Сергей Самаров - Славянский сокол
– Ставр… – тихо позвали волхва из одной клетки. – Ставр, мы здесь…
Ставр сделал ладонью жест, приказывающий помолчать.
Из дома вышел хозяин в сопровождении того же слуги. Теперь уже у слуги был подвешен к поясу короткий кривой меч. Очевидно, ему не слишком понравилось, когда посох попадает под ребра. Меч отметили взглядом и Ставр, и Барабаш. Первый переложил посох в другую руку, второй, сохраняя безмятежный невинный взгляд, натянул на плечи ремни котомки, чтобы не занимали рук.
– Что хочешь ты, добрый человек? – спросил Пандокулос по-славянски, сразу, с первого взгляда, определив национальность пришедших. Купцам, большую часть жизни находящимся в путешествии, положено так определять национальность, как положено и знать языки стран, где приходится бывать. Голос у грека оказался гибким и вкрадчивым, как походка дикой коварной кошки, но одновременно с жесткими нотками человека, умеющего настоять на своем.
– Здравствуй, хозяин! – не ответив на вопрос, Ставр решил сперва поздороваться.
– Здравствуйте, – вынужденно ответил и грек внешне приветливо, но приветливость его явно происходила от привычки торговца, а совсем не от добродушия рабовладельца. – Что привело вас ко мне в неурочный час? Я прошу простить меня, но в доме гости, которых неудобно оставлять надолго. При этом я не могу пригласить вас за стол, потому что там собрались только верующие христиане, и они неодобрительно относятся к вашим верованиям. Мои гости могут остаться недовольны, а я весьма дорожу их отношением, и потому прошу вас побыстрее высказать, что заставило вас поднять меня из-за стола.
Значит, опытный глаз определил и волхва.
– У нас просьба совсем небольшая, но не терпящая отлагательства.
– Я вас слушаю.
– Недавно на пристани я встретил викинга из эстов, который вел к тебе рабов. Двух отроков и старика. Мне нужны эти люди. Я несколько знаком со стариком и хотел бы быть ему полезным, как он некогда был полезным мне.
Грек поморщился.
– Приходите завтра, добрые люди. Завтра я буду свободен, и хотя продажи на завтрашний день не назначены, я с удовольствием удовлетворю вашу просьбу.
– Прошу простить нас за назойливость, но мы с товарищем уже сегодня уезжаем, и потому я просил бы вас, уважаемый Пандокулос, удовлетворить нашу просьбу.
Грек собрался было опять отказать, это волхв по его лицу понял, но тут рассеянный и ленивый взгляд работорговца остановился на Барабаше. Сначала в нем проскользнуло узнавание, потом удивление, а через несколько секунд маслинообразные глаза вспыхнули огнем чуть не веселой алчности. Ставр догадался – грек был сегодня на берфруа и сейчас узнал победителя состязаний стрельцов.
– Дело в том, что есть и другой покупатель, который интересуется стариком и двумя мальчиками… – начал он в медленном раздумье, стремясь выиграть время и сопоставить свою корысть с реальностью.
– Но ведь завтра его не должно было быть, если ты просил меня прийти завтра…
– Я совсем забыл про другого покупателя. А он человек знатного рода… И мне вовсе не хотелось бы портить с ним отношения…
– Я понимаю любовь восточного человека к торговле, – улыбнулся Ставр. – Но говори сразу цену, чтобы нам не терять время. Скажешь цену, тогда и начнем торговаться.
– Нет, – сказал вдруг грек категорично. – Я не могу их продать. Не в моих интересах обижать постоянных клиентов.
– Сколько? – спросил Ставр серьезно.
– Ты знаешь, кого покупаешь? – В голосе Пандокулоса прозвучала чуть ли не угроза.
– Знаю. Это мой старинный знакомый с детьми, которых он воспитывал.
– Мальчики из знатной семьи, и за них можно получить хороший выкуп…
– Эти отроки из знатной, но не богатой семьи, – голос волхва звучал строго и так уверенно, что грек усомниться не мог. – Отроки меня мало волнуют. Мне нужен старик. А поскольку с него спросят и за мальчиков, я вынужден купить и их.
– Хорошо. Ради вашей старой дружбы я могу пойти на жертву, – ничуть не хуже самого Барабаша вздохнув, согласился грек. – Но мне нужна компенсация.
– Сколько?
– Приз короля Карла за состязания в стрельбе!
Грек даже отступил на шаг, ожидая, что его могут за эти слова ударить.
А Барабаш, напротив, шагнул вперед, готовый совершить то, чего грек справедливо опасался.
– Он что, с ума сошел?
Ставр посмотрел на стрельца долгим серьезным взглядом.
– …Или ты с ума сошел, – снимая котомку, тихо и недовольно сказал Барабаш. – Веди пленных…
Пандокулос кивнул служителю. Тот моментально бросился к клетке и вывел старика с мальчиками. Они все еще оставались в веревках.
Барабаш тем временем прикинул рог с золотом на вес и передал его в руки работорговцу. Ставр взамен рога получил в руки конец веревки. И сразу пошел к выходу. Слуга распахнул ворота моментально. Он ни разу не видел, чтобы за трех рабов – старика и двух мальчиков, один из которых явно болен, – платили сумму пяти сотен здоровых и взрослых.
Уже за воротами волхв вытащил из ножен Барабаша узкий нож и разрезал веревку.
– Ваше высочество, – обратился он к младшему из отроков на норвежском языке. – Сегодня этот небогатый человек получил из рук короля Карла Каролинга приз за победу в состязании стрелков из лука. Он очень жаждал этой победы. Можно сказать, что всю жизнь ждал такого случая. И он отдал свой приз за вашу свободу. Это все, что у него есть, кроме лука и стрел. Когда вы станете королем, не забудьте этого человека, если вам доведется встретиться. Его зовут Барабаш. Немного непривычное для вас имя, но именно поэтому его легко запомнить.
Отрок, глядя все так же высокомерно, кивнул и принялся растирать руки, на которых от веревки остались фиолетовые следы.
– Благодарю тебя, Ставр! – волнуясь и глотая слова, проговорил старик. – И от своего имени благодарю, и от имени его отца.
– Так кто эти люди? – не зная норвежского языка, Барабаш ничего не понял из разговоров, кроме своего имени, да и то прозвучавшего на чужом наречии странно.
– Ты, Барабаш, выкупил из плена наследника норвежского престола Олафа Трюгвассена[15] с воспитателем и двоюродным братом. Я думаю, что норвежский король сполна возместит тебе потери.
Стрелец рот разинул от восторга.
– Теперь я устрою вас в одном доме, чтобы вы отдохнули, – снова обратился волхв к освобожденным рабам, – а сам ненадолго этот дом покину, потому что у меня накопилось очень много дел, которые следует сделать, и очень много вопросов, которые необходимо прояснить. Барабаш проводит вас к купцу Олексе, и я прошу до моего прихода не покидать этого дома.
– Нам бы хотелось найти здесь кого-то из подданных нашего короля, – сказал старик.
– Я попробую сделать это, – пообещал Ставр. – Только не ищите сами. Здесь, в Хаммабурге, находится Сигурд и много других данов. Они дорого бы заплатили, чтобы вы оказались в их руках. С такими пленниками можно ставить королю Норвегии свои жесткие условия и быть уверенным, что он не откажет. И Сигурд пойдет на все, чтобы угодить Готфриду вашим захватом. Будьте осторожны…
– Спасибо, что предупредил. Наверное, нам еще рано открывать свои имена. Мы дождемся тебя и вместе решим, как нам быть.
Глава 9
Даже просто лежать без движения – и то уже трудно для любой деятельной натуры. А лежать еще и без информации, когда знаешь, как много и как быстро непременно следует сделать – вообще больно и мучительно.
Но Сфирка разведчик опытный и читать мысли, когда надо, по глазам умеет. Он отлично понял, что от него требуется, успел обстоятельно рассказать князю-воеводе о положении на северной границе, словно не от гонца слышал сведения, а сам только что оттуда прискакал. Дражко задал несколько вопросов, что-то хотел уточнить, отдал распоряжения, но не срочные. И все спокойно, без суеты и напряжения, опасного сейчас для него.
Княгиня-мать тоже слушала внимательно, однако совсем по другой причине. Нет, ее сына никто не принуждает немедленно встать со скамьи, облачиться в доспех и сесть на коня. А что выслушать сыну необходимо, то он и выслушивает. Принимать решение, в каком состоянии ни будь князь-воевода, только ему, и никто в отсутствие Годослава больше не сможет сделать это. Даже княгиня Рогнельда, которая уже сделала несравненно больше, чем могла, спасая и мужа, и Дражко. Так сделала, что самой после этого всю оставшуюся жизнь маяться… Она не военачальник и не знает, когда и как следует поступать. Княгиня-мать смирилась.
О положении в Рароге Сфирка с воеводой не говорили умышленно, чтобы старую женщину не пугать и – что тоже имело значение – не разносить слухи среди других женщин. Что-то женщинам сообщать, особенно по большому секрету, следует только тогда, когда необходимо по городу весть разнести. Даже если эта женщина родная мать.
Сфирка закончил.
– Дайте что-нибудь попить, – тихо попросил князь-воевода. Говорить громче он не мог. Мизерикордия вошла глубоко, могла даже повредить важный орган, хотя сразу это и не заметно. Но боль из плеча жаром шла внутрь груди, и там что-то мешало, будто у оружия обломился конец и остался в теле, хотя ничего такого не было. Кинжал, извлеченный из плеча, лежал на деревянном резном подносе в той же комнате, и княгиня уже показывала его сыну.
