Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль
Его охрана, пятеро Огненноруких, подхватывали за ним. Пели они на языке Старого Волантиса, но Тирион уже знал эту молитву и суть улавливал. «Храни наш огонь и защити нас от тьмы, ла-ла-ла, освети наш путь и не дай остыть, ночь темна и полна ужасов», – ну и так далее.
Вслух он, само собой, этого не высказывал. Тирион Ланнистер не признает никаких богов, но красному Рглору на этом корабле разумнее выказывать уважение. Сир Джорах снял с Тириона оковы, и карлик совсем не желал снова в них оказаться.
«Селасори Кхорун» – настоящее корыто водоизмещением пятьсот тонн. Глубокая осадка, высокие надстройки на носу и корме, одинокая мачта посередине. Нос украшает деревянный, источенный червями муж; судя по лицу, он страдает запором, под мышкой у него свиток. Столь безобразного судна Тирион еще не встречал, да и команда не лучше. Капитан, пузатый сквернослов с жадными глазками, в кайвассу играет плохо, а проигрывать совсем не умеет. Под началом у него четверо помощников-вольноотпущенников и пятьдесят рабов с носовой фигурой корабля на щеках. Тириона они все кличут Безносым, сколько ни повторяй им, что зовут его Хугор Хилл.
Трое помощников и три четверти команды – рьяные приверженцы Владыки Света, с капитаном все не столь ясно. Он выходит вечером на молитву, но сам не молится. Мокорро, вот кто властвует на борту, – по крайней мере во время этого перехода.
– Владыка Света, благослови раба твоего Мокорро и освети ему путь в темных местах этого мира, – гудел жрец. – Сохрани верного раба твоего Бенерро. Даруй ему мужество, даруй ему мудрость, наполни пламенем его сердце.
Тут-то Тирион и заметил Пенни. Она смотрела на представление с нижней ступеньки крутой деревянной лесенки, ведущей на ют, и видна была только ее голова в капюшоне. Белки глаз блестели при свете костра. Ее сопровождала большая серая собака, служившая ей конем на потешных турнирах.
– Миледи, – тихо позвал Тирион. Леди она, конечно, не была, но ее дурацкое имя ему произносить не хотелось, а как ее еще называть? Девушкой, карлицей?
– Я вас не видела, – вздрогнула она.
– Неудивительно, я ведь так мал.
– Мне… нездоровилось.
«Горе, как видно, замучило».
– Могу я чем-то помочь?
– Нет, – отрезала она и тут же ушла обратно в каюту, которую делила со свиньей и собакой.
Тирион ее не винил. Его присутствие на борту мореходов вполне устраивало, ведь карлики приносят удачу. По голове его трепали так, что того гляди лысина будет, а вот с Пенни все было сложнее. С одной стороны, она карлица, с другой – женщина, а женщина на корабле – дурная примета. На каждого, кто пытался и ее погладить по голове, приходились трое, бормотавших проклятия при каждом ее появлении.
Тирион ей, конечно, как соль на рану. Ее брату отрубили голову вместо него, а он сидит себе и бормочет глупые утешения. На ее месте Тирион ничего бы так не хотел, как скинуть зловредного карлика в море.
Сам он очень ее жалел. Ни она, ни тем более ее брат не заслужили того, что случилось с ними в Волантисе. Перед самым отплытием у нее глаза так распухли от слез, что смотреть было страшно. Как только подняли парус, она заперлась со своими животными у себя, но по ночам все слышали, как она плачет. Вчера один помощник предложил другому выбросить ее за борт, пока она не залила весь корабль, и Тирион не был уверен, что это шутка.
После молитвы все разошлись – кто на вахту, кто поужинать, выпить рому и завалиться в гамак. У костра, как всегда, остался один Мокорро. Спал он днем, а в темные часы бдил и поддерживал священный огонь, чтобы солнце утром снова вернулось в мир.
Тирион, присев напротив, протянул к огню руки. Жрец, неотрывно смотревший в пламя, некоторое время не замечал его. Неужели он и вправду видит там будущее? Страшный у него дар, если так.
– Хугор Хилл, – промолвил он наконец, подняв глаза, – ты пришел помолиться со мной?
– Ночь, как-никак, темна и полна ужасов. Что ты видишь в этом огне?
– Драконов. – На общем языке Мокорро говорил бегло, почти без акцента – поэтому верховный жрец Бенерро, несомненно, и отправил его просвещать Дейенерис Таргариен. – Старых и молодых, ложных и подлинных, темных и светлых. И тебя, в самой гуще всего – маленького человечка с предлинной тенью. Ты скалишь зубы.
– Я? Такой безобидный крошка? – Тириону сделалось лестно – жрец, конечно, того и хотел. Всякому дураку приятно услышать, что он что-нибудь значит. – Может, ты Пенни видел? Мы с ней одного роста.
– Нет, друг. Не ее.
Давно ли он стал жрецу другом?
– А не видел ты, часом, когда мы в Миэрин попадем?
– Не терпится увидеть спасительницу?
Как сказать. Спасительница может снять с него голову или драконам его скормить.
– Нет, тут все дело в маслинах – боюсь, что так и умру, не отведав их. Я плаваю быстрее, чем этот корабль идет. Кстати, кто такой Селасори Кхорун – триарх или черепаха?
– Ни то, ни другое, – хмыкнул Мокорро. – Кхорун не правитель, но служит правителям, дает им советы, помогает вести дела. В Вестеросе его назвали бы стюардом или магистром.
Возможно, королевским десницей? Забавно.
– А «селасори» что такое?
– Приятно пахнущий. – Мокорро потрогал нос. – Ароматный?
– Стало быть, «селасори кхорун» означает «вонючий стюард»?
– Скорей уж душистый.
– Я, пожалуй, останусь при вонючем, – ухмыльнулся Тирион, – но спасибо за перевод.
– Рад, что оказался полезен. Когда-нибудь, возможно, я помогу тебе принять Рглора.
«Разве что когда мою голову взденут на кол», – решил про себя Тирион.
Помещение, которое они с сиром Джорахом занимали, называлось каютой только из вежливости. В темном, сыром, зловонном чулане едва умещались два гамака, один над другим. Мормонт, растянувшись в нижнем, покачивался в лад с кораблем.
– Девушка наконец показала нос, – сказал ему Тирион. – Увидела меня и сразу обратно.
– Я ее понимаю.
– Не все ж такие красавцы, как ты. Бедняжка ужасно расстроена – как бы за борт не бросилась.
– У бедняжки имя есть. Пенни.
– Знаю. – А брат ее назывался Грошик, хотя настоящее его имя – Оппо. Грошик и Пенни, две самые мелкие монетки, а хуже всего, что эти клички они себе сами придумали. Мерзость какая. – Ей нужен друг, как бы ее там ни звали.
– Вот и подружись с ней. По мне, хоть женись.
Еще того мерзостнее.
– По-твоему, мы подходим друг другу? Тебе, сир, подошла бы медведица – что ж ты ее не взял в жены?
– Это ты настаивал, чтобы мы увезли ее с собой.
– Ей нельзя было оставаться в Волантисе – это еще не значит, что я готов лечь с ней в постель. Она убить меня хочет, а не дружить со мной.
– Вы оба карлики.
– Брат ее тоже был карликом, а пьяные болваны приняли его за меня и убили.
– Виноватым себя чувствуешь, значит.
– Э, нет, – ощетинился Тирион. – Мне хватает своих грехов, к этому я непричастен. Я этим двоим зла никогда не желал, хотя на свадьбе Джоффри они доставили мне много неприятных мгновений.
– Еще бы, ты ж у нас кроток что твой ягненок. – Сир Джорах вылез из гамака. – Эта девчонка – твоя забота. Целуй ее, убивай, обходи за милю, только ко мне с ней не лезь.
Неудивительно, что он дважды изгнан. Тирион сам бы его изгнал, если б мог. То, что рыцарь вечно угрюм и шуток не понимает, еще не самое страшное. Когда он не спит, то расхаживает по баку, а не то облокотится на борт и смотрит в море, думает о своей серебряной королеве и мысленно подгоняет корабль. Тирион, наверное, вел бы себя точно так же, если бы в Миэрине его ждала Тиша.
Может, как раз туда и отправляются шлюхи? Вряд ли. Насколько он слышал, в рабовладельческих городах успешно взращивают своих. Зря Мормонт себе одну не купил, сразу повеселел бы. Он мог бы выбрать девушку с серебристыми волосами, как у той, что ерзала у него на коленях в Селхорисе.
На реке Тириону приходилось терпеть Гриффа, но тот хотя бы представлял собой загадку, а все прочее маленькое общество относилось к карлику вполне дружелюбно. Здесь загадочных фигур нет, и дружелюбия никто не выказывает, разве что красный жрец любопытен и еще Пенни… но девушка Тириона заслуженно ненавидит.
Тоска, одним словом, смертная. Только и развлечений, что раз в день колоть ножом пальцы на руках и ногах. На реке ему встречались разные чудеса: гигантские черепахи, заброшенные города, каменные люди, голые септы. Там никогда не знаешь, что тебя ждет за следующим изгибом, а в море все дни одинаковы. Пока когг шел вдоль берега, Тирион наблюдал за тучами морских птиц, считал скалистые островки и видел много других судов: рыбачьи лодки, неуклюжие торговые корабли, гордо пенящие воду галеи. Здесь его окружают море да небо. Вода как вода, воздух как воздух. Чересчур много голубизны, разве облачко когда проплывет.
Ночью и того хуже. Тирион спал плохо даже в хорошие времена, чего не скажешь о нынешних. Спать – значит видеть сны, в которых его караулят Горести и каменный король с лицом лорда-отца. Вот и выбирай: либо лезь в гамак и слушай, как храпит внизу Мормонт, либо оставайся на палубе и смотри в то же море. В безлунные ночи оно черно, как мейстеровы чернила, до самого горизонта. По-своему это прекрасно, но если смотреть слишком долго, начинаешь задумываться, как легко было бы перелезть через борт и ухнуть туда, во тьму. Один всплеск, и жалкая историйка его жизни закончится. Но что, если ад все же есть, и там его ждет отец?
