Александр Абердин - Провалившийся в прошлое
Девушка, кивнув, снова принялась убеждать, что охотники ее племени далеко и что они здесь никогда не охотятся и всякое такое, но Митяй лишь кивал и сноровисто выпалывал сорняки. Они возились на огороде до обеда, а потом отправились в мастерскую. Между мастерской и литейкой он еще ранней весной соорудил большой навес, под ним смастерил хотя и примитивную, но вполне приличную пилораму. Ее приводило в движение большое водяное колесо и пять стальных пил запросто распускали на доски даже дубовые бревна, правда, пилы после двух, трех бревен нужно было точить заново, зубья весьма заметно тупились. Ну, на этот раз ему были нужны в основном пихтовые доски, легкие, почти снежнобелого цвета, чтобы изготовить из них два понтона. Лодку для охотников он решил построить длиной в пятнадцать метров без учета носового скоса, которому он все же решил придать треугольную форму и шириной в пять, с бортами высотой в два с половиной метра, с прочной палубой, вместительным трюмом под ней, большой крытой надстройкой над ней и шестью огромными, но довольно легкими колесами диаметром в три метра, дубовыми, со спицами и стальным ободом с шипами, стальными же мощными полуосями диаметром в сорок пять миллиметров и длинной в метр, уходящими внутрь корпуса в самой нижней его части, над днищем, бронзовыми втулками, практически точно такую же, как лодка Ижика, и мотоцикл, и вездеход благодаря Тане обрели собственные имена, как, впрочем, все имеющиеся в наличии бензопилы и дизельгенераторы.
В первый же день они начали работать ударными темпами и на этот раз Таня относилась к мужской работе очень серьезно и делала все, что он ей поручал, на совесть и очень старательно. Митяй тщательно прятал улыбку, прекрасно понимая, что именно за этим девушку и послала к нему большая мать Шашемба, причем явно девушку не из числа рядовых членов племени. Еще в прошлом году Митяй изготовил из карагача, хорошенько распарил и изготовил два с лишним десятка мощных заготовок для луков длиной немного меньше человеческого роста, наточил из очень прочной и плотной древесины граба на токарном станке целых пять с половиной сотен прочных, тяжелых, веретенообразных стрел длиной в метр сорок, отлил для них из стали граненые охотничьи наконечники с втулками, но без зацепов, чтобы было легко выдернуть из тела животного. Оперение он делал из кожи спиртовой выделки и горячего прессования, пропитанной гудроном, вставлял в крестообразный распил на конце стрелы и заливал мастикой, сваренной на базе столярного клея с добавлением олифы, гудрона, канифоли и глины, после чего еще и набивал на них стальные бандажи. Некоторые наконечники он делал гарпунного типа, а на конце устанавливал стальное кольцо, чтобы привязывать ее к прочной веревки, для охоты на крупную рыбу.
Луки, проваренные в мастике и потому водостойкие и очень прочные, получились у него хотя и довольно тяжелыми, зато на диво тугими и мощными. Они спокойно посылали двухсотграммовую стрелу на двести, двести тридцать метров, но убойная сила стрелы у них была все же максимум сто двадцать метров, а максимальная эффективность и того меньше, метров семьдесят пять, но зато на этом расстоянии стрела спокойно пробивала сосновую доску толщиной в три сантиметра. Луки и стрелы, которые Митяй довел до ума гдето через месяц после появления в его доме доисторической охотницы, привели ту в неописуемый восторг. Таня выпросила у него один лук, два десятка стрел и, как это не удивительно, тренировалась в стрельбе, а не просила немедленно пойти на охоту. И слава Богу. Митяй оказался совершенно никудышным стрелком из лука и его точно не приняли бы в эльфы ни при каких обстоятельствах, даже если бы на них напали злые урукхаи и решалась их судьба. Всего Митяй намеревался порадовать новым оружием максимум двадцать четыре охотника, но он даже не представлял себе, сколько людей в племени Танши. Во всяком случае в ту колесную, восьмивесельную лодку с домом, смело могло влезть и больше народа, все сорок, а то и шестьдесят человек. Она ведь была по сути двухэтажная, с просторной надстройкой на палубе.
Собрав каркас лодки, они поставили его на бок и, еще не нашивая борта, первым делом обшили днище длинными, шпунтованными, сухими дубовыми досками толщиной в пять сантиметров. Ничего не попишешь, днище должно быть прочным. Еще когда Митяй только сколачивал вместе с Таней каркас лодки, то, немного подумав, сразу же, как только лодка легла своим просмоленным днищем, с набитыми на стыки досок рейками, на стапель, он сложил в трюме из огнеупорного кирпича, на стальной плите, положенной по самому центру, небольшую печь с чугунной плитой и дверцей. Все равно Танины соплеменники устроят в ней зимой очаг и обязательно ее спалят и, не дай Бог, при этом сгорят еще и сами. Подняв круглую трубу, изготовленную из шамота, выше уровня палубы, перед тем, как сколотить из досок надстройку, Митяй сложил вторую печь и лодка мигом превратилась еще и в большой двухэтажный дом на колесах, способный вдобавок ко всему плавать по воде. Так что это получился еще тот монстр, но он им очень гордился, а Таня так и вовсе чуть ли не ежеминутно визжала от восторга, хотя вся и извозюкалась черной мастикой. Да, лодка у них в конечном итоге вышла просто на славу и если ее на зиму обложить для утепления еловыми лапами, да, натаскать их еще и под днище, чтобы там не гулял ветер, то из нее получится отличная общага человек на сорок, а то и все пятьдесят, о чем Митяй сказал Тане и ему заранее стало дурно, когда он представил себе, какая в ней будет стоять вонизма.
Зато то, как будут переть эту махину через пампасы Танины кореши, его совершенно не волновало, пусть хоть впрягают в нее мамонта или пару шерстистых носорогов. Когда это чудовище с черными от гудрона бортами, поставленное на колеса, способное спокойно принять на борт две Шишиги, было готово, Митяй принялся загружать в его трюмы залитые парафином горшки с тушенкой и обматывать их оставшимися у него мехами и выделанными кожами, чтобы не побились, а также веревками. В общем он не просто делился с Таниными соплеменниками припасами, а отдавал им почти все и даже смотался в лесостепь, чтобы завалить троих носорогов, после чего они целую неделю сварили огромное количество тушенки. Девушка, помогавшая ему загружать лодку, глядя на это, чуть не плакала, а когда Митяй, почесав в затылке отдал еще и почти всю оставшуюся соль, большие емкости с готовой крупой и подсолнечным маслом, у Тани на глазах заблестели слезы. Отдавал он охотникам даже десять пар сапог, но их он как раз и стачал специально для этого. При этом он поработал еще и суперкарго, а заодно объяснил Тане, сколько всего груза может взять на борт лодка и даже специально прибил к бортам тонкими и не слишком длинными гвоздями, чтобы не пробить, ватерлинию, после чего отбуксировал лодку Шишигой на Митяйку, эта речка хотя была широкой и полноводной, имела плавное, величавое течение, а потому они не рисковали отправиться в долгое путешествие до самого Азовского моря.
На Митяйке они и провели ходовые испытания не такого уж и маленького судна, под полной коммерческой нагрузкой и Митяй научил девушку грести веслами, грести можно было только находясь внутри надстройки, а также работать длинным шестом с кормы. Помимо восьми дубовых весел он выстрогал еще и шесть длинных, десятиметровых шестов. Колесная лодка прекрасно вела себя на воде, но удивила его тем, что имела примерно на треть большую грузоподъемность, чем он предполагал. Митяй, поначалу, не понял, с чем это связано, а догадавшись, громко рассмеялся и даже хлопнул себя по лбу, лодку ведь они построили из сухого дерева и даже ее мощный дубовый каркас вышел не таким уж и тяжелым. Хотя лодка и получилась у них устрашающая на вид, по воде она двигалась очень легко, а на земле, на ровной поверхности, изо всех сил налегая на брусья, вставленные в пазы под днищем, они даже вдвоем смогли стронуть ее с места и прокатить метров двести, пока Митяй не приказал остановиться. Они же в концето концов не бурлаки, по пьяне вытащившие баржу на берег и не заметившие этого Заставлять лодку двигаться по воде с помощью весел, всетаки малость полегче. В общем если охотники того очень захотят, то дотолкают ее до стойбища, а они обязательно захотят, поскольку Таня наверняка найдет для этого какиенибудь особые, убедительные ведловские слова и выражения, но это Митяя уже не касалось.
После ходовых испытаний лодки на реке они вытащили ее на берег и Митяй отбуксировал ее Шишигой к тому месту на Марии, с которого эту плоскодонную, шестиколесную ладью с дарами можно было легко скатить в воду. В общем теперь Тане оставалось только найти тягловую силу, чтобы отправить его подарки в свое племя, но он все же очень сильно рисковал и мог, вопервых, не увидеть свою подружку после возвращения, а, во вторых, увидеть хозяйство полностью разоренным. Ничего не поделаешь, если он хотел наладить добрые отношения с аборигенами, ему нужно было идти на риск. Правда, Митяй все же спустил все свои станки в подвал, выдолбленный в мастерской и спустил туда же бензопилы, оба дизельгенератора и все слитки стали, чугуна, железа и бронзы, а остальные отожженные чугунные и стальные отливки он еще прошлой осенью зарыл в небольшом болотце на берегу Митяйки, чтобы они там поскорее нормализовались. Поэтому слишком уж большого ущерба эти троглодиты, если Танины соплеменники окажутся таковыми, своим нашествием ему не причинят. Такто оно так, но все же у Митяя оставались большие сомнения как на счет Шашембы, так и на счет Танши, но он все же решил пойти на риск и как только отцепил лодку от форкопфа, сразу же продолжил работу над понтонами, но и это была не такая уж и сложная задача.
