Стивен Кинг - Лавка дурных снов (сборник)
– Конечно, в моем состоянии было бы куда легче получать консультации посредством телеконференций, но в столь сложных случаях это не годится. А потому я летал к докторам лично, превозмогая невероятную боль, которую мне причиняли путешествия. Мы побывали повсюду, верно я говорю, Кэт?
– Да, повсюду, – ответила она, продолжая очень медленно сгибать его ногу, на которой он мог бы уже ходить, если бы не вел себя как ребенок. Как испорченный, избалованный ребенок. Да, на костылях, но ходить. А год спустя он забыл бы и о костылях. Но только и через год он по-прежнему будет лежать в суперсовременной больничной кровати стоимостью двести тысяч долларов со всеми новейшими техническими прибамбасами. И Кэт по-прежнему будет рядом. Получая огромные взятки. Сколько она сочтет достаточной суммой? Два миллиона? Так она думала теперь, хотя совсем недавно полагала, что и полумиллиона хватит с лихвой. Но с тех пор отодвинула финишную ленту подальше. Деньги портят человека.
– Мы показывались экспертам в Мехико, Женеве, Лондоне, Риме, Париже… И где еще, Кэт?
– В Вене, – подсказала она. – И, разумеется, в Сан-Франциско.
Ньюсам фыркнул.
– Врач там заявил, что я сам причиняю себе излишнюю боль. Конверсионное расстройство, так он это назвал. Обвинил меня в нежелании делать трудные упражнения для реабилитации. Но он был пакистанцем и гомиком в придачу. Голубой паки. Как вам такое сочетание? – Он разразился коротким лающим смехом, затем посмотрел на Райдаута. – Я ведь не оскорбляю ваших чувств, святой отец?
Райдаут помотал головой из стороны в сторону, что означало отрицание. Он сделал это дважды. Очень медленно.
– Вот и хорошо. Прекрати, Кэт, с меня довольно!
– Еще немного, – взмолилась она.
– Я же сказал, прекрати. Больше мне не вытерпеть.
Она оставила в покое его левую ногу и начала манипуляции с левой рукой. Это он ей позволял. Ньюсам часто говорил, что у него были также сломаны обе руки, но врал. Левая рука пострадала лишь от растяжения. Кроме того, он любил распространяться о том, как ему повезло не оказаться прикованным к инвалидной коляске, однако его навороченная больничная кровать ясно указывала, что в ближайшем будущем он пользоваться своим везением не собирался. Эта уютная кроватка отлично заменяла ему инвалидное кресло. Лежа в ней, он облетел весь мир.
Невропатическая боль. Это величайшая загадка. Вероятно, неразрешимая. Болеутоляющие средства больше не помогают.
– Все сходятся на том, что я страдаю от невропатической боли.
И от трусости.
– Это величайшая загадка.
И прекрасный предлог ничего не делать.
– Вероятно, неразрешимая.
Особенно когда даже не пытаешься ее решить.
– Болеутоляющие средства больше не действуют, и врачи не в силах мне помочь. Вот почему я пригласил вас сюда, преподобный Райдаут. Ваши рекомендации по части… э-э-э… мастерства исцеления… Они весьма впечатляют.
Райдаут поднялся. До этого момента Кэт даже не предполагала, насколько он высок. А его тень на стене вознеслась еще выше. Почти к потолку. Глубоко посаженные глаза преподобного торжественно смотрели на Ньюсама. Он обладал определенным шармом, что правда, то правда. Кэт не удивилась. Ни один шарлатан в мире не мог обойтись без обаяния, но она не догадывалась, насколько оно сильно в этом человеке, пока он не навис над ними. Глядя на него, Дженсен даже вытянул шею. Краем глаза Кэт заметила легкое движение. В дверном проеме стояла Мелисса. Теперь все были в сборе, за исключением Тони, повара.
За окном взвыл ветер. Оконные стекла вздрогнули.
– Я не занимаюсь исцелением, – сказал Райдаут.
Он был родом из Арканзаса, насколько знала Кэт. По крайней мере, именно оттуда доставил его новый «Гольфстрим IV» Ньюсама. Но говорил преподобный без акцента. И без выражения.
– Не занимаетесь? – Ньюсам выглядел разочарованным. Недовольным. Быть может, даже слегка испуганным. – Но я провел целое расследование, и меня заверили, что во многих случаях…
– Я изгоняю.
Ньюсам приподнял кустистые брови:
– Простите, не понял.
Райдаут подошел ближе к кровати и встал перед ней, сложив руки с длинными пальцами внизу живота. Глубоко посаженные глаза с исключительной серьезностью смотрели на лежавшего в кровати мужчину.
– Я уничтожаю паразита, поселившегося в израненном теле и питающегося его болью, подобно тому, как истребитель насекомых уничтожает термитов, разъедающих деревянные стены дома.
Ну вот, подумала Кэт. Дальше можно не слушать. Но Ньюсам был заинтригован. Как мальчишка, наблюдающий за уличным наперсточником.
– В вас вселилась нечистая сила, сэр.
– Точно, – отозвался Ньюсам. – Именно это я и ощущаю. Особенно по ночам. Мои ночи… Они очень долгие.
– Конечно, одержим всякий страдающий от боли, будь то мужчина или женщина, но у некоторых особенно несчастных людей – а вы из их числа – проблема коренится глубже. Их одержимость – не кратковременное явление, а продолжительное состояние. И оно ухудшается. Врачи в это не верят, поскольку занимаются только наукой. Но вы верите, не правда ли? Верите, потому что страдания выпали именно на вашу долю.
– Бесспорно, – выдохнул Ньюсам.
Сидевшей на стуле Кэт стоило больших усилий не закатить глаза.
– У таких несчастных боль открывает путь демоническому божеству. Оно маленькое, но очень опасное. И питается особого рода болями, возникающими только у исключительных людей.
Гениально, подумала Кэт. Ньюсаму это очень понравится.
– Как только этот мерзкий божок проникает внутрь, боль становится подлинной агонией. Он будет пожирать вас изнутри, пока ничего не останется. А затем сам покинет ваше тело, сэр, чтобы переместиться в другое.
Кэт с удивлением услышала собственный голос:
– О каком боге идет речь? Разумеется, не о том, веру в которого вы проповедуете как священник. Тот Бог – воплощение любви и милосердия. По крайней мере, так меня учили.
Дженсен хмуро посмотрел на нее и укоризненно покачал головой. Он явно ожидал от босса взрыва негодования, но… уголки губ Ньюсама тронула едва заметная улыбка.
– Что вы ответите на это, преподобный?
– Отвечу, что божества многочисленны. И не имеет значения тот факт, что наш главный Бог, могущественный Вседержитель, царит над всеми ними, а в Судный день всех их уничтожит. Этим малым божествам люди поклонялись всегда и поклоняются до сих пор. Они обладают собственными силами, и Господь порой дозволяет им пускать эти силы в ход.
Чтобы испытать нас, подумала Кэт.
– Чтобы испытать на прочность нашу духовную стойкость и истинную веру. – Тут Райдаут вновь посмотрел на Ньюсама и произнес удивившие Кэт слова: – Вы человек больших возможностей и слабой веры.
Хотя Ньюсам не привык выслушивать критические замечания, он вновь улыбнулся.
– Согласен, я не слишком силен в христианской вере, но мне ее заменяет вера в себя. Кроме того, я верю в силу денег. Сколько вы хотите?
Райдаут улыбнулся в ответ, продемонстрировав зубы, напоминавшие разрушенные могильные камни. Если он и посещал когда-то зубного врача, это было много лет назад. А еще он любил жевательный табак. У отца Кэт, умершего от рака ротовой полости, зубы были такого же оттенка.
– А сколько вы готовы заплатить, сэр, чтобы избавиться от боли?
– Десять миллионов долларов, – мгновенно ответил Ньюсам.
Кэт слышала, как тихо охнула Мелисса.
– Но я бы не стал тем, кто я есть, будучи наивным простаком. Если вы сделаете обещанное – изгоните, уничтожите, испепелите, как угодно, – то получите деньги. Причем наличными при условии, что останетесь здесь на ночь. Потерпите неудачу – вам не обломится ничего, за исключением первого и последнего в вашей жизни перелета на частном самолете. За него с вас не возьмут ни цента. Ведь это я вытащил вас к себе.
– Нет.
Райдаут произнес это слово тихо, стоя рядом с постелью так близко, что Кэт улавливала запах нафталина, в котором он хранил свои брюки (быть может, единственные, если только у него не имелось второй пары для богослужений). А еще от него пахло каким-то терпким мылом.
– Нет? – Ньюсам искренне удивился. – Вы мне отказываете? – Но потом он снова начал улыбаться. Только теперь это была та глумливая и достаточно неприятная улыбочка, с какой он обычно разговаривал по телефону или заключал сделки. – Ах, я понял! Начались увертки. Вы меня разочаровали, преподобный Райдаут. А я-то надеялся, вы окажетесь на уровне. – Он повернулся к Кэт, и та отшатнулась. – Ты, конечно же, считаешь меня выжившим из ума. Но ведь я не показывал тебе результаты расследований, верно?
– Не показывали, – ответила она.
– Я не прибегаю ни к каким уверткам, – возразил Райдаут. – Но за последние пять лет я не исполнил ни одного обряда изгнания. Ваши информаторы сообщили вам об этом?
