Анджей Сапковский - Цири (сборник)
Воздух был тяжелый и плотный.
Телепроекционное заклинание было очень сложным, произносить его надо было совместно, соединив руки и мысли. И даже тогда усилие оказалось чертовски большим. Да и расстояние было немалое. Стиснутые веки Филиппы Эйльхарт дрожали, Трисс Меригольд тяжело дышала, на высоком лбу Кейры Мец выступила испарина. Только на лице Маргариты Ло-Антиль не заметно было утомления.
В скупо освещенной комнате вдруг сделалось очень светло, темные панели стен покрыла мозаика розблесков. Над круглым столом повис горящий молочным светом шар. Филиппа Эйльхарт докончила заклинание, и шар опустился напротив, на один из двенадцати стоящих вокруг стола стульев. Внутри шара возникла туманная фигура. Изображение дрожало, проекция была не очень стабильной. Но быстро становилась все четче.
– Дьявольщина, – буркнула Кейра, вытирая лоб. – Что они там, в Нильфгаарде, не знают ни гламарии, ни украшающих чар?
– Скорее всего нет, – ответила Трисс уголком губ. – О моде, пожалуй, тоже никогда не слышали.
– И ни о чем вроде макияжа, – тихо сказала Филиппа. – А теперь ша, девушки. И не глазейте на нее. Надо стабилизировать проекцию и поприветствовать нашу гостью. Поддержи меня, Рита.
Маргарита Ло-Антиль повторила формулу заклинания и жест Филиппы. Изображение несколько раз дрогнуло, утратило туманную шаткость, контуры и цвета обострились. Теперь чародейки могли получше рассмотреть фигуру, разместившуюся по противоположную сторону стола. Трисс закусила губу и многозначительно подмигнула Кейре.
У женщины в проекции было белое лицо с нездоровой кожей, неопределенные, невыразительные глаза, тонкие губы и слегка кривоватый нос. На голове – странная конусовидная, немного помятая шляпа. Из-под мягких полей ниспадали темные, казавшиеся не очень чистыми волосы. Впечатление непривлекательности и неряшливости усиливалось черной, свободной и бесформенной одеждой с потрепавшейся серебряной вышивкой на плече. Рисунок изображал полумесяц, окруженный звездами, и был единственным украшением нильфгаардской чародейки.
Филиппа Эйльхарт встала, стараясь не слишком демонстрировать бижутерию, кружева и декольте.
– Почтенная госпожа Ассирэ, – проговорила она. – Приветствуем тебя в Монтекальво. Чрезвычайно рады, что ты согласилась принять наше приглашение.
– Обыкновенное любопытство, – неожиданно приятным и мелодичным голосом ответила чародейка из Нильфгаарда, автоматически поправляя шляпу. Рука у нее была худая, покрытая желтыми пятнами, ногти обломанные и неровные, явно обгрызенные. – Обыкновенное любопытство, – повторила она, – последствия которого могут, кстати, быть для меня трагическими. Я хотела бы услышать объяснения.
– Незамедлительно приступаю, – кивнула Филиппа, подав знак остальным чародейкам. – Однако вначале позволь вызвать проекции других участников собрания и представить всех друг другу. Прошу немного терпения.
Чародейки вновь соединили руки. Воздух в комнате зазвенел натянутой струной, из-под кесонного потолка на стол опять опустился светящийся туман, заполняя помещение мерцающими тенями. Над тремя из незанятых стульев выросли пульсирующие светом сферы, внутри сфер замаячили очертания фигур. Первой возникла Сабрина Глевиссиг в бирюзовом, вызывающе декольтированном платье с огромным ажурным стоячим воротником, создающим изумительное обрамление для фантазийно уложенных и забранных в бриллиантовую диадему волос. Рядом с ней проявилась из млечного тумана проекция Шеалы де Танкарвилль в черном, обшитом жемчугом бархате и боа из черно-бурой лисы на шее. Магичка из Нильфгаарда нервно облизнула тонкие губы. «Подожди Францеску, – подумала Трисс. – Увидишь Францеску, черная крыска, так глаза у тебя на лоб полезут».
Францеска Финдабаир не подвела. Ни роскошным платьем цвета бычьей крови, ни гордой прической, ни рубиновым колье, ни глазами серны, подчеркнутыми ярким эльфьим макияжем.
– Приветствую всех дам, – сказала Филиппа, – в замке Монтекальво, куда я позволила себе пригласить вас для обсуждения неких проблем весьма серьезного свойства. Я искренне сожалею, что встречаемся мы в виде телепроекций. Однако встретиться непосредственно пока что не позволяют ни время, ни разделяющие нас пространства, ни ситуация, в которой мы все оказались. Я – Филиппа Эйльхарт, владелица этого замка. В качестве инициатора собрания и хозяйки позволю себе представить всех. Справа от меня сидит Маргарита Ло-Антиль, ректор академии в Аретузе. Слева от меня – Трисс Меригольд и Кейра Мец из Каррераса. Дальше – Сабрина Глевиссиг из Ард Каррайга, Шеала де Танкарвилль, прибывшая из Крейдена в Ковире, Францеска Финдабаир, известная также как Энид ан Глеанна, теперешняя властительница Долины Цветов, Доль Блатанна. И наконец, Ассирэ вар Анагыд из Виковаро в Нильфгаардской империи. А теперь…
– А теперь я попрощаюсь! – рявкнула Сабрина Глевиссиг, указывая унизанной перстнями рукой на Францеску. – Ты слишком далеко зашла, Филиппа! Я не намерена сидеть за одним столом с этой чертовой эльфкой, даже в виде иллюзии! Кровь на стенах и паркетах Гарштанга еще не успела засохнуть! А кровь эту пролила она. Она и Вильгефорц!
– Попрошу соблюдать приличия. – Филиппа обеими руками оперлась о край стола. – И спокойствие. Выслушайте то, что я имею сказать. Ни о чем больше я не прошу. Когда закончу, каждая из вас решит, остаться или уйти. Проекция – добровольная, ее можно прервать в любой момент. Единственное, о чем я прошу тех, кто решит уйти, это соблюсти нашу встречу в тайне.
– Я знала! – Сабрина пошевелилась так резко, что на мгновение выпала из проекции. – Тайная встреча! Тайные договоры! Короче говоря, заговор! И, думаю, ясно, против кого. Ты что, смеешься над нами, Филиппа? Требуешь удержать все в тайне от наших королей, от коллег, которых не сочла нужным пригласить. А там вон сидит Энид Финдабаир, по милости Эмгыра вар Эмрейса распоряжающаяся в Доль Блатанна, владычица эльфов, которых активно и вооруженно поддерживает Нильфгаард. С каких это пор чародеи из Нильфгаарда перестали слепо слушаться своих владык и рабски подчиняться императорской власти? О каких секретах мы тут говорим? Если она здесь, то с согласия и ведома Эмгыра! По его приказу. В качестве его глаз и ушей!
– Я возражаю, – спокойно сказала Ассирэ вар Анагыд. – Никто не знает, что я участвую во встрече. Меня просили соблюсти тайну, я ее соблюла и блюсти буду. Также и в своих личных интересах. Ибо если это станет известно, мне не сносить головы, поскольку на этом зиждется низкопоклонство чародеев в Империи. У них на выбор либо низкопоклонство, раболепие, угодничество, либо эшафот. Я пошла на риск. Я возражаю против того, что якобы прибыла сюда в качестве шпиона. Доказать это я могу лишь одним: собственной смертью. Достаточно нарушить тайну, о которой просит госпожа Эйльхарт. Достаточно, чтобы весть о нашей встрече вышла за пределы этих стен, и я распрощаюсь с жизнью.
– Для меня разглашение тайны тоже могло бы иметь малоприятные последствия, – очаровательно улыбнулась Францеска. – У тебя отличная возможность отыграться, Сабрина.
– Я расплачусь другим способом, эльфка. – Черные глаза Сабрины грозно вспыхнули. – Если секрет выйдет на явь, то не по моей вине либо неосторожности. Ни в коем случае не по моей!
– Ты на что-то намекаешь?
– Конечно, – вклинилась Филиппа Эйльхарт. – Конечно, Сабрина намекает. Она тонко напоминает дамам о моем сотрудничестве с Сигизмундом Дийкстрой. Словно сама не связана с разведкой короля Хенсельта!
– Есть разница, – буркнула Сабрина. – Я не была три года любовницей Хенсельта! А тем более его разведки!
– Достаточно! Замолкни!
– Поддерживаю, – неожиданно громко сказала Шеала де Танкарвилль. – Заткнись, Сабрина. Довольно болтать о Танедде, шпионских и внесупружеских аферах. Я прибыла не для того, чтобы участвовать в склоках или выслушивать взаимные упреки и замечания. Меня также не привлекает роль арбитра, и если меня пригласили ради этого, то заявляю, что это ход впустую. Я, по правде говоря, подозреваю, что участвую в сборище напрасно, что теряю время, которое с трудом урвала от своей исследовательской работы. Однако воздержусь от преждевременных предположений. Предлагаю наконец дать высказаться Филиппе Эйльхарт. Надо в конце концов узнать цели и причины нашего сборища. Роли, в которых нам предстоит выступать. Тогда мы без лишних эмоций решим, продолжать ли спектакль, или опустить занавес. Тайна, о которой нас попросили, разумеется, обязывает нас всех. Что же касается последствий для тех, кто тайну не сохранит, то я, Шеала де Танкарвилль, займусь этим лично.
Ни одна из чародеек не пошевелилась и не произнесла ни слова. Трисс ни на миг не усомнилась в серьезности предупреждения Шеалы. Отшельница из Ковира не привыкла бросать слова на ветер.
