Поцелуй теней - Гамильтон Лорел Кей
Роан застегнул молнию, потом крючочек наверху. Большими пальцами он провел по голой коже спины – легчайшее движение – и отступил. На самом деле он погладил пальцами шрамы у меня на спине, шрамы, которые не видел и не ощущал. Я достаточно была уверена в своих силах, чтобы шрамы не были прикрыты платьем, а только моим гламором. Они были как рябь на коже, вмерзли навеки. Один сидхе попытался на дуэли изменить мой облик. Многие фейри обладают способностью перекидываться, но только сидхе умеют менять чужой облик против воли владельца. Я не умею менять ни свой образ, ни чужой – еще один аргумент против меня при Дворах.
– Как вы это делаете? – спросила детектив Тейт.
Вопрос отвлек меня от размышлений. Я повернулась к ней:
– Что именно?
Крис собирал аппаратуру. Мори уже возился с передатчиком, крутя маленькой отверткой. Все остальные с тем же успехом могли бы отсутствовать.
– Ты стоишь почти час в одном белье, и мужчина вертит тебе груди, но ничего сексуального в этом нет. Как дешевая комедия для взрослых. А потом Роан помогает тебе надеть платье не касаясь тебя, только застегивает молнию, и в комнате возникает такое сексуальное напряжение – хоть топор вешай. Как вы, черт побери, такое делаете?
– Мы – это Роан и я, или мы – это... – Я не договорила.
– Вы, фейри, – пояснила она. – Я видела, как Джереми делал это с человеческой женщиной. Вы, ребята, можете ходить голые, как кочерга, и никакой неловкости в вашем присутствии я не испытываю, а потом, полностью одетые, делаете какую-нибудь мелочь, и у меня такое чувство, что надо выйти из комнаты. – Она покачала головой. – Как у вас это получается?
Мы с Роаном переглянулись, и в его глазах я прочла тот же вопрос, который, знала, он прочел в моих: как объяснить тому, кто не фейри, что значит быть фейри? Ответ, конечно, простой: никак. Попытаться можно, но обычно без успеха.
Джереми попытался. Он же все-таки начальник.
– Это вроде как часть сущности фейри – быть созданием чувств. – Он поднялся с кресла и подошел к ней – лицо и тело нейтральны. Взяв ее руку, он поднес ее к губам, целомудренно приложился к тыльной стороне ладони. – Быть фейри – это и есть разница между этим и вот этим.
Он снова взял ту же руку, поднес ее к губам заметно медленнее, глаза наполнены вежливым огнем, с которым мужчина-фейри должен смотреть на любую высокую красивую женщину. От одного этого взгляда Люси поежилась.
Он снова поцеловал ей руку – медленным касанием губ, верхней губой чуть прихватив кожу, и отодвинулся. Все было вежливо – ни открытого рта, ни языка, ничего такого грубого, но краска бросилась Люси в лицо, и даже в другом конце комнаты я услышала, как быстрее забилось ее сердце.
– Отвечает ли это на ваш вопрос, детектив? – спросил Джереми.
Она нервно засмеялась, прижимая поцелованную руку к груди.
– Нет, но я боюсь спрашивать снова. Вряд ли я смогу выслушать ответ и потом сегодня еще работать.
Джереми слегка поклонился. Непонятно, знала об этом Тейт или нет, но только что она выдала очень фейрийский комплимент. Каждому приятна высокая оценка.
– Вы радуете сердце старика.
Она снова засмеялась, звонко и радостно:
– Уж кем-кем, а стариком вы не будете никогда, Джереми.
Он еще раз поклонился, и я поняла то, чего раньше не замечала. Джереми нравилась детектив Люси Тейт, нравилась, как женщина нравится мужчине. Мы чаще дотрагиваемся до людей, чем они друг до друга, – по крайней мере чаще, чем американцы. Но он мог бы выбрать и другой способ "объяснения" для Тейт. А он выбрал такой, чтобы коснуться ее так как раньше, позволить себе вольность, потому что она дала ему повод так поступить. Вот так флиртуют фейри в ответ на аванс. Иногда это просто взгляд, но фейри не полезет туда, куда его не звали. Хотя иногда наши мужчины допускают те же ошибки, что и люди, принимая легкое заигрывание за серьезный аванс, грубое изнасилование в нашей среде почти неизвестно. С другой стороны, наш вариант изнасилования на свидании уже столетия не выходит из моды.
Кстати, изнасилование на свидании мне напомнило о сегодняшней работе. Подойдя к столу, я влезла в туфли, добавив три дюйма роста.
– Можешь сказать своему новому напарнику, чтобы вернулся, – обратилась я к Люси.
Оскорбление – проявлять стеснительность в несексуальной ситуации. Так считается почти среди всех фейри, и уж точно – среди сидхе. Выслать кого-то из комнаты – значит проявить недостаток доверия либо же откровенную неприязнь. Есть только два исключения. Первое – когда этот кто-то не может вести себя прилично. Детектив Джон Уилкс никогда раньше не работал с нелюдьми. Он не моргнул глазом, когда Мори попросил меня раздеться, но когда я сняла платье без предупреждения и без просьб выйти, он себе кофе пролил на рубашку. А когда Мори запустил мне руку за пазуху, Уилкс недоуменно спросил: "Какого черта он делает?" И я попросила его подождать за дверью.
Люси тихо засмеялась.
– Бедный мальчик! Боюсь, у него волдыри будут на пузе от горячего кофе.
Я пожала плечами:
– Наверное, он мало видел голых женщин.
Она улыбнулась, покачала головой:
– Я имела дело с фейри, даже с некоторыми сидхе, когда они тут бывали, но только ты среди них такая скромница.
Я нахмурилась:
– И вовсе нет. Я просто думаю, что если от того только, что я разделась, твой напарник чуть собственным языком не подавился, значит, у него не слишком большой опыт.
Люси посмотрела на Роана и Джереми:
– Она действительно не знает, как выглядит?
– Не знает, – ответил Роан.
– Мне кажется, хотя я точно не знаю, что наша Мерри выросла где-то, где ее считали гадким утенком, – сказал Джереми.
Я посмотрела ему в глаза, отчетливо ощущая биение пульса у меня на шее. Слишком этот комментарий был близок к истине.
– Не понимаю, о чем вы все толкуете.
– Верю, что не понимаешь, – согласился Джереми.
В его темных глазах читалось знание, догадка, слишком близкая к уверенности. В этот миг я поняла: он догадывается, кто я и что я. Но никогда не спросит. Он будет ждать, пока я сама захочу рассказать, иначе этот вопрос так и останется без ответа.
Я посмотрела на Роана. Единственный любовник из фейри, о котором я точно знала: он пришел в мою постель не ради политических амбиций. Для него я всего лишь Мерри Джентри – человеческая женщина с фейрийской кровью, а не принцесса Мередит Ник-Эссус. Я смотрела в знакомое лицо и пыталась понять, о чем он думает. Но он лишь улыбался непроницаемо. Либо ему и в голову не приходило, что я могу оказаться пропавшей принцессой сидхе, либо он уже давно догадался, но не был настолько бесцеремонен, чтобы об этом говорить. А не знал ли Роан с самого начала? Не потому ли он пришел ко мне? Вдруг весь надежный щит, который я построила от этих людей, моих друзей, стал рассыпаться на части?
Что-то из этих мыслей отразилось, наверное, на моем лице, потому что Роан коснулся меня рукой. Я отодвинулась. На его лице – обида, недоумение. Нет, он не знал. Я внезапно обняла его, спрятав от него лицо, но Джереми был мне виден.
Насколько успокоило меня выражение лица Роана, настолько же встревожило выражение лица Джереми. Достаточно только после наступления темноты произнести мое настоящее имя, и оно полетит к моей тетке. Она – Королева Воздуха и Тьмы, а это значит, что все, произнесенное в темноте, дойдет в конце концов до ее ушей. Но здесь может помочь мода. Пропавшую эльфийскую принцессу Америки видел теперь каждый кому не лень даже чаще, чем Элвиса. Поэтому теткина магия все время устремляется по ложным следам. Принцесса Мередит катается на лыжах в штате Юта. Принцесса Мередит танцует в Париже. Принцесса Мередит играет в Лас-Вегасе. Прошло три года, а я все еще не схожу с первых полос таблоидов, хотя последние заголовки предполагают, что я так же мертва, как Король рок-н-ролла.
Если бы Джереми произнес мое имя вслух мне в лицо и эти слова до нее дошли бы, она бы узнала, что я жива, и узнала бы, что мое имя произнес Джереми. Даже если я скроюсь, она его допросит, а когда мягкие способы не дадут результата, она применит пытку. В любви она изобретательна – так мне говорили. В пытке она гениальна – это я знаю точно.
