????Я — сердце злодея (СИ) - Элари Елена
Когда было спокойно, безопасно и не приходилось думать ни о чём, кроме синего неба, поющего леса, того, как греет босые ноги речной песок, какое уютное у родного дома крыльцо, и как вкусно пахнет яблочным пирогом, что испекла мама.
Приготовления к свадьбе продолжались, никто не спросил о том, зачем и куда уводил меня Амил. Но я плохо запомнила и обряды, и девичьи песни, кто, сколько и какие принёс мне дары. Не помню даже, как наряжали меня в свадебное, удивительное платье, как заплетали волосы в косы и складывали их в причудливую причёску.
Но помню, как скрыла меня фота...
И запах лилий, которыми был украшен весь замок. А в особенности круглый зал, с белыми мраморными колонами, куполообразным прозрачным потолком, с которого свисала большая хрустальная люстра с сотней горящих свечей.
Алтарь стоял в красных лучах солнца, что били в него так яростно, будто пытались разбить (а был он из стекла). И люди сидели по сторонам устланной лепестками алых роз дорожки. И шла я будто по крови к ждущему меня дракону...
Крылья его на сей раз были хорошо заметны за обрядовым, праздничным чёрным одеянием, расшитым белым золотом. И казались они тенью за его плечами, присмирённой им грозовой тучей, сдерживающей молнии, злом, что подвластно лишь ему... И вертикальный зрачок его казался в красном свете солнца тонкой щёлкой, в которой нельзя было разглядеть душу властелина. И лицо, красивое, жестокое, выражало лишь ожидание.
Мой король...
Если правду открыл мне Амил, то властелин, крылатый зверь, дракон – это мой король.
Или сказал он так, чтобы обмануть, чтобы сгладить для меня происходящее, чтобы я скорее смирилась. Ведь как могла противиться воли своего... О боги, своего! Короля.
Но я не верю.
Не верю.
Не...
– Согласна ли ты, Хель...
Нет.
О боги, нет.
Я не хочу.
И мысли о брачной ночи. Которая, возможно, всё же меня убьёт. Но пугала, пугала меня совсем не смерть, а она сама. Так глупо, должно быть...
– Да.
Этаро пронзает меня своим чарующим взглядом. Ну как, как глаза его могут быть так теплы, когда сам он настолько жесток?
На висках его, кажется, едва заметно проступает драконья чешуя. Она переливается всеми цветами радуги, хотя сама по себе черна. Магия обступает его плотным, невидимым никому другому щитом. Драконья суть просачивается в любое движение, проглядывает во внешности, звучит в голосе, как никогда прежде.
Конечно...
Конечно, ведь в жёны меня берёт дракон.
А если всё же он мой король? Вдруг поэтому сумеречный котик (только сейчас замечаю его, боги, я вот-вот лишусь чувств!) так спокойно сидит на его плече и едва заметно, ласково теребит его своими чёрными коготками?
– Если кто-то против этого брака, – слышу словно со дна колодца голос жреца, что проводит церемонию, – пусть скажет сейчас или замолчит навечно.
Никто ничего не скажет, побоится.
Никто ничего не...
Грохот двери позади и ропот голосов заставили меня вздрогнуть и вернули в чувства.
Резко обернувшись, я вскрикнула, прижимая ладонь к груди, увидев на пороге моего названного брата в доспехах, с оружием в руках, и десяток меларий, что пришли с ним.
Но надежда и радость, что вспыхнули в моих глазах и заставили затрепетать ожившее сердце, которое до того боялось биться, вмиг сменились на страх и отчаянье.
На что, ну на что надеялся Кельн, зачем привёл на верную гибель или изгнание в пустошь своих собратьев? Ведь не спасут меня.
– Я против, – тем временем бесстрашно, исподлобья взирал он на властелина, и ветер, ворвавшийся в зал следом за Кельном, трепал его длинные волосы цвета мёда, почти, как у меня.
Красивый, словно вытесанный из камня, острый, высокий. Настоящий воин. Тот, на кого всегда я могла положиться, кем восхищалась, на кого равнялась.
Тот, кто смотрел на меня, не как на сестру, но был верным другом и хорошим братом, не позволяя себе лишнего. Кого могла не бояться я.
И только сейчас осознание, что всех их скорее всего погубит Этаро, ведь прервали они его торжество, на его земле, в его замке, сковало мою душу льдом, заставив побледнеть.
Их всех тут же обступили стражники, вооружённые куда лучше, чем мои собратья.
Обернувшись к Этаро, я лишь заметила кривую ухмылку на его губах, и ни намёка на милосердие.
– Тебя услышали, – с насмешкой в голосе произнёс он и, тем не менее, взяв меня за руку, надел на мой палец мерцающее колдовской синей дымкой обручальное кольцо.
Оно сделано было будто из прозрачного лунного камня... Подари мне кто другой такое, я осталась бы очарована этой красотой.
– Тогда, – прорычал Кельн, крепче перехватывая рукоять меча, – раз так, быть битве.
О нет, что же он делает?
Я вновь перевела на Этаро отчаянный взгляд. Он взял меня, уже свою жену, под руку и завёл себе за спину, похоже, принимая этот вызов и готовясь сражаться. Даже жестом дал команду своим воинам отойти в сторону.
Но если навредит он моему брату... То убьёт этим и меня!
Я хотела сказать ему, собиралась пригрозить этим и в случае чего исполнить свою угрозу.
Но не успела.
Ведь вместо этого случилось то, чего явно никто не ожидал.
19.2
Не ожидала этого и я сама. Решение пришло прежде, чем я успела его обдумать. Словно сами боги вели меня и говорили за меня.
Я выступила вперёд, становясь между моим народом и Этаро и звонким от волнения, но уверенным голосом произнесла:
– Правом, данным мне моим... мужем, я запрещаю причинять вред этим мелариям. И приглашаю их отпраздновать с нами.
Уже ничего не поделаешь, от властелина меня не спасти, и церемония проведена, так к чему лишние жертвы? Мне хватает и того одного, что мои близкие обо мне не забыли и пытались помочь. И – взгляд мой упал на порхающего под потолком взволнованного кота – как знать, не без участия ли Яра всё это произошло. Возможно, на границе в тот раз находился кто-то из моих друзей, вот и поняли они, что я в беде.
Этаро застыл тёмным изваянием. По залу прошёл взволнованный ропот голосов. Стражники неуверенно опустили оружие, но затем тут же подняли его вновь. Однако властелин жестом руки приказал им расступиться...
И смех его, чарующий, устрашающе-прекрасный смех, разлетелся над всеми колкими сияющими осколками витражей.
По крайней мере, так виделось мне. И я вновь ощутила себя, словно во сне.
– Будь по твоему, – обратился ко мне Этаро, – как ни как, а я действительно дал тебе это право. Но если хоть одни из них попытается навредить кому либо из присутствующих в Иисиде, я вынужден буду принять меры.
И он вдруг притянул меня к себе за талию, собираясь поцеловать. Наверняка считая, что должен и может это сделать, ведь нас прервали. И мне бы, глупой, согласиться, да я упёрлась ладонями в его грудь, наблюдая, как гнев всё сильнее разгорается в его янтарных глазах.
Опозорить властелина во второй раз... И остаться невредимой?
Сомневаюсь, что так оно и будет. Но видимо сам Этаро считал слабостью и бесчестием прилюдно продолжать добиваться своего от своей, уже законной, жены, а потому он уступил мне, выпуская из своей хватки.
И я вновь поступила не обдуманно – тут же спорхнула со ступеней возвышения, где мы стояли у алтаря, и бросилась в объятия брата.
– Кельн, – выдохнула ему на ухо, крепко-крепко обнимая его за шею.
Он едва не закружил меня, заставляя оторвать ноги от земли, сдавил едва ли не до боли в рёбрах, слишком щедро делясь родным теплом. Высокий, широкоплечий... Я зажмурилась, невольно мечтая, что ноги мои и не коснуться больше пола замка, да и земли Иисиды!
Но реальность оказалась сильнее.
И спустя какое-то время мы все уже сидели за длинным столом, полыхающим от свечей и едва не трещащего от тяжести угощений.
В этот момент я как никогда понимала выражение: “вино лилось рекой”, ведь когда открыли несколько гигантских бочек, пурпурные и красные винные ручьи побежали по каменному полу. Никого не волновало такое расточительство. Всем было слишком хорошо...
