Кассандра Клэр - Город небесного огня. Часть I
– Джейс, – резко сказала Клэри, но он лишь подарил ей взгляд, наполовину полный мольбы, а наполовину отчаяния. Взгляд, который просил верить его решению. Он подался вперед, положив ладони на краешек столешницы.
– Отправьте меня к нему, – настойчиво промолвил Джейс. – И я постараюсь его убить. У меня есть Небесный огонь. Это наш лучший шанс.
– Да дело даже не в том, посылать тебя или нет, – вздохнула Мариза. – Мы попросту не в состоянии это проделать, мы же не знаем, где он находится. Вопрос ставится по-другому: позволим ли мы ему тебя забрать.
– Вот и давайте позволяйте.
– Категорически нет. – Брат Захария выглядел мрачно, и Клэри вспомнила слова, которые он как-то раз ей адресовал: «Если доведется выбирать между спасением последнего носителя крови Эрондейлов и лояльностью к Конклаву, я выберу первое как куда более важное». – Джейс Эрондейл, – сказал он. – Совет волен решить, повиноваться Себастьяну или, напротив, бросить ему вызов, но в любом случае никто не будет тебя выдавать. По меньшей мере, на заявленных Себастьяном условиях. Его надо застать врасплох, в противном случае мы сами подарим ему то единственное оружие, которого он страшится.
– У вас есть конкретные предложения? – заинтересовалась Джия. – Например, как его выманить? Поручить Джейсу и Клэри расставить для него капкан?
– На живца, что ли? С ума сошли? – запротестовала Изабель.
– А нельзя ли его как-то… ммм… разлучить со своим войском? – предложила Мариза.
– Себастьяна не пересебастьянить, – устало буркнула Клэри. – На него не действуют ни отговорки, ни логические доводы. На свете есть только он и его хотения, и любой, кто встанет между ним и его аппетитами, будет раздавлен.
Джия подалась вперед:
– А если внушить ему мысль, что он вожделеет чего-то другого? Нет ли у нас какого-нибудь козыря на размен?
– Нет… – прошептала Клэри. – Нет у нас ничего. Себастьян… он… – Но как объяснить, кем – или чем – является ее брат? Как передать ощущения, когда ты смотришь прямиком в темную сердцевину черной дыры? «Представь, что ты последний из Сумеречных охотников на земле; представь, что вся твоя семья погибла, все друзья мертвы; не осталось ни единой души, которая знала бы, кто ты такой. Вообрази себя стоящим на этой планете через миллиард лет после того, как взорвалось Солнце и выжгло малейшие признаки жизни. Ты бы изошел слезами, мечтая хоть об одном живом существе, которое стояло бы рядом с твоим плечом. Но не будет ничего, кроме рек огня и пепла. Представь, каким будет это одиночество, а затем представь, что есть лишь один способ не дать ему реализоваться. И наконец представь, на что ты будешь готов пойти, чтобы этого не случилось». – Нет. Он не передумает. Никогда.
Все загудели. Хлопком ладоней Джия потребовала тишины.
– Хватит, – заявила она. – Мы уже ходим по кругу. Пора Совету заняться обсуждением этой ситуации.
– Если позволите… – Глаза брата Захарии задумчиво обшарили кабинет и наконец остановились на Консуле. – Вот-вот должна начаться траурная церемония по погибшим в битве за Цитадель. Вас, Консул, вместе с Инквизитором ждут там. Учитывая текущую напряженную обстановку, предлагаю оставить Клэри с Джейсом в доме Роберта, а заседание Совета провести по окончании похорон.
– Да, но у нас есть все права принять участие в заседании! – возмутилась Клэри. – Как-никак, обсуждать будут нас.
– Вот вас и пригласят, когда понадобитесь, – сказала Джия, отказываясь смотреть в лицо как Джейсу, так и Клэри, и вместо этого обращаясь, по сути дела, ко всем остальным. – Вплоть до этого момента отдыхайте, вам еще понадобятся все силы. Ночь впереди долгая.
12
Форменный кошмар
Тела павших воинов горели на погребальных кострах, которые ровными рядами тянулись вдоль тракта, ведущего к Броселиндскому лесу. В белесом от облаков небе уже спускалось солнце, и оранжевые языки пламени рвались соперничать с ним. Как ни странно, от этой картины захватывало дух, хотя Джия Пенхоллоу сомневалась, что прямо сейчас скорбящим есть дело до красот.
В голове отчего-то вертелись строчки из полузабытой детской считалочки:
Черный цвет: охота в ночь,Если ты, дружок, не прочь.Траур красим белой краской,Красный цвет – ходи с опаской:Заклинанья впереди,В оба глаза ты гляди.А для свадьбы цвет златой;Возвращенье? голубой!При рожденьи нефилимаЕго имя будет зримо:Апельсиновым огнемЗапылают буквы в нем.Серый тон для вещих снов,Костяной для мудрых слов.У победы цвет «шафран»,Травяной? Сердечных ран.Серебром сияют башни,Ну а ведьмы – бронзой!Страшно?!
Брат Енох в рясе костяного цвета один за другим обходил костры, возле которых возносили коленопреклоненные молитвы. В пламя бросали бледные цветы, которые росли в Идрисе даже в зимнюю пору.
– Консул? – негромко прозвучал чей-то голос у плеча Джии. Она обернулась и увидела брата Захарию, вернее, юношу, который совсем недавно им был. – Брат Енох сказал, что вы меня разыскивали?
– Брат Захария, – начала было она и сделала секундную паузу. – Может быть, вы предпочитаете другое имя? Например, то, которое носили, прежде чем стать членом Братства?
– Нет-нет, Захария вполне годится. Я еще не готов вернуться к своему былому имени.
– До меня дошли слухи… – промолвила она и вновь умолкла, испытывая известную неловкость. – В общем, поговаривают, что в свое время вы принимали близкое участие в судьбе одной из колдуний Спирального лабиринта, а именно Терезы Грей. Для того, кто столь долго входил в Братство, это весьма необычно.
– В ней заключалось все, что осталось у меня от прошлой жизни. В ней и в Магнусе. Очень жаль, что я не успел с ним побеседовать до того, как…
– Вы хотели бы отправиться в Спиральный лабиринт? – прервала она.
Во взгляде Захарии мелькнуло удивление. Сейчас он выглядит не старше моей дочери, подумала Джия, хотя глаза и юные и старые одновременно.
– Вы освобождаете меня от обязанностей по отношению к Аликанте? Но разве вам не нужны воины?
– Вы честно прослужили нам почти полтора века. Мы не вправе требовать от вас большего.
Он перевел взгляд на погребальные костры, на дымные клубы, коптившие небо.
– Что конкретно известно Спиральному лабиринту о том, что происходит? Они знают о похищении представителей?
– Они ведь, по сути дела, ученые, – ответила Джия, – не политики и не солдаты. Но, конечно, им не безразличны наши беды. Они думают о возможных путях спасения Помраченных, о том, как повысить мощность оберегов.
– А про битву у Цитадели что они знают? – Захария держал руки в карманах и не сводил взгляда с костров, в морозном воздухе расплывалось облачко его дыхания. – И это похищение… Ведь Магнус колдун.
Джия промолчала.
– Нет, – сказал Захария, – в Лабиринт я не стремлюсь. Мое место в Идрисе.
– Но разве вам не хочется повидаться с Терезой?
– Еще как хочется. Больше всего на свете, – вздохнул Захария. – Однако если она доподлинно узнает о происходящем здесь, ее саму потянет бросить все, чтобы сражаться с нами плечом к плечу. И вот это-то мне не нравится. – Он покачал головой. – Знаете, сейчас мне кажется, что я словно проснулся, перестав быть Безмолвным братом, и вот почему способен на такие суждения. Может, это эгоизм, но, с другой стороны, я убежден, что магам Спирального лабиринта пока что ничто не угрожает. Сейчас Тесса в безопасности. Если я к ней приду, то тоже буду в безопасности, но при этом получится, что я как бы прячусь. К тому же я не маг и ничем не смогу быть полезен Лабиринту. Зато здесь…
– Но вы могли бы туда просто наведаться, а затем вернуться. Конечно, это не так просто организовать, однако при известном старании…
– Нет, – отказался он. – Поймите, я просто не смогу смотреть Тессе в глаза и при этом знать, что скрываю от нее подробности того, что творится здесь. Мало того, ведь я приду к ней как смертный, как Сумеречный охотник, и если не расскажу о тех чувствах, которые… которые питал к ней, даже будучи… – Захария безнадежно махнул рукой. – В общем, мои чувства к Тессе никогда не менялись. И вот я ей это скажу, а потом добавлю, мол, ты извини, но мне надо вернуться обратно. В то место, где, может статься, погибну. Нет, пусть уж лучше она думает, что потеряла меня навсегда.
– Похоже, вы сами себя в этом убедили, – заметила Джия, следя за выражением его лица, за борьбой между надеждой и тоской, которые были видны невооруженным глазом. Затем перевела взгляд на Роберта и Маризу, которые стояли поодаль друг от друга, по щиколотку уйдя в снег. В полусотне метров от них она заметила собственную дочь; Алина прижималась лбом к белокурым кудряшкам Хелен. – Мы – нефилимы, и мы сознательно бросаем вызов опасностям, каждый день, каждый час, – сказала она. – Да, порой мы безрассудно расточительны в сердечных чувствах, а иногда слишком легко готовы расстаться с собственными жизнями – чтобы отдать их другим! до последней крохи! Ведь как иначе мы сможем существовать?
