Терри Пратчетт - Пехотная баллада
Она яростно взмахнула саблей, Страппи пришлось отбить, и на мгновение клинки сомкнулись.
– Это все, на что ты способен, Пукс? – капрал оскалился.
Полли схватила его за грудки.
– Никак нет, господин капрал, – сказала она. – Не все.
Она что есть сил дернула Страппи на себя и ударила головой.
Столкновение оказалось больнее, чем она думала. Полли услышала треск – но не своих костей. Она поспешно отступила, чувствуя легкую дурноту, но держа саблю наготове.
Страппи рухнул на колено, из носа у него хлынула кровь. Когда он встал, Полли поняла: сейчас кто-то умрет…
Тяжело дыша, она метнула умоляющий взгляд на сержанта Джекрама. Сложив руки на груди, тот невинно смотрел в потолок.
– Уж этому ты точно научился не от брата, Перкс, – заметил он.
– Нет, сержант. От Беззубого Аббенса, сэр.
Джекрам вдруг с улыбкой взглянул на нее.
– Что? От старика Аббенса?
– Да, сержант.
– Вот это я называю «зов прошлого»! Что, он не помер еще? Как поживает старый пьяница?
– Э… он хорошо сохранился, сэр, – сказала Полли, все еще пытаясь отдышаться.
Джекрам расхохотался.
– Да уж не удивлюсь. Лучше всего он дрался по кабакам. И держу пари, он тебя не только этому фокусу научил.
– Да, сэр.
Другие старики ругали Аббенса за это, а он все хихикал, сидя за кружкой сидра. В любом случае Полли далеко не сразу поняла, что такое «фамильные драгоценности».
– Слыхал, Страппи? – крикнул сержант, обращаясь к капралу. Тот ругался и вытирал кровь, капавшую наземь. – Похоже, тебе повезло. Вам не выдадут наград за честный бой во время рукопашной, парни, и вы это сами поймете. Ну ладно, веселью конец. Иди и умойся холодной водой, капрал. Разбитый нос всегда выглядит хуже, чем есть на самом деле. И учтите вы оба, на этом все, таков мой приказ. Намек поняли?
– Да, сержант, – послушно ответила Полли. Страппи что-то буркнул.
Джекрам оглядел остальных.
– Так. Кто-нибудь из остальных когда-нибудь держал в руках саблю? Вижу, придется начать медленно и постепенно…
Страппи снова что-то забурчал. Полли невольно восхитилась. Стоя на коленях и зажимая рукой разбитый нос, капрал тем не менее не упустил возможности хотя бы немного испортить кому-то жизнь.
– У рядобобо Кровофофа есть фабля, фержабт, – обвинительным тоном проговорил он.
– Умеешь с ней обращаться? – спросил Джекрам у Маладикта.
– В общем, нет, сэр, – ответил вампир. – Никогда не учился. Я ношу ее в целях безопасности, сэр.
– Как же ты можешь быть в безопасности, если не умеешь драться?
– Не для своей безопасности, сэр. Если люди увидят у меня меч, они не станут нападать, – терпеливо объяснил Маладикт.
– Да, но если они все-таки нападут, парень, тебе не будет от него проку.
– Нет, сэр. Скорее всего я просто оторву им головы, сэр. Я имел в виду их безопасность, а не свою, сэр. Мне зададут чесу в Лиге, если я оторву кому-нибудь голову, сэр.
Сержант некоторое время просто смотрел на него.
– Ловко придумано, – наконец выговорил он.
Позади послышался гулкий удар, и стол перевернулся. Тролль Карборунд сел, застонал и снова рухнул. Со второй попытки он удержался прямо и схватился обеими руками за голову.
Капрал Страппи, который наконец поднялся на ноги, от ярости, должно быть, утратил страх. Он рысью подбежал к троллю и остановился прямо перед ним, дрожа от гнева. Из носа у него липкими струйками сочилась кровь.
– Ах ты треклятый… карлик! – заорал он. – Ах ты…
Карборунд вытянул руку, взял капрала за голову и поднял – осторожно и без всяких видимых усилий. Он поднес Страппи к запекшемуся глазу и повернул туда-сюда.
– Я што, вступил в армию? – прорычал он. – Ой, копроли-ит…
– Это бападебие ба офицера! – сдавленно завопил капрал.
– Поставь, пожалуйста, капрала Страппи на место, – сказал сержант Джекрам. Тролль недовольно заворчал и вернул капрала на землю.
– Звиняй, – сказал он. – Я думал, ты, ета, гном.
– Я бастаиваю, фтобы его арефтовали за… – начал Страппи.
– Нет, капрал, ты ни на чем не настаиваешь, – сказал сержант. – Сейчас не время. Поднимайся, Карборунд, и вставай в строй. Вот тебе мое честное слово, еще разок попробуешь проделать такое – и у тебя будут неприятности, понял?
– Да, сержант, – и тролль, опираясь руками оземь, поднялся.
– Слушайте сюда, – сержант отступил на шаг. – Теперь, везунчики мои, вы поучитесь одной штуке, которая называется «маршировка»…
Они покинули Плюн под ветром и дождем. Примерно через час после того, как они скрылись за поворотом долины, сарай, в котором ночевал отряд, загадочным образом сгорел дотла.
Конечно, мир видал маршировку и получше. Например, в исполнении пингвинов. Сержант Джекрам, сидя в повозке, замыкал шествие и выкрикивал команды, но новобранцы двигались так, как будто прежде им никогда не доводилось перемещаться с места на место. Своими окриками сержант наконец добился того, что они перестали цеплять на ходу ногу за ногу, после чего остановил повозку и устроил для избранных импровизированный урок с объяснением концепции «право и лево». И так, шаг за шагом, они покинули горы.
Полли вспоминала эти первые дни со смешанным чувством. Они только и делали, что шагали, но она привыкла ходить подолгу, и башмаки у нее были крепкие, а штаны перестали натирать. Тусклое солнце наконец удосужилось выглянуть. Погода стояла довольно теплая. Все бы неплохо, если бы не капрал.
Полли гадала, каким образом Страппи, нос у которого приобрел цвет спелой сливы, собирается уладить недоразумение. Оказалось, что он намерен делать вид, будто ничего не произошло, и как можно меньше обращать внимания на Полли.
Остальных он не щадил, хотя и избирательно. Маладикта оставили в покое, как и Карборунда; Страппи мог быть кем угодно, но только не самоубийцей. Игорь озадачивал капрала. Какое бы дурацкое поручение ни изобрел Страппи, Игорь выполнял его быстро, умело и явно радуясь работе, чем приводил начальство в полное замешательство.
На остальных капрал набрасывался без всякой видимой причины, досаждал им, пока они не совершали какой-нибудь мелкий промах, и тогда обрушивался на новобранцев с руганью. Его излюбленной мишенью был рядовой Гум, он же Уолти, – худой как палка, с огромными глазами, дерганый. Перед едой он вслух читал молитву. Вечером первого дня Страппи наорал на него так, что парня вырвало. Капрал хохотал.
Страппи не то чтобы по-настоящему смеялся. Он издавал горлом хриплое клокотание, что-то вроде «грххх».
Его присутствие омрачало все вокруг, но Джекрам редко вмешивался. Впрочем, он частенько наблюдал за Страппи и однажды, когда Полли поймала взгляд сержанта, подмигнул.
Вечером, под ругань Страппи, новобранцы вытащили навес из повозки и, опять-таки под ругань Страппи, поставили его, а после ужина, состоявшего из черствого хлеба и сосисок, уселись перед грифельной доской, и угадайте, что служило аккомпанементом. На доске Страппи написал «ЗА ЧТО МЫ СРАЖАЕМСЯ» и поставил цифры – 1, 2, 3.
– Всем смотреть сюда! – сказал он, постукивая по доске палочкой. – Начальство думает, что вы, парни, должны знать, за что мы воюем, ясно? Поехали. Пункт первый. Помните город Липц? Год назад на него вероломно напали злобенские войска! Они…
– Простите, но я думал, что это мы напали на Липц, господин капрал. В прошлом году говорили… – начал Зыркий.
– Ты чего умничаешь, рядовой Маникль? – поинтересовался Страппи, выбирая самый тяжкий грех из своего персонального списка.
– Просто хотел спросить, господин капрал, – сказал Зыркий. Он был коренастый и пухленький – из тех людей, которые вечно суетятся и смутно досаждают окружающим, берясь за мелкие дела, которые всякий охотно сделает и сам. В нем ощущалось что-то странное – может быть, потому, что сейчас он сидел рядом с Уолти, который был, безусловно, странным – и, возможно, заразным…
…и Страппи это заметил. Травить Зыркого было неинтересно – зато Уолти Гум… Уолти Гум всегда стоил того, чтобы на него наорать.
– Ты слушаешь, рядовой Гум? – завопил Страппи.
Уолти, который сидел с закрытыми глазами, обратив лицо кверху, вздрогнул и очнулся.
– Господин капрал?.. – дрожа, выговорил он, когда Страппи приблизился.
– Я сказал: ты слушаешь, Гум?
– Так точно, господин капрал!
– Правда? Ну и что ты слышал, позволь спросить?
В голосе Страппи смешались патока и яд.
– Ничего, господин капрал. Он молчит.
Страппи с наслаждением втянул воздух полной грудью.
– Ах ты треклятый пустоголовый идиот…
И тут послышался звук. Негромкий и неопределенный, из тех, что раздаются каждый день. Звук, который честно выполняет свой долг, но тем не менее его никогда не насвистывают и не вставляют в сонаты. Всего-навсего скрежет металла по камню.
По ту сторону костра сидел Джекрам, держа в одной руке саблю, а в другой точильный камень. Он взглянул на остальных.
