Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда - Пратчетт Терри Дэвид Джон
Повторим ещё раз: это не значит, что мозг производит байесовы вычисления тем же способом, как это сознательно делают математики, используя карандаш и бумагу. Наоборот, мозг развил нейронные сети, которые приходят к более-менее тому же результату. Выбранные решения, предлагаемые теорией принятия решений Байеса, в итоге являются лучшими и в реальности, если допустить, что новая информация скомбинирована с хранившейся в памяти. В случае когда в итоге твои решения оказываются лучшими, подобная комбинация даёт преимущество с точки зрения эволюции. Таким образом, нейронные сети, контролирующие то, как мы ходим, бегаем, держим или бросаем предметы, были построены таким образом, чтобы имитировать теорию принятия решений Байеса, которая является способом формализации математических правил, описывающих реальные явления природы.
Мы можем предположить, что схожие нейронные сети контролируют и принятие человеком интуитивных решений, касающихся социальной или политической жизни. Ведь и в этом случае есть две составляющие: априорные верования, уже хранящиеся в памяти, и новая информация. Нужно отметить, что байесова модель также показывает, каким образом верования могут перевешивать информацию. Если вы уверены, что глобальное потепление – это мистификация, «утка», неважно с какими намерениями запущенная, байесова машина принятия решений в вашей голове будет отвергать любые новые доказательства глобального потепления, продолжая настаивать на своём. В результате вы отвергнете все доказательства на основании того, что все они – часть «заговора». Если же ваши верования не столь непоколебимы, новые данные могут заставить вас изменить точку зрения. Если вы уже убеждены в глобальном потеплении, вы примете новые данные, даже если они будут сомнительны.
То же самое справедливо и для религиозных верований. «Эпидемиология» религии, назовём это так, показывает, что большинство людей перенимают свои верования от родителей, близких родственников, учителей (если только такое возможно) и священников. К тому времени, когда дети дорастают до сомнений в том, чему их учили, создаётся столь мощная система верований, что отвергаются любые доводы против.
Итак, мы пользуемся двумя системами мышления: системой № 1 и системой № 2. Это подозрительно сильно напоминает разделение, предложенное Бенфордом. Но имеют ли антропоцентрическое и космоцентрическое мировоззрения какое-то отношение к двум компонентам байесовой теории принятия решений, то есть памяти и новой информации? Сопоставление двух дихотомий всегда заманчиво, при условии что разделение идёт по одной и той же оси. Однако в данном случае это не так. И память, и информация являются частями быстрого и неточного, интуитивного процесса принятия решений. Эти две разные составляющие вместе управляют системой мышления № 1. Система № 2 отличается гораздо более сознательным, вдумчивым анализом доказательств и пытается, пусть и не всегда успешно, избегать укоренившихся предрассудков. К системе Байеса это никакого отношения не имеет.
Как всё вышесказанное связано с вопросами веры? Во-первых, оно объясняет, почему вера вообще свойственна людям. Верования – неотъемлемая часть системы № 1, которая имела огромное значение для выживаемости, когда принятие интуитивных решений было жизненно необходимо. С другой стороны, оно указывает на конструктивные недостатки, свойственные подобному типу мышления, в результате которых наши верования начинают преобладать над важной информацией. Когда быстрое интуитивное решение не требуется, просто не надо к нему прибегать. Вместо этого лучше воспользоваться системой № 2, которую часто называют рациональной или аналитической, и позволить новым данным изменить наши верования, если они не отвечают реальности.
Имеется ещё и хитрый вопрос о соотношении веры и неверия. Например, тот, кто верит в НЛО, может сказать, что неверие в НЛО – это точно такая же вера. А именно вера в то, что НЛО не существует. Однако когда все так называемые «доказательства» встреч с НЛО оказываются либо фальшивками, либо ошибками, противоположная позиция вообще не будет иметь никакого отношения к вере. Нулевая вера в НЛО – это не то же самое, что стопроцентная вера в несуществование НЛО. Нулевая вера – это отсутствие веры, а не вера с противоположным знаком. Таким же образом наука устанавливает рамки, с помощью которых люди сознательно стараются преодолеть свою врождённую склонность к системе мышления № 1, так как знают, что она часто даёт сбои. Учёные активно пытаются опровергнуть то, во что им хочется верить.
Это отнюдь не система веры. Это система неверия.
Глава 21. И всё-таки черепаха движется!
Марджори набрала в грудь воздуха и сказала:
– Моё имя Марджори Доу, я – главный библиотекарь в лондонском местечке Трёхгрошовый Тупик, это в Англии, на… эээ… Земле. Свободно владею греческим, латынью и, разумеется, французским. Само собой, неплохо разбираю говор Эссекса, ну, то есть в основном разбираю. А также с гордостью могу заявить, что сегодня я изучила язык каталогизации Уук – настоящая революция в библиотечном деле!
Говоря всё это, Марджори краем глаза заметила, как двойные двери в дальней стороне зала распахнулись. По рядам прибежал шепоток. Все взгляды обратились к высокому седовласому мужчине, похожему на крестьянина, хотя Марджори подумалось, что ни один крестьянин не будет держаться с таким достоинством, сколько бы поросят ни хрюкало у него в хлеву. Кроме того, у человека, шагавшего по направлению к Витинари, имелся здоровенный топор, висевший на замысловатой системе кожаных ремешков.
Лорд Витинари с улыбкой смотрел на вошедшего. Перешёптывания за спиной Марджори стихли, воцарилась настолько полная тишина, что, когда она достигала твоего сознания, почему-то казалась оглушительнее грома. Нарушитель спокойствия подошёл к Патрицию, а тот уже вскочил на ноги, протягивая руку для приветствия:
– Отец Овёс![73] Я уже было думал, что мои курьеры вас так и не отыскали. Садитесь, прошу вас.
– Сами знаете, Хэвлок, я передвигаюсь со скоростью осла. Благодарю, конечно, за приглашение, но мне сейчас лучше постоять, а то задница затекла, пока я к вам сюда добирался.
Никто не засмеялся, даже не хихикнул. Когда отец Овёс держал речь, вы просто физически слышали, как его слушают. Для начала он оглядел зал и произнёс:
– На мой взгляд, у омнианской Церкви Последних Дней нет никаких прав на сферу, рекомую Круглым миром, равно как и ни у одного вида, обладающего мудростью существ, его населяющих. В конце концов, как ни крути, не они его сотворили. Это он сотворил их, без особого почтения отнесясь к многозвенным, неустанным и замечательно хитрым процессам, которые в совокупности и сделали его тем, чем он является сейчас – достойным раем для тех, кто постигает его в правильном состоянии разума, и склепом для всех прочих.
Марджори присела на своё место и тоже стала внимательно слушать. Она не была вполне уверена, что подходит под определение «мудрого существа», но не будешь же спорить с человеком, каким бы здравомыслящим он ни казался, у которого на поясе топор? По крайней мере, если хочешь сохранить в целости и сохранности пальцы, чтобы переворачивать страницы любимых книг.
– Интеллект отчасти помогает, – продолжал отец Овёс, – но это должен быть информированный интеллект, поэтому прошу меня простить, но я вынужден сказать, что омнианской Церкви Последних Дней не принадлежит ровным счётом ничего. Черепаха движется! И это чистая правда, исключая случай Круглого мира, который в общем и целом движется сам по себе. Было бы полнейшей глупостью пытаться его остановить, а именно такая глупость и приключится, если мы с вами закроем глаза на факты.
О, факты! Они были пищей насущной для Марджори. Факты она обожала.
– Ваша светлость, вы послали за мной, поскольку искали моего совета, и я вам его дал, – сказал в заключение отец Овёс. – Позвольте волшебникам по собственному разумению приглядывать за Круглым миром. Они частенько выглядят зазнайками, да и ошибаются, бывает, но так или иначе, идя путём проб и ошибок, они ищут истину. Быть посему. Поиск истины иногда заводит в тупик, но сам по себе он бесценен!
