Джоанн Харрис - Евангелие от Локи

Через десять минут слуги переставили мишень туда, куда я просил, и теперь мне стало видно, что стрела Хеймдалля попала прямо в яблочко – там остался розово-красный след руны Мадр. Асы и ваны зааплодировали. Выстрел был действительно впечатляющий.

– Победит Хеймдалль Соколиный Глаз! – заявил Фрейр, еще один красавец атлетического сложения в сверкающих серебряных доспехах. Остальные, похоже, были с ним согласны. Видимо, Фрейр был слишком популярен[29], чтобы кто-то из богов стал ему перечить, а может, виной тому был его заколдованный меч, покрытый рунами и весьма выразительно покачивавшийся у него на бедре. В общем, все предпочитали оставаться на его стороне. Надо сказать, его меч и впрямь был весьма впечатляющим. И мне даже на столь ранней стадии нашего знакомства сразу пришла в голову мысль: а был бы Фрейр столь же популярен без этого меча?

Один, скосив свой единственный зрячий глаз на Вашего Покорного Слугу, вопросительно буркнул:

– Ну?

– Ну… неплохо. Этот тип по прозвищу Птичьи Мозги явно умеет стрелять, – сказал я. – Но я умею это делать лучше.

– Мое прозвище Соколиный Глаз! – прошипел Хеймдалль сквозь стиснутые зубы. – И если ты думаешь, что, уткнувшись носом в мишень, ты сможешь…

– Пусть теперь мишень перевернут обратной стороной, – сказал я.

И Хеймдалль не сумел скрыть смущения.

– Но ведь тогда… – начал он.

– Да. Совершенно верно, – подтвердил я.

Хеймдалль пожал плечами и жестом велел слугам перевернуть мишень, что они послушно и сделали. Теперь прицельный круг оказался с другой стороны.

– Ну-ка, попробуй попасть в яблочко теперь, – произнес я.

– Это же невозможно! – прорычал Хеймдалль.

– То есть ты этого сделать не сможешь?

– Никто не сможет!

Я усмехнулся и призвал на помощь руну Каен. Это руна свирепая, быстрая, умная, позволяющая мгновенно менять обличье и весьма зловредная. Я не стал использовать ее, чтобы стрелять прямо по мишени, как это сделал Хеймдалль; вместо этого я послал стрелу по широкой дуге, так что она, ударившись о мишень и изогнувшись в воздухе, рикошетом ударила с той стороны прямо в яблочко, отчего руна Мадр окуталась клубами фиолетового дыма. Это, конечно, был фокус, но до чего остроумный и замечательный!

Я победоносно глянул на старого Одина:

– Ну что?

Старик рассмеялся:

– Невероятный выстрел!

– Да это же просто колдовской трюк! – прорычал Хеймдалль.

– Тем не менее, победил Локи, – спокойно проговорил Один.

И остальные боги были вынуждены согласиться, проявив, впрочем, разную степень любезности. Один одобрительно хлопнул меня по спине. Тор тоже хлопнул – и так сильно, что чуть не сбил меня с ног[30]. Кто-то налил мне кубок вина, и я, едва сделав первый глоток, понял, что это (как и некоторые другие, относительно немногочисленные, ощущения) явно стоит того, чтобы оставаться в человечьем обличье.

Но Хеймдалль, не сказав более ни слова, вышел из зала достойной поступью мужа, обремененного множеством иных, более важных, забот, и я понял, что нажил себе врага. Некоторые просто посмеялись бы над случившимся и забыли обо всем, но только не Хеймдалль. И с тех пор до самого конца света он так и не смог забыть этого первого унижения, нанесенного ему мною. Да и я не слишком стремился к дружбе с ним. Вообще цену дружбы часто излишне завышают. Кому нужны друзья, если у тебя есть настоящие, вполне надежные враги? С врагом всегда все ясно. Ты знаешь, что он не предаст тебя в своей враждебности. А вот того, кто твердит, что он твой друг, следует опасаться. Но все это мне еще только предстояло усвоить. А в тот день я был полон надежд на то, что, возможно, со временем сумею как-то доказать всем (и Хеймдаллю в том числе), что я чего-то стою, и тогда они, наверное, меня примут.

Мне и самому порой трудно поверить, насколько я был тогда наивен. Я был точно щенок, который еще не знает, что те люди, которые взяли его к себе, будут целыми днями держать его на цепи в будке, а кормить порой одними опилками. Теперь-то я понимаю: чтобы усвоить такой урок, требуется некоторое время. А пока вы его не усвоили, запомните следующее: никогда не доверяйте другу.

Урок пятый. Каменные блоки и известковый раствор

Никогда не доверяйте наемному работнику.

Итак, Ваш Покорный Слуга получил признание, хотя и несколько ворчливое; и вообще, меня приняли в Асгарде далеко не так тепло, как обещал Один. И дело тут не только в том, что я принадлежу к иной расе, или недостаточно физически привлекателен, или имею чересчур радикальные взгляды, или совершенно не разбираюсь в том, что у асов принято, а что нет. Самое главное (и это утверждаю без ложной скромности) заключалось в том, что я оказался значительно умнее любого из обитателей Асгарда. А умников, как известно, нигде особенно не любят, поскольку они вызывают подозрения и не вписываются в общие рамки. Они, разумеется, могут быть полезны – я, например, в целом ряде случаев прекрасно это доказал, – но в основном население испытывает к ним смутное недоверие, полагая, что те качества умников, которые однажды казались столь необходимыми, в другой раз могут стать и опасными.

Было, правда, кое-что, отчасти компенсировавшее мое недовольство человечьим обличьем и человеческой способностью чувствовать. Например, вкусная еда (больше всего мне понравились тартинки с джемом). Или выпивка (особенно вино и мед). Или, скажем, возможность воспламенить чью-нибудь душу. Неплох был и секс (хотя меня чрезвычайно смущали все эти бесконечные табу: с животными нельзя, с детьми нельзя, с мужчинами нельзя, с замужними женщинами и демонами ни в коем случае – честно говоря, непонятно, как там вообще секс существует при таком-то количестве запретов). Еще мне очень нравились сны и полеты над крепостными стенами, когда я превращался в сокола (и получал возможность иногда пульнуть свой помет с высоты точнехонько на золоченые доспехи Хеймдалля, когда тот, как всегда, сторожил Радужный мост). Это, как я узнал, называется чувством юмора; умение шутить тоже стало для меня чем-то новым – и шутить порой было даже приятней, чем заниматься сексом, хотя провести между тем и тем границу, как мне представлялось, было довольно трудно.

К этому времени я уже понял, что и среди богов, в этом царстве Порядка, ксенофобия столь же сильна, как и в царстве Хаоса; особенно она процветала среди ванов, и самым худшим из них был Хеймдалль[31]. Мой опыт показывает, что полукровки всегда очень чувствительны к теме своего происхождения, и ваны, сами будучи наполовину потомками Хаоса, испытывали некую особую потребность в выражении своего морального превосходства по отношению к такой «жалкой плесени», как Ваш Покорный Слуга.

Среди таких, если не считать Хеймдалля, был и Фрейр Потрошитель со своей сестрицей-близняшкой Фрейре[32], потаскухой с наглыми глазами, которой Один пожаловал титул богини страсти. Брат и сестра были очень хороши собой – высокие, рыжеволосые, голубоглазые, и оба просто оторваться не могли от собственного отражения в каждой подходящей поверхности.

Затем следует назвать скальда Браги и его жену Идунн Целительницу, хранительницу молодильных яблок; эти двое обожали играть на лютне и смотреть в магический кристалл – то есть относились к самому что ни на есть занудному типу богов; оба свято верили в целительные свойства песен и в волосах вечно носили цветочки. Еще там были Ньёрд Рыбак, который большую часть свободного времени занимался тем, что руками ловил в реке форель, и Эгир Мореход, который вместе со своей невзрачной женой Ран присвоил себе роль повелителя вод. Подводные чертоги Эгира охраняли светящиеся медузы. Когда Эгир и Ран сидели на своих тронах, сделанных из перламутра, их длинные волосы развевались в воде, как морские водоросли.

Самым известным из асов был старший сын Одина, Тор, известный также как Громовник или Громовержец (я, правда, сперва решил, что его так прозвали из-за неладов с кишечником, потому что у него постоянно очень громко бурчало в животе). Это был здоровенный, мускулистый дуболом, наивный, как ребенок; вся физиономия его заросла густой бородой; волос в этой бороде было куда больше, чем мозгов у Тора в голове. Он увлекался спортивными играми и очень любил наносить удары своим молотом. Его женой была Сив Золотоволосая – склонная к полноте блондинка, которой Один присвоил (и не без юмора, как мне показалось) титул богини изобилия и плодородия.

Затем следует назвать Фригг Чаровницу[33], спокойную и многотерпеливую жену Одина. Далее следуют Хёнир по прозвищу Молчаливый – так его не без намека назвали за способность говорить без передышки и явное неумение хоть когда-нибудь прикусить свой болтливый язык; Тюр, бог войны, сильный и как раз весьма молчаливый тип с прикусом, как у бульдога; Хёд, слепой сын Одина, и его младший брат Бальдр, прозванный Прекрасным, которого я с первого взгляда особенно сильно возненавидел.