Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир Такаббир
Янара открыла окно и посмотрела вниз. Таян отчитывала няньку, стоящую возле переносной колыбели.
— Ты не умеешь считать до ста? — зло звучал низкий голос.
— Умею, — пробубнила полная женщина, пеленая Бертола.
— А до трёх?
— Умею.
— Я велела тебе досчитать три раза до ста и унести герцога с солнца. — Таян хлопнула ладонью по согнутой спине няньки. — Не затягивай сильно! Это младенец, а не полено!
— У нас в деревне все так пеленают. Чтобы ножки были ровными.
— У него ровные ножки. Куда ещё ровнее?
— А у нас в деревне одна дура так запеленала ребёнка, что он задохнулся, — отозвалась кормилица, сидя на лестнице.
Её дочка выпустила изо рта влажный сосок и захныкала.
— Кушай, милая, кушай, — проговорила нараспев кормилица, покачивая девочку на коленях. — А то сейчас придёт мальчик Бертол, высосет всё молоко, тебе ничего не достанется.
Забыв о няньке, Таян накинулась на кормилицу:
— Я говорила, что сначала надо кормить герцога?
— Да шучу я, шучу. Молока на всех хватит.
— Последний раз предупреждаю. Иначе приведу из деревни другую мамку, а тебя вышвырну. И медяка на дорогу не дам, и телегу не дам. Будешь топать до столицы пешком, пока в канаве от жажды и голода не помрёшь.
— Я всегда кормлю герцога первым, — стала оправдываться кормилица, суетливо укладывая дочку в корзину. — Это я только сейчас, пока он грелся на солнышке…
Таян прервала её на полуслове:
— Уже согрелся!
Кормилица вытащила из прорехи платья вторую грудь. Приняла Бертола из рук няньки и рассмеялась, глядя, как он ищет губами сосок.
— Проголодался, соколик мой синеокий? — Охнула, когда Бертол стиснул сосок дёснами. Кивнула дочке. — Смотри, как надо кушать. Смотри!
Янара с трудом оторвала взор от трогательной сцены и вернулась к столу.
— Опять пигалица разошлась? — беззлобно проворчал брат, ссыпая монеты в ларец. — У самой молоко на губах не обсохло, а туда же — командовать. То кухарок строит, то конюхов ругает. Вчера сцепилась с солдатами. Не девка — веретено. Так и вертится, так и норовит уколоть. Сколько ей? Мала ведь совсем.
— Недавно исполнилось десять, — ответила Янара, усаживаясь в кресло. — Иногда мне кажется, что она старше меня, только ростом не вышла.
Бари подтолкнул к ней стопку документов:
— Всё сошлось. Если хочешь, перепроверь.
— Деньги расходуй с умом, но на стражниках и слугах не экономь, — говорила Янара, складывая бумаги в сундучок. — Корми хорошо. Два раза в неделю топи баню. К зиме справь им добротную одежду. Казарму отапливай. По пустякам не наказывай, но воров и лгунов не прощай. Гони сразу взашей. Пусть деревенские старосты сами с ними разбираются.
— Указаний на год вперёд. Ужель до зимы не явишься?
Янара пожала плечами:
— Не знаю.
От Фамаля до Мэритской крепости неделя пути, столько же обратно. Не наездишься. И разрешат ли ей навещать Бертола, когда она вновь понесёт? Вряд ли. Ей не дадут и шага лишнего ступить, чтобы она, не дай бог, не разрешилась от бремени раньше срока.
— Зимой — оно понятно, — протянул Бари. — Морозы, снежные заносы. Осенью дожди, грязища. До слякоти ещё целый месяц. Живи здесь. Чем тебе в столице заниматься?
Янара сделала вид, что расслабляет ремешки на туфлях. При мысли о скорой и долгой разлуке с сыном душа выворачивалась наизнанку. А сердце тянуло в Фамаль, к любимому мужчине. Тайный страх увидеть Рэна и герцогиню Кагар вместе — увидеть и понять, что отныне она, законная супруга, вынуждена делить мужа с другой женщиной, — делал жизнь Янары невыносимой. Её истощённые нервы находились на пределе. Ночами она стонала в подушку, не в силах вытравить из головы нарисованные измученным воображением картины. Утром вставала уставшей, будто не спала, а взбиралась на гору. Слава богу, днём хватало забот, иначе нескончаемые переживания свели бы её с ума.
— На твою долю выпало такое испытание… — произнёс Бари. — Крепись, сестрица.
Янара не подозревала, что брат умеет сопереживать. Решив, что ослышалась, вскинула голову и столкнулась с сочувствующим взглядом. Нестерпимая душевная боль выплеснулась в порывистом жесте: Янара схватила Бари за руку и крепко сжала его пальцы:
— Не обижай Бертола. Хорошо? И никому не давай его в обиду. Прошу тебя как сестра, как твоя королева. Умоляю как мать.
— Смеёшься? Теперь я у него на службе. Он мой кормилец и благодетель. Я с него пылинки сдувать буду. Решила, кого назначишь опекуном?
— Не тебя, Бари.
Он вздохнул, не скрывая досады:
— Да это понятно. Я не знаю, как меч держать правильно. На лошади езжу шагом. Читаю по слогам, считаю с горем пополам. Какой же из меня опекун? Такой неудачник, как я, не сумеет воспитать в мальчике герцога.
— Какой же ты неудачник? — улыбнулась Янара, закрывая сундучок на ключ. — Мэритских коней продал, мошну набил, Рулу замуж выдал. Управляешь замком, получаешь хорошее жалование. Хочешь жениться — женись. Только Бертола не бросай.
Хотела добавить: при живых родителях мальчик будет расти сиротой, замени ему хотя бы отца. Но промолчала. А вдруг Бари кому-то проболтается?
Брат рассмеялся:
— Да куда ж я теперь уйду? Мне клад искать надобно.
В гостиную заглянула Миула:
— Моя королева, вы велели сообщить, когда вернётся сэр Ардий. Он вернулся.
Командир королевских рыцарей вызвался объехать феод и оповестить старост деревень и проживающих по соседству лордов об очередной смене хозяина земельных владений, чем несказанно порадовал Янару. Она не хотела тратить драгоценное время на разъезды, и у неё не было опыта в подобных делах. Эту задачу мог бы выполнить брат, однако он зачастую говорил неправильно и сбивался с мысли. К представителю герцога должны относиться с почтением. К Бари отнеслись бы как к выскочке из черни.
Янара забрала у кормилицы спящего Бертола и встала в тени крепостной стены. Выйдя из конюшни, сэр Ардий поприветствовал её взмахом руки и указал на баню, давая понять, что хочет привести себя в порядок. Янара кивнула: она ждала рыцаря неделю, подождёт ещё чуть-чуть.
Вскоре сэр Ардий присоединился к ней. В льняных штанах и рубахе он походил на кузнеца. От крепко сбитой фигуры веяло незыблемым спокойствием. От лица со следами ожогов уже не хотелось отводить взгляда. Пятна на коже стали бледнее, но не поэтому Янара смотрела на воина и не испытывала неловкости, какую обычно испытывают люди, глядя на обезображенного человека. Сэр Ардий стал для неё олицетворением девиза дома Хилдов: «Верность и честь».
Выслушав отчёт о поездке, Янара проговорила:
— Вы, наверное, проголодались, а я мучаю вас вопросами.
Ардий рассмеялся:
— О нет, моя королева. У вас хлебосольные соседи. Все меня угощали, а я не умею отказывать гостеприимным хозяевам. Наелся на полгода вперёд.
Янара прикрыла безволосую голову Бертола уголком пелёнки:
— Сэр Ардий, вы давно знакомы с моим мужем?
— С детства, моя королева. С его детства, разумеется. Я старше Рэна на пятнадцать лет. Он приехал в Дизарну пятилетним ребёнком. Мне тогда двадцать стукнуло. Лорд Саган велел мне научить его держать меч. С тех пор мы с Рэном неразлучны.
— Вы были его учителем? — удивилась Янара.
Ардий заложил руки за спину и стал ещё шире в плечах:
— Первым учителем. Уровень моего мастерства намного ниже, чем у вашего мужа. Он оттачивал боевые навыки с помощью многих учителей.
— Кто возвёл его в рыцари? Вы?
— Великий лорд Саган лично опоясал Рэна мечом. Ему тогда исполнилось четырнадцать. А чуть позже Рэн возвёл в рыцари меня.
Янара поджала губы:
— Вот как…
— Я приёмыш, моя королева. Безродных мальчишек не сильно жалуют в высших военных кругах. Лорд Саган подобрал меня в заброшенном стойбище горного племени. Я не знаю, почему меня оставили родители. Обычно горцы так не поступают.
— Наверное, случилось что-то непоправимое, — вздохнула Янара и поцеловала Бертола в щёчку. — Вы помните, каким был Рэн в детстве?
