая и рассеянно смотря по сторонам, стояла за её спиной и ладошкой прятала утреннюю зевоту.
Потом Майра, определяла на работу, а скорее, на учёбу, и саму молодую хозяйку.
Для Мишель это было хуже всего: ей, принцессе, целый день заниматься какой-то мерзкой работой! Она умеет шить и вышивать - этого для знатной девушки, тем более, принцессы, достаточно!
Противная Майра потом спрашивала выполнение работы и докладывала ашварси, гадина. Мишель не ждала ничего хорошего от этих докладов, поскольку, за этот месяц принцесса: трижды сожгла весь хлеб, когда ей поручили проследить за ним, пересолила суп, когда ей дали посолить варево, испортила жаркое, когда насыпала слишком много специй, упустила молоко, забыв отставить его вовремя. А один раз выронила в реку всё бельё, которое полоскала во время знакомства с работами в прачечной. Впрочем, почти все вещи выловили селяне, за мостом, и вернули.
Единственное, с чем у принцессы совсем не было проблем - это шитьё и вышивание. Тут её матушка как следует научила.
Над расходными книгами замка Мишель засыпала, роняя на раскрытые страницы свою красивую головку, с такой удивительной быстротой, что даже сама удивлялась этому.
- Ненавижу цифры! - кричала она Майре.
