Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком
– Я пойду с тобой к Олегу, – сказал Офети. – Не для того, чтобы служить твоим целям, а потому что я поклялся девушке, что буду ее защищать. Она в опасности, поэтому я пойду с тобой, оборотень, не ради славы, не ради золота и не ради сыновей. Я пойду, потому что девушка просила меня о защите, и я обещал ей. Ведьма, которая лежит мертвая на берегу, околдовала меня, заставила меня причинить зло девушке и нарушить клятву. Я обязан восстановить справедливость, или меня вряд ли ждет теплый прием в чертогах павших. И на моих сородичей обрушится месть. Мы разыщем Волка и убьем его. Я успел ранить его, и из раны потекла обычная кровь. Почему бы мне не ранить его еще раз, чтобы увидеть, как он истекает кровью?
– Ты не сможешь его убить, – сказал Хугин, – пока он не исполнит свою роль в великом ритуале бога и не принесет Всеобщему Отцу смерть.
– Посмотрим, – пообещал Офети. – Я встречал немало людей, которые уверяли, будто они неуязвимы, например Эрик Крепкий.
– И что с ним случилось? – поинтересовался Леший.
Толстяк подмигнул.
– Он не оправдал свое прозвище, когда повстречался со мной.
– Это совсем другое дело, – возразил Ворон.
Офети только проворчал что-то и двинулся к монастырю.
Леший поглядел в сторону леса. Между ним и Ладогой еще много лесов и даже гор, и повсюду рыщут разные темные личности. А чего ищут его знакомцы? Тварь, которая выскочила из темноты, чтобы унести девушку? Разумные люди бегут прочь от подобных чудовищ, а не гоняются за ними. С другой стороны, ему очень хотелось оставить себе ожерелье, подаренное Вороном, которое он носил пока на шее под кафтаном. Но так ли уж сильно ему этого хочется? Достаточно ли сильно, чтобы отправиться в путь с этими ненормальными, которые идут рушить замыслы богов? Пожалуй, нет.
Леший побежал, стараясь нагнать Офети.
– Говорил я, что лучше меня оставить на том холме, – посетовал он. – Эта девушка не принесла тебе счастья.
Офети улыбнулся, хотя на глазах стояли слезы. Леший догадался, что викинг вспоминает погибших друзей.
– Теперь уже поздно об этом говорить, – сказал берсеркер. – Прошлое – всего лишь ветер, дующий нам в спину. Мы не можем противиться ему.
Офети зашагал дальше по влажному песку, направляясь к монастырю, а Леший принялся собирать оружие и другие ценные вещи мертвецов. Он нашел с десяток прекрасных мечей, которые принесут ему хорошие деньги, если он продаст их в Бирке. Ожерелье – вещица чрезвычайно дорогая, и в мешке у чародея лежит еще сотня звонких монет, однако с Лешего уже хватит приключений. Как только они дойдут до ближайшего рынка, он помашет своим спутникам ручкой.
Глава пятьдесят девятая. Огни в саду
Элис въехала в лес. Руны вились вокруг нее, похожие на гирлянду ярких огней. Они нашептывали ей имена Волка: одно знакомое, одно странное и одно как будто вклинившееся между двумя первыми. Он Жеан, он Фенрисульфр и он Вали, который есть, был и будет.
На нее нахлынули воспоминания. Однажды на заре, отправившись в леса Лоша за грибами, она проходила мимо жасминового куста, и с него поднялась стая бражников – крылья бабочек затрепетали вокруг нее, словно те страхи, которые преследовали ее с детства. Элис твердила себе, что бояться совершенно нечего, но все равно бросилась бежать со всех ног из-под полога леса на солнечную поляну. Все было таким ярким: чернильные кляксы на ткани, которую она постелила в корзинку, пятна ягодного сока на пальцах, восходящее солнце, в лучах которого от росистой травы поднимался туман, теплый свет на лице и замерзшие мокрые ноги.
Она чувствовала, что ищет чего-то, кроме грибов, и ее преследует что-то, кроме лучей солнца. Было нечто зловещее в этом новорожденном утре, она знала это в глубине души. Элис пробиралась через лес, как пробирается олень, страшась волка.
Вали.
Это имя всколыхнуло что-то в душе. Она увидела себя в незнакомом месте, где на холме стояли какие-то странные домики, низкие и бедные с виду, их крытые дерном крыши едва доходили ей до пояса, под холмом ярко сверкала река. Она услышала восторженные крики детей и посмотрела вниз – дети купались, залитые солнечным светом. Рядом с ней стоял кто-то. Она развернулась к нему, лицо его было знакомым, но она никак не могла его рассмотреть. Она, кажется, видела этого человека раньше, но только как будто сквозь плохое стекло, из-за которого черты искажались и расплывались.
Элис поглядела на свою руку. Та самая рука, какую она знает и знала всегда. Руны воссоединились, однако она от этого не сделалась богом, не умерла, как предсказывала ведьма. Элис заставила себя успокоиться и увидела, как руны кружат вокруг нее восьмерками по двум орбитам; воющая руна была в центре, она изгибалась и припадала к земле, как ползущий волк. Эта руна была для нее важнее всех остальных вместе взятых. Однако чего-то не хватало. Третьей орбиты. Пока ее нет, она так и останется человеком.
Элис до сих пор держала амулет, который дал ей Ворон, от страха она вообще забыла, что он у нее в руке. Она поднесла его поближе к лицу, чтобы рассмотреть, и едва не выронила. Это был простой камень, закрепленный сложным тройным узлом на ремешке, но на нем была нацарапана голова волка. К ней пришли слова: «Когда боги увидели, что Волк как следует связан, они взяли путы и привязали его к скале под названием Крик». Перед ее мысленным взором возник громадный волк, его челюсти были широко расперты страшным мечом, он был привязал к невероятно высокой скале веревкой – тонкой, словно лента. Он рвался, стонал, выл, но никак не мог освободиться. Наступила ночь, и на скалу пришел человек. Высокий и бледный, с копной рыжих волос, он пытался порвать путы. Но это ему никак не удавалось. Тогда человек поднял камешек, лежавший у подножия, обломок той самой скалы, к которой был привязан Волк. А потом, когда настало утро, унес камешек с собой, чтобы кое-что вырезать на нем – голову волка.
Все это показывали ей руны. Руны знали.
Элис гнала лошадь через лес. Животное понемногу уставало, и в итоге она остановилась, чтобы лошадь отдохнула и попаслась. Стояла чудесная весна, в лесу было полно цветов, в воздухе разливались густые ароматы только что распустившихся листьев клена, березы и дуба. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, отчего воздух делался похожим на воду; светлые стволы деревьев поблескивали в густой зелени, как чешуя серебристых рыбин, бурый лишайник, который покрывал упавший дуб, напоминал позолоченную кольчугу, желтые и белые цветы танцевали на ветвях, как будто подхваченные невидимым течением.
Она вдруг вспомнила о том, что недавно пережила на морском берегу. Все тело болело, кожу изрезали веревки, от соленой воды она чесалась. И еще ужасно хотелось пить. Элис озиралась по сторонам, высматривая воду. Ручья она не заметила, однако в лесу было влажно, недавно прошел дождь. Она слизывала капли воды с листьев, а когда набрела на грязную лужицу, то припала к ней и лакала, как собака. Элис настолько обессилела, что не могла добыть никакой еды. От усталости ей мерещились под деревьями призраки. Ей казалось, что она улавливает движение, слышит голоса. Напуганная всем этим, Элис снова села на лошадь и медленно двинулась через лес.
Перед глазами мелькали зелень и золото; она припала к конской гриве, на мгновение стряхнула с себя сонливость и выпрямилась, потом снова упала на шею лошади. В какой-то миг ей показалось, что надвигается опасность, руны оживились, и всю усталость как рукой сняло. Но лошадь спокойно шла дальше, Элис расслабилась и начала дремать. Что-то разбудило ее. «Лошадь остановилась», – поняла Элис. Было холодно, хотя низко висящее солнце заливало деревья ослепительным светом.
– Он меня сожрет!
Голос был жуткий, гортанный. Элис окончательно проснулась. Волк стоял перед ней, и его громадные челюсти были испачканы человеческой кровью.
Элис резко развернула лошадь и поскакала от зверя, но спастись ей не удалось. Чудовищный Волк нагнал ее, прыгнул сзади, схватил и стащил с лошади на землю. Когда она упала на лесную подстилку, вся усталость, которую она старалась не замечать, как будто разом навалилась на нее, и Элис провалилась в беспамятство.
Когда она пришла в себя, лошади нигде не было, а зверь стоял над ней на всех четырех конечностях, придвинув огромную морду к ее лицу.
– Он меня сожрет! – повторил голос. Этот голос напоминал грохот градин и скрежет корабельного киля по песку.
Элис была не в силах говорить. Она искала руны. Их нигде не было. Кажется, они сбежали при виде Волка.
Она пыталась отодвинуться от зверя, но он держал ее за ногу своей здоровенной рукой с когтями.
– Я боролся, – сказал зверь. – Разве ты не узнаешь меня?
– Ты чудовище.
– Я Жеан, исповедник. Я пытался помочь тебе, спасти от того, кто гонится за тобой.
– Тогда почему ты не убил его на берегу?
Зверь склонил голову.
– Я видел только тебя. Тебя. Я старался тебя защитить, но я не могу быть рядом с тобой. Гнев, который я испытываю, пожирает меня.
