Александр Абердин - Провалившийся в прошлое
- Вот же заладил, старый ворчун! - Воскликнул Митяй, хотя Денго не было старше сорока - Говорю же я тебе, они мне не страшны. Я приготовил для них такой сюрприз, что они зарекутся нападать на меня и Шишигу, Денго. Ну, все, прощай, друг.
Митяй сел в кабину Шишиги и та, лишившись почти всего груза, помчалась по степи вдоль левого берега чуть ли не на максимальной скорости. Предчувствие, заставившее его модернизировать понтон вездехода, не обмануло. Во время своей первой поездки за солью он не обратил никакого внимание на признаки присутствия человека на берегах озера, хотя они там и имелись. Наверное потому, что был тогда слишком беспечен. Черные дарги тоже проявили халатность и не пресекли кражи соли, хотя та им и не принадлежала. Они же за нее никому денег не платили и воду из озера не выпаривали. Ладно бы они торговали солью, а так и сами не употребляли ее в пищу, и другим не давали добывать, да, еще и ходили в бандитские рейды на левый берег Кубани и нападали на отряды охотников, словно отпетые сомалийские пираты. Поэтому он решил их малость припугнуть, но для начала поднялся вверх по реке до места расположения будущей станицы Успенской, где правый берег еще в одном месте был пологим и там сходу форсировал Кубань, чтобы подъехать к соленому озеру с запада. Едва только приехав туда, Митяй сразу же почуял неладное. Черные дарги, хотя он их и не увидел, поднявшись на холм неподалеку от Большого соленого озера, уже крутились гдето рядом и распугали всех коров, быков и оленей.
К соленому озеру он подъехал рано утром и сразу же приступил сооружать минное заграждение. С собой он привез бочку с нефтью, полную будку толстого псевдоканата, сплетенного по его просьбе из сухих уже листьев камыша олродами, а также деревянные заготовки и три довольно прочные, хотя и бросовые, длинные веревки, сплетенные еще дома из рогожи. Из деревянных заготовок Митяй быстро собрал трое салазок и три гротескные, пятиметровой высоты куклы, которые обмотал канатами из камышовых листьев и пропитал их нефтью, после чего накосил сухой травы и соорудил за пределами полосы соли из нее валки трех полуколец предупредительной огненной полосы. Их он тоже полил нефтью и проложил к ними зажигательные дорожки. Под занавес, уже около трех часов дня, вкопав бревнышки и привязав к салазкам веревки, он принялся быстро загружать в Шишигу соль. На этот раз он уже особо не привередничал, а поскольку подъехал к знатному пласту, то за какихто три с половиной часа засыпал в машину добрых четыре с половиной тонны соли, как того и хотел, пока не почуял, не смотря на запах нефти, даргов, но все же скорее почувствовал их присутствие инстинктивно.
Митяй забросил в машину еще пару лопат соли, затем саму лопату, взял в руки бинокль и принялся осматривать пологий склон, поросший высокой, уже начавшей сохнуть травой и редкими кустами шиповника и терна. Черные дарги, а он быстро насчитал их почти четыре десятка, проявили отменную смекалку. Они смастерили себе заборчики из сухой травы и веток, чтобы укрывшись за ними, приблизиться к нему, как к стае гусей, да, еще и соорудили себе маскхалаты из сухой травы и все тех же веток, снайперы хреновы. Митяй встретился взглядом с глазами одного дарга, рожу которого рассмотрел весьма неплохо, это был типичный неандерталец на вид, и даже поразился тому, сколько злобы и ненависти таилось в его налитых кровью, свирепых глазах чуть ли не дикого, хищного животного. Ему сразу же захотелось схватить «Тигр», действие которого он показал один раз даргаларам, всего одним метким выстрелом завалив матерого шерстистого носорога, и влепить черному даргу пулю между глаз, а затем перестрелять всех этих гопников каменного века. Однако, он тут же вспомнил о том, что без этого зловредного засранца и его корешей зимой точно помрут от голода множество женщин и детей, попросту будет поставлено на грань выживания целое племя, а потому просто поднялся на понтон, открыл дверцу и завел Шишигу, после чего взял в руки цифровую фотокамеру с мощным объективом, положил на сиденье уже взведенный «Ремингтон» и встал спиной к черным даргам.
Зеркало заднего вида Митяй повернул так, чтобы не проморгать момент атаки. Те раздумывали недолго и минут через двадцать вскочили и, яростно вопя, побежали вниз сломя голову, а он, сделав с десяток снимков, положил фотокамеру на сиденье, взял помпарь и выстрелил сигнальной ракетой в центральную запальную кучу. Нефть вспыхнула моментально и огненные дорожки побежали ко всем трем манекенам, а Митяй спокойно сел в Шишигу и как только они загорелись, плавно поехал вперед, отчего с земли на берегу тотчас поднялись три громадные, огненные фигуры и двинулись на даргов. Высунув фотокамеру в окно, он продолжил съемку. Черные дарги замедлили бег, огонь тем временем быстро добрался до первого валка сухой травы, пропитанной нефтью и вверх взметнулось высокое пламя, затем загорелся второй валок, а огненные чудовища все двигались на них и когда буквально двадцати шагах от косматых, волосатых гопников вспыхнула третья огненная стена, опалив самых бесбашенных жаром, нервы у черных даргов не выдержали, они развернулись и с воплями, полными животного ужаса, рванули наутек от Огненного духа соленого озера только что не бросая своих копий. Митяй быстро остановил Шишигу, та уже вотвот должна была въехать в озеро, забрался на крышу и посмотрел в бинокль на черных даргов и хотя снимать было уже бесполезно, все же взял общий план и заснял на видео их бегство. Те вылетели на вершину холма, расположенного на юговостоке дружной толпой, обернулись и, увидев, что три Огненных духа остановились, но все еще пылают от гнева, галопом рванули прочь от озера.
Ну, а Митяй, покончив со всеми своими воспитательными делами, спустился с крыши на землю, бросил в будку еще несколько лопат соли, закрыл ее и, отвязав веревку, поехал туда, откуда приехал, на запад. Вскоре он переплыл через Кубань и остановился заночевать. Ехать дальше при свете фар с грузом соли он не хотел. Теперь он был уверен, что черные дарги станут обходить Шишигу десятой дорогой, но самое главное, у него не болела душа за их жен и детей. Да, засранцы, да, редкостные гады, но и они всетаки люди, пусть и полные неандертальцы, так что имеют право жить на этой планете. Ну, а то что даже по сравнению с далеко не аленделонистыми красноголовыми даргсу черные дарги выглядели форменными квазимодами, дело двадцатое. Главное отбить у них охоту рыскать по степи стаями, словно волки, а потом можно будет заняться и воспитательной работой. Во всяком случае Митяй лег спать со спокойным сердцем, а наутро взял курс прямо на Армавир и в шесть часов вечера уже ехал по наезженной, отчетливо видневшейся в степи колее. Шишигу он решил поберечь, а потому не гнал, хотя ему и хотелось как можно скорее обнять Таню. В гостях у Денго он соблюдал обет верности, хотя и не давал его, чем обидел не один десяток красоток.
Всю обратную дорогу Митяй думал о том, как ему поскорее начать химичить. Правда, осень задалась очень сухая и жаркая, а потому ему также хотелось нарыть побольше ценного сырья, такого, как тот же гипс, а также завезти очень чистого кварцевого песка и набрать побольше касситерита. Копая глину, олроды Денго нашли самородок меди кил на триста и Митяй его мигом у них оттягал. Все равно они не смогли бы грамотно распорядиться этим металлом. В общем планов у него снова было громадье и он торопился все их воплотить в жизнь и как можно скорее, чтобы на следующий год заманить к себе племя Шашембы, а вместе с ним еще и племя Денго, чтобы всех переженить и создать первый народ на Земле, причем народ просвещенный и умелый, способный к гармоничному слиянию с природой, но в то же время живущий с городским комфортом в отличных домах и владеющий множеством ремесел, не разрушающих природу. А еще Митяй очень много думал о ведловстве. Старая Каньша его немного просветила на этот счет и сказала, что она не стала могущественной ведлой только по одной единственной причине - ей так и не удалось найти свои говорящие камни. Поэтому большое ведлание давалось ей всегда очень тяжело.
Однако, не смотря на это, старая Каньша научила Митяя самому главному приему ведлания, проникновению в душу человека, животного, рыбы, насекомого, дерева и даже камня, что оказалось не так уж и трудно, но требовало большой концентрации. При этом пожилая ведла, войдя с ним в какойто контакт, который он определил для себя, как психоментальный, по ее словам просто передала ему весь свой талант ведлы и свою силу, но при этом ничего не утеряла сама, сказав:
- Теперь, Митяй, ты настоящий ведл, но ты должен найти свои говорящие камни, правильно их обработать, как это сделать, они сами скажут тебе, а если ты очень сильный ведл, то тогда и вовсе примут нужную форму сами. Только после этого ты постигнешь все тайны большого ведловства. Ты очень мудрый ведл, Митяй, и знаешь такое, о чем я не могу даже задуматься. В тебе много природной ведловской силы и ты щедро наделил ею меня во время нашего общения и открыл мне глаза на очень многие вещи. Возвращайся поскорее и мы с тобой посидим еще раз, глядя глаза в глаза, у костра до самого раннего утра.
