Терри Гудкайнд - Разлученные души

Все уставились на нее в безмолвном ужасе.

– Но должна быть какая-то надежда, – сказала наконец слабым голосом Никки. – Ричард хотел бы, чтобы у нас оставалась надежда.

Кэлен ощущала опустошение. Мир живых оказался для нее мертвым.

– Надежда? Ханнис Арк с императором Сулаканом движутся к Народному Дворцу. Сулакан хочет разрушить мир живых, напустить на нас мир мертвых. В пророчестве говорится, что только у одного человека есть шанс остановить происходящее – у Ричарда. Пророчество сравнивало каждый шаг Ричарда, каждый его поступок с камнем в пруду, и только у него была возможность все исправить. Пророчество говорит, что единственная надежда справиться с угрозой третьего царства, вырвавшегося на волю, в том, что Ричард должен пресечь пророчество. Только у него есть шанс. Но теперь он мертв, а без Ричарда у нас нет надежды. По сути, из-за того, что с ним связано столько пророчеств, сам он был связан пророчествами по рукам и ногам, особенно тем, что был фуер грисса ост драука. С его смертью пришел конец и пророчеству. Оно погибло вместе с Ричардом. Ведь что оно может сказать о нем теперь, когда он ушел? Он был «избранным», а сейчас его нет. Смерть Ричарда в самом прямом смысле пресекла пророчество. Не осталось никого, кто может остановить зло, погружающее мир во мрак. Для жизни не осталось ни времени, ни надежды. Сказать по правде, я не представляю, почему меня теперь вообще хоть что-то должно волновать.

– Кэлен, – начала Никки, стараясь утешить Мать-Исповедницу, – Ричард не допустит этого. Народ Д’Хары нуждается в нем, и Ричард воскреснет, чтобы защитить их. Он – Лорд Рал, связанный с ними так же, как они с ним. Он вернется из мира мертвых и защитит свой народ.

Кэлен загнала горе поглубже, стараясь остановить слезы и сохранить маску Исповедницы.

– Понимаю твои чувства, Никки, и твои слова очень благородны, правда, но это лишь слова. Нам нужно нечто большее, чем желания и слова. В глубине души ты не хуже меня знаешь, что Ричард не вернется. Он ушел.

Кэлен подумалось, что как раз ей-то и не следует признавать смерть Ричарда, именно она должна говорить, что он вернется, и надеяться на чудо – вдруг он просто возникнет из ниоткуда.

Но она – Исповедница, посвятившая жизнь истине. Кэлен не могла отрицать правду из-за того, что та причиняет боль.

Даже сейчас она не могла отрицать истину.

– У меня не было надежды, Мать-Исповедница, но я нашла путь обратно, – сказала Кассия, перекатывая между пальцев эйджил.

Кэлен показала на оружие морд-сит.

– Разве твой эйджил действует? Ведь Дрейер мертв, а Ричард… ушел.

– Нет, – ответила Кассия с грустной улыбкой. – Но так ли плохо, что я не чувствую боли? Хотя бы временно?

– Полагаю, нет, – сказала Кэлен и положила руку ей на плечо, желая утешить. – Но отсутствие боли означает, что Ричард ушел и узы с Лордом Ралом исчезли. Полагаю, не чувствовать боль уз – слабое утешение.

Кэлен понимала, что для нее боль только начинается.

– А что с мечом Лорда Рала? – спросил командующий. – Я хочу сказать, оставим ли мы клинок при нем, когда… подготовим погребальный костер?

Кэлен знала, как с этим поступить.

– Нет. После смерти Зедда и Ричарда меч придется носить мне. Принеси его.

Фистер молча прижал кулак к сердцу.

Говорить об этом, обсуждать эту суровую явь – это сокрушало ее душу. Горе вновь нахлынуло, ноги подкашивались. Никки подхватила Кэлен под руку, подвела к окну и, поспешно открыв задвижку, распахнула его.

– Пожалуй, тебе нужен свежий воздух, – произнесла колдунья.

При мысли, что за спиной в этой комнате лежит мертвый Ричард, совсем один, Кэлен бросило в жар, закружилась голова. Она не могла выкинуть этот образ из головы, не могла думать ни о чем другом. Ричард казался таким живым, и тем не менее она мысленно видела только его бренное тело, безжизненно лежавшее на кровати, пока его разлученная душа погружалась в пучину вечной тьмы. И хотя часть Кэлен могла думать о Ричарде как о живом, он уже отступал в мир воспоминаний.

Кэлен хотелось кричать, плакать и повернуть все вспять. Однако заплакать она не смогла, лишь тревожилась, как бы не потерять сознание. Руки тряслись, и все тело била дрожь.

– Кэлен, – сказала Никки настойчиво, но мягко и сочувственно, – тебе нужен воздух. Дыши. Давай же, вдохни поглубже. Станет легче.

Кэлен оперлась руками на каменный подоконник и вдохнула прохладный воздух. Она почувствовала, как слезинка скатилась по щеке и капнула с подбородка.

Как жить дальше?

Что теперь делать?

Ей просто хотелось, чтобы Ричард был с ней. Она страдала от того, что его нет рядом. Все случившееся почему-то казалось нереальным и в то же время более реальным, чем что бы то ни было другое.

Ей отчаянно хотелось, чтобы Ричард провел жизнь вместе с ней, чтобы они жили вдвоем и вдали от войн. Чтобы они пожили наконец для себя. Эта возможность ускользнула. Теперь им уже никогда не жить вместе.

Посмотрев через поля на опушку ближайшего леса, Кэлен заметила сидящее там и наблюдающее за ней существо.

Охотник.

Он сидел и молча взирал на нее, и Кэлен показалось, что вид у зверя такой, будто он пришел выразить соболезнование. Скорее всего, это Красная пыталась таким образом выразить сочувствие.

Ведьма знала. Предупреждала. Если бы Кэлен прислушалась к словам Красной и сделала то, о чем та просила, именно Кэлен была бы мертва. А Ричард жив.

Она посмотрела на колдунью. Да, и Никки тоже погибла бы.

Пророчество редко осуществляется так, как изначально кажется.

Однако на сей раз все произошло в точности как предсказывала Красная, но таким образом, как Кэлен не смогла бы даже вообразить.

И все же пророчество оказалось совершенно верным.

Но Кэлен пренебрегла им.

А теперь пресеклись и пророчество, и жизнь Ричарда.