Терри Пратчетт - Незримые Академики
В дверь постучали. Это снова был секретарь.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, сэр, мадам, но в данных обстоятельствах я подумал, что это будет простительно… – Он фыркнул. – Снова та молодая особа с пирогами.
– А, мисс Медоед, легендарный изобретатель знаменитого «пирога пахаря», – сказал Витинари и взглянул на ее светлость. – Она друг мистера Натта.
– Я видела ее, Хэвлок. Она обратилась ко мне с речью.
– Да, она это умеет. Чувствуешь себя так, как будто принял ледяную ванну. Пропусти же ее, Стукпостук.
– И с ней молодой человек. Если не ошибаюсь, Тревор Навроде, сын знаменитого футболиста Дэйва Навроде. Она просила передать, что принесла вам «пирог пахаря».
– Ты возьмешь непроверенную еду от человека с улицы? – в ужасе спросила ее светлость.
– От этого конкретного человека – да, несомненно, – сказал Витинари. – Она никоим образом не станет класть в нее яд. И не из уважения ко мне, насколько я понимаю, а из уважения к еде. Не уходите. Я думаю, вам это покажется… небезынтересным.
Пирог в руках у Гленды был еще теплым, когда она вошла в Продолговатый кабинет. Она буквально застыла при виде госпожи Марголотты, но тут же в ней пробудилось здравомыслие.
– Мне нужно кланяться? – спросила она.
– Только если вам действительно того хочется.
– Мы пришли, чтобы вас предупредить, – сказал Трев.
– Вот как? – Витинари поднял бровь.
– «Анк-Морпорк Юнайтед» раскатают «Незримых Академиков» тонким слоем и пройдутся по ним своими большими тяжелыми башмаками.
– Ох, боги. Вы думаете, именно так и будет?
– Они – не обычные игроки! – выпалил Трев. – Они из Толпы! Они ходят с оружием!
– Ах да. Футбол как война, – сказал Витинари. – Что ж, спасибо, что сказали.
Настала тишина. Витинари прервал ее первым:
– Вы хотите сказать что-нибудь еще?
Он посмотрел на пирог, который Гленда держала перед собой, словно какой-то символ целомудрия.
– Вы можете что-нибудь сделать? – намекнула она.
– Это игра, мисс Медоед. Именно я предложил провести матч – как по-вашему, хорошо ли будет, если я теперь вмешаюсь? В конце концов, там будут правила. В конце концов, там будет судья.
– Им плевать, – сказал Трев.
– Тогда, полагаю, Стража исполнит свой долг. А теперь, если вы меня извините, у меня много государственных дел, которыми я должен заняться. Но пирог, пожалуйста, оставьте.
– Одну минуту, – сказала ее светлость. – Отчего вы пришли предупредить его светлость, юная леди?
– А разве я не должна была так поступить? – уточнила Гленда.
– И вы просто взяли и вошли?
– Ну, не без помощи пирога.
– Мы уже раньше встречались, – напомнила ее светлость.
Она смотрела на Гленду, Гленда смотрела на нее и, наконец, произнесла:
– Да, я помню, мне не страшно, и я ничуть не сожалею.
Поединок взглядов длился целую вечность, и наконец госпожа Марголотта быстро отвернулась и сказала:
– Да, ты поняла правильно, но, несомненно, я получу удовольствие как от пирога, так и от матча.
– Да, да, – поддержал Витинари. – Спасибо вам обоим, что заглянули, но, прошу прощения, государственные дела требуют нашего внимания.
– Однако! – воскликнула госпожа Марголотта, когда за гостями закрылась дверь. – Что за людей ты выращиваешь в своем городе, Хэвлок?
– Полагаю, лучших из лучших, – ответил тот.
– Два простолюдина могут к тебе вломиться без предварительной договоренности?
– Зато с пирогом, – быстро ответил Витинари.
– Ты их ждал?
– Скажем так, я не то чтобы страшно удивился, – сказал Витинари. – Я действительно знаю, что представляют собой «Анк-Морпорк Юнайтед». И Стража тоже в курсе.
– И ты позволишь им выйти на поле против кучки старых волшебников, которые пообещали не пользоваться магией?
– Кучки старых волшебников и мистера Натта, – бодро уточнил Витинари. – Если не ошибаюсь, ему хорошо удается тактическое планирование.
– Я этого не допущу.
– Это мой город, Марголотта. В Анк-Морпорке нет рабов.
– Он мой подопечный. Хотя, полагаю, ты пропустишь мои слова мимо ушей.
– Именно так я и намерен поступить. В конце концов, это всего лишь игра.
– Но суть всякой игры – не только игра! Что за игра, по-твоему, состоится завтра?
– Война, – ответил Витинари. – А суть всякой войны – только война.
Госпожа Марголотта взмахнула длинным рукавом, и внезапно в руке у нее появился тонкий стальной кинжал.
– Разрежь пополам, – попросил Витинари, указав на пирог. – А я выберу свою половинку.
– А если в ней окажется больше запеченных луковок, чем в другой?
– Тогда, полагаю, мы сможем договориться. Хочешь еще… вина?
– Ты видел, что она пыталась меня переглядеть? – спросила Марголотта.
– Да. Я видел, что ей это удалось.
Когда Гленда и Трев вернулись в Иппо, Натт выжидающе посмотрел на них.
– Он даже не стал слушать, – пожаловался Трев.
– Наверняка, – ответил Натт. – Но я уверен в нашем завтрашнем успехе. Я не сомневаюсь, что тактически мы превосходим противника.
– А я просто радуюсь, что не буду играть, – заявил Трев.
– Да, мистер Трев, и мне страшно жаль.
От ближайшего стола, где Футбольная лига вносила последние поправки, донесся чей-то голос:
– Нет-нет, слушайте, вы все неправильно поняли. Если парень из команды Б стоит ближе к голкиперу… нет, не так… если он стоит ближе к воротам, чем голкипер, тогда, разумеется, он запросто забьет гол. По-моему, разумно.
Послышался вздох, который мог издать только Думминг Тупс.
– Нет, вы, кажется, не поняли…
Вмешался другой голос:
– Если голкипер стоит так далеко от ворот, он идиот!
– Давайте начнем сначала, – произнес третий голос. – Предположим, я – этот парень…
Трев посмотрел в ту сторону и увидел, что один из спорщиков запустил по столу бумажный комочек.
– Типа, я ударил по мячу, и он полетел далеко, а вот этот комочек – я. И что тогда?
Он снова щелкнул ногтем по комочку, и тот ударился о карандаш Думминга.
– Нет! Я ведь уже объяснил! И перестань разбрасывать бумагу, я не могу сосредоточиться!
– Пусть на них поплюет, – подсказал кто-то.
– Погодите-ка минуту, – сказал очередной голос. – Ну а что будет, типа, если ты загонишь мяч в собственную половину поля, а потом побежишь вот так, никому не пасуя, и забьешь гол?
– Это будет совершенно законно, – ответил Думминг.
– Да, но ведь это невозможно, правильно? – спросил мужчина, который только что щелкнул ногтем жеваный комочек бумаги, и ему так понравилось, что он повторил.
– Но если человек попытается и преуспеет, это будет прекрасный футбол, не так ли? – сказал Думминг.
– Где наша команда? – спросил Трев, оглядываясь.
– Я предложил им лечь спать пораньше, – сказал Думминг.
– «Пораньше» для волшебников – это два часа ночи, – сказала Гленда.
– А я распорядился, что у команды сегодня вечером будет специальный ужин, – объявил Натт. – В связи с этим, мисс Гленда, я настоятельно прошу вас запереть Ночную Кухню.
Вечером в столовой висело ледяное молчание.
– Я не ем салат, – заявил слугобраз Шноббс (не родственник). – У меня от них ветры.
– Как можно жить без пасты? – возмутился Бенго. – Это варварство!
– Надеюсь, вы заметили, что моя тарелка так же пуста, как и ваши, господа, – сказал Чудакулли. – Мистер Натт – наш тренер, и я позволил мистеру Натту командовать. И никакого курева сегодня тоже не будет.
Послышался хор сердитых восклицаний, и аркканцлер вскинул руку, призывая к тишине.
– Также он требует, чтобы… – Он всмотрелся в неразборчивый почерк Натта и слегка улыбнулся. – Никакого сексуального общения.
Эти слова вызвали отнюдь не ту реакцию, какую он ожидал.
– В смысле, собраться и поговорить? – уточнил заведующий кафедрой бесконечных штудий.
– Нет, это оральный секс, – сказал Ринсвинд.
– А орать никто не собирается.
Бенго Макарона сидел с ошеломленным видом.
– А также я не хочу, чтобы вы ночью шныряли за едой, – продолжал Чудакулли. – Есть правила. Я известил миссис Уитлоу и мисс Медоед, что целиком и полностью поддерживаю распоряжения мистера Натта. Не сомневаюсь, господа, у вас хватит силы воли.
– В попытке выказать солидарность с прочими членами команды, – сказал профессор самых современных рун, – я, кажется, видел в моей комнате оставшийся в мышеловке кусочек сыра.
Чудакулли остался в полном одиночестве, и его окружало только эхо упавших стульев.
Аркканцлер вернулся к себе в комнату и бросил шляпу на вешалку. «Должны быть правила, – сказал он себе. – Правила для них – и правила для меня». Он подошел к огромной кровати и открыл ящичек с табаком. Вместо табака в нем лежала маленькая записка:
«Дорогой аркканцлер, в связи с тем, что вы одобрили инструкции мистера Натта, чтобы факультет нынешним вечером воздержался от еды и курения, я взяла на себя смелость убрать ваши сигареты и табак. Также смею заметить, что я вынула из буфета все холодные остатки и соленья, чтобы вы устояли перед искушением».
