Том Поллок - Сын города
– Разрушить Высь, – взывали они все тише и тише.
Фил понял, что хор редеет.
– Не работает, – лихорадочно прошептал он. – Нам нужна Мать Улиц. Нам нужна моя мама. Нам нужен Пожар. Нам нужен Великий пожар, о Темза…
Бет попыталась удержать его, но парень дико ее оттолкнул. Его лицо было помятым и белым, словно макулатура.
– Я был таким идиотом! Это было невозможно! Совершенно невозможно — как бы мы смогли очистить город без Великого пожара? – голос Фила сквозил отчаяньем.
«Очистить город…»
Бет замерла. Что-то в его словах зацепило воспоминание и вытащило на поверхность ее разума. Девушка попыталась отвлечься от яростного сражения. Она вспомнила потрескивание пламени на поверхности грязного бассейна и вязкий маслянистый голос: «Это непростое пламя, купленное за немалую цену. Оно очищает и сверкает, калечит и снова возрождает…»
– О боже, – прошептала Бет, – а что, если она не пришла из-за этого?
Фил внимательно на нее посмотрел:
– Что?
– Пожар, – идея была такой простой и такой жутко приземленной, что девушка стеснялась ее высказать. – Великий пожар. Величайшее оружие твоей мамы, – прошептала Бет. – Что если Мать Улиц не приходит, потому, что этого оружия у нее больше нет? А без него она боится?
– О чем ты говоришь? – на лице парня сплелись замешательство, страх и негодование.
– Ты ведь не знаешь, что Синод попросил у нее взамен, верно? Что если их ценой был Великий пожар? Непростое пламя, купленное за немалую цену. Что если она им расплатилась? – спросила Бет, наводя палец на хромающего молодого Бога. – Расплатилась за тебя.
Парень закрыл глаза, и последний цвет смылся с его лица. Он выглядел не просто испуганным. Он выглядел мертвым. Но когда земля снова содрогнулась, глаза принца открылись, и теперь он казался напряженным и сосредоточенным.
– Бет, – тихо проговорил он, – я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.
– Окей, конечно. Все, что угодно. Что?
– Возьми мое копье.
Бет изогнулась и схватила оружие. Черное железо было липким – она закапала его кровью.
– Окей, – неуверенно кивнула она.
– Я собираюсь досчитать до трех, – сказал он и сглотнул. Его серые глаза смотрели прямо в ее глаза. – Потом мне нужно, чтобы ты нанесла удар мне в сердце.
Бет чуть не отбросила копье:
– Что?! – закричала она. – Ты спятил?! Мозги вытекли вместе с кишками?!
Но его серые глаза были ясными, разумными и печальными, как никогда. И она знала, что он имеет в виду.
– Почему? – прошептала она.
Он слабо улыбнулся:
– Потому что заключать дурные сделки с Химическим Синодом – наша семейная традиция.
На секунду Бет уставилась на парня, гадая, не свели ли его окончательно с ума боль, разочарование и кровопотеря:
– О чем ты?..
И тут, словно лавина, на нее обрушалось понимание.
– Ты солгал, – вскипела она. – Я прямо спросила тебя, что ты им обещал: «Какой-то никудышный компонент. В жизни им не воспользуюсь». Вот, что ты мне ответил.
– Формально это было правдой, – Фил попытался пожать плечами. – Ведь я пообещал им свою смерть.
Бет в ужасе уставилась на парня: она оказалась легковерной соучастницей, хуже того: осознанно легковерной. Девушка посмотрела на свою асфальтово-серую кожу. Как она могла поверить, что ее скорость и сила стоили какого-то никудышного компонента,?
Фил поспешно проговорил:
– Нам нужны ребята Джонни Нафты, Бет, сейчас же, и одна Темза знает, как сильно. Если у них есть Огонь… – он мотнул головой в сторону поля брани. – Пока бушует этот бедлам, шанс еще есть. Они придут за мной, чтобы забрать долг. Направь их – прямо в сердце всего этого, поняла? Высь не потерпит их, точно так же, как не терпит меня. Вовлеки их.
– Если, – выдохнула Бет в ответ, – если они придут – если у них есть Огонь. Если. Если. Если. Если. Всего лишь чертовы догадки. Господи, Фил, а что, если ты не прав? Что, если я не права? – девушка молилась, чтобы быть неправой – отчаянно этого желала. Ей хотелось выхватить свои предательские слова из воздуха и затолкать обратно в рот.
Серокожий парень посмотрел на нее:
– Значит, мы не правы, – ответил он, – но там умирает наш город, а у меня закончились идеи.
Бет подняла копье. Она напрягла плечо и стиснула зубы, но это было все, на что она оказалась способна. Слезы затуманили взгляд, когда вся ее полусформи-ровавшаяся, отчаянная, невысказанная любовь к мальчишке нахлынула на нее. Она отвернулась, не в силах выдержать его пристальный взгляд.
– Я не могу, – выдавила она. – Это слишком.
Его голос ожесточился:
– Это не твое решение, Бет.
Его глаза, цвета города, который Бет отказывалась попытаться спасти, буравили ее, но она не могла сделать этого. Цена была слишком высока.
Тогда он снова заговорил, зашептал:
– Помнишь, что говорил Петрис: «Планы, границы: само определение жизни»? Это мое определение, Бет. Я выбираю сейчас – я выбираю шанс, что ты права. Если ты отберешь его у меня, то будешь не лучше моей матери.
Бет с трудом сглотнула удушающую смесь соленых слез и воздуха, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь другое, что-нибудь, что они упустили. «Думай, Брэдли, думай», – ругала она себя, но на ум ничего не приходило.
В этот момент она ненавидела Филиуса Виэ сильнее, чем кого-либо за всю свою жизнь. Ей хотелось выбросить его гнусное копье и уйти обратно в туннель, бросить его парализованным в темноте. Она собиралась отречься от него так, как он собирался отречься от нее. Но не могла, потому что знала, что годы спустя будет по-прежнему видеть Каменников и убитых кирпичных детей. Не могла, потому что, как бы Высь ни походил на ребенка, ему было далеко до невинности. Ее люди умирали в его когтях.
И потому что, как бы она ни ненавидела его, она ни за что бы не ушла от этого тощего несчастного паренька.
Бет уперла копье между его ребер, и Фил ободряюще улыбнулся.
Острие нацарапало неровную красно-черную звездочку на его плоти, когда она вздрогнула.
– Боже, Фил… я…
– Все хорошо, Бет. – Он выдержал ее взгляд и спросил: – Я достаточно напугал тебя, чтобы сделать храброй?
– Да, – прошептала девушка.
– Раз, – сказал он. – Два…
Бет толкнула копье вперед.
Фил задохнулся, и глаза его расширились. Она почувствовала, как, подаваясь, хрустят его ребра.
Стиснула зубы и провернула древко. Одно ужасное мгновение его голые пятки барабанили по земле, а потом застыли.
Бет аккуратно досчитала до пяти. Ровно столько она смогла смотреть в его пустые глаза. А потом проворчала:
– Я не стану закрывать твоих глаз, лгун. Смотри, что ты заставляешь меня делать. – Она изогнулась и приподняла его. Фил, бесконечно тяжелый в смерти, обвис на ее здоровом плече. Бет нырнула под притолоку и побежала.
Глава 52
Когда Бет вырвалась наружу, над нее взорвался грохот. Девушка покачнулась направо, потом налево, лавируя между железными челюстями и падающими телами. Каменный меч выскользнул из руки Тротуарного Монаха и, задев ее колено, просвистел мимо. Она мчалась между ног металлического гиганта, в самое сердце сражения.
– Разрушишь Высь, – каркал неровный хор. Тротуарных Монахов теперь было ничтожно мало, но они по-прежнему рыли землю каменными руками. Бет не обращала внимания на их полные ужаса взгляды, бросая обмякшее среди них тело их принца. Не было времени – ни на горе, ни на страх, ни что иное, напоминающее человеческие эмоции, – иначе все это было зря.
– Вот он! – прокричала девушка, перекрывая шум. – Вот ваша цена!
Бет отчаянно огляделась, но все, что видела, лишь тела и бойню.
Глубоко в груди царапнулась безнадега…
…и тут в ноздри ударил запах бензина.
Шесть черных фигур неторопливо шли через хаос сражения. Их движения были идеально синхронизированы; летающие в воздухе ошметки не касались пропитанных нефтью костюмов.
– Сюда! – во все горло заорала Бет. – Сюда! Вот ваша плата!!!
Химический Синод всегда забирал долги. Сделки были священны.
Два священника сомкнулись, заслоняя путь шагающим по щебню пришельцам, но прогремел приказ Петриса:
– Пропустить.
Высь никаких команд не давал. Когда нежданные могущественные чужаки пошли по его израненному лицу, к горлу, среди шума и вони наступления на него, Высь запаниковал. Бет это чувствовала. Казалось, вся стройплощадка напряглась вокруг нее.
– Я буду! – завопил Высь, и рожденный краном крюк пронесся по воздуху, пронзая самого правого черно-скользкого человека.
Лица членов Синода помрачнели. Пять оставшихся мужчин не замедлили шага, лишь перестроились, восстанавливая симметрию. Как один, они вынули зажигалки, щелкнули крышечками и пустили искры вверх по штанинам.
