Диана Джонс - Корона Дейлмарка
– Норет. Вы хотели видеть меня.
– При всем уважении к вам, юная леди, не думаю, что ваши слова могут быть правдой.
Алк снова стал пугающе мрачен. Митт и Морил поспешно взглянули на Маевен, но она не уловила в их взглядах ничего, кроме откровенного страха. Что же касается Нависа, он глянул на нее и сильно прищурился. От этого взгляда Маевен почувствовала себя так, словно проваливалась сквозь землю, навеки расставаясь с солнцем, травой и дружбой.
– П-почему вы так д-думаете? – слегка заикаясь, обратилась она к Алку.
– Для этого есть основание. То самое, которое заставило меня отправиться в погоню за вами. – Алк с каменным выражением лица выпрямился в седле своей громадной лошади. – Четыре дня… – произнес он. – Через четыре дня после того, как Митт отправился в Аденмаут, леди Элтруда Аденмаутская явилась в Аберат. Приехала лично. С просьбой о правосудии. Выдвинула обвинение в убийстве. Труп она привезла с собой, потому что жертва – ее родная племянница. Норет Крединдейлская. Горло девочки оказалось перерезано.
– Не верю! – вспыхнул Навис. Его лицо побелело; теперь на нем четко выделялись глаза, обведенные красной каймой после бессонных ночей. – Неужели Элтру… леди Аденмаутская подозревает меня?..
– Вы были включены в представленный ею список, – ответил Алк, – хотя не могу сказать, чтобы она особенно склонялась к этой мысли.
Тут Навис осел в седле. На его лице появились большие, глубокие морщины, которых еще минуту назад там не было. «Так ведь он действительно любит ее!» – с изумлением отметил Митт. Эту маленькую громогласную даму. Кто бы мог подумать?
– Мне кажется, – продолжал Алк, – что тело девушки не смогли найти сразу, потому что убийца, кто бы он ни был, расправился с нею в конюшне. Затем положил тело в пустой денник и завалил соломой. Ее нашли по чистой случайности. Думаю, убийца надеялся, что труп пролежит там гораздо дольше.
Его взгляд, холодный и твердый как камень, медленно прошел по лицам всех четверых. Митт содрогнулся. Таким он Алка еще не видел. Это был Алк-законовед. Теперь парень, кажется, начал понимать, почему графиня вышла за него замуж. Таким, каким он был сейчас, Алк вполне мог внушить страх даже графине.
– Леди Элтруде, – продолжал тот, – следовало бы стать законотолковательницей. Она провела прекрасную работу: опросила всех жителей Аденмаута и заставила их подробно и доказательно рассказать, где они были и что делали. Это свело ее подозрения к тем, кто покинул город утром дня Вершины лета. Вам придется в это поверить. Лично я верю. Я подозреваю вас всех плюс, – его взгляд остановился на Маевен, – вас. Я видел тело. Вы могли быть ее сестрой-близнецом, но вы ею не являетесь. Она выглядела старше. – Он посмотрел на Морила, а затем на Нависа. – Ты сказал Фенне, что поклялся следовать за Норет, а вы пообещали леди Элтруде, что позаботитесь о ней. Но когда вы оба уехали, она была уже мертва. – Он перевел взгляд на Митта, и его глаза сделались еще холоднее, если, конечно, такое возможно. – А ты приехал в Аберат и заверил лично меня, что это кольцо тебе нужно для некой персоны, которую ты назвал Норет. Ты тогда уже знал, что она мертва?
– Нет… Я не знал. Клянусь… – Митт вдруг осекся.
– Я тоже, – прошептал Морил. – Я был с Хестеваном все…
– Все время? – закончил Алк. – Ты побывал у Фенны в ее спальне, разговаривал с нею, а после этого бегал по всему замку, разыскивая свою квиддеру.
Морил поник. Навис промолчал. Маевен закрыла лицо руками: «Бедная девочка. А я-то надеялась, что ее просто похитили». Маевен слишком хорошо представляла, как могла чувствовать себя Норет в последние мгновения жизни. Ее схватили за горло. Сверкнул нож. Хотя, может быть, Норет была рада встрече с убийцей и с улыбкой повернулась к нему: «Ты тоже едешь?» – а в следующий момент увидела нож. Слезы брызнули из ее глаз, потекли по лицу. Бедная Норет.
– Это нам ничего не даст, – твердо произнес Алк. – Я приехал творить правосудие, а не разыгрывать спектакли. И по дороге наводил справки. Когда Карет прибыл из Гардейла с известием о том, что из законоведческой школы исчез кубок Адона, я подумал: а можно ли верить хоть одному слову, которое произнесет Митт? Ведь это ты украл его, не так ли?
– Нет, – возразил Навис. – Это сделал я.
Алк уставился на него в неподдельной растерянности, несколько раз моргнул и лишь потом осведомился:
– В таком случае где же он?
Навис вместо ответа извлек из кармана кубок, все еще завернутый в носовой платок. Алк несколько секунд рассматривал его, что-то прикидывая, а потом кивнул Маевен.
– Дайте кубок ей. А вы, – обратился он к Маевен, – возьмите его голой рукой и скажите, что ваше имя Норет Крединдейлская. Прошу.
Девочка, ощущая себя совсем потерянной, взяла кубок и с трудом удержалась, чтобы не вытереть слезы носовым платком.
– Мое имя Норет Крединдейлская, – послушно повторила она. – А что…
– Тише! – прервал ее Алк.
Маевен покорно закрыла рот. Величием своей личности этот человек ничуть не уступает размерам своего тела, подумала она, вытирая глаза грязным рукавом. Его распоряжение нельзя не выполнить.
– А теперь скажите ваше настоящее имя, – приказал Алк.
– Майелбридвен Менестрель, – печально вымолвила Маевен.
Она продолжала думать о Норет. И лишь после того, как обратила внимание, что все уставились на кубок, ей пришло в голову самой взглянуть на него. Старинный кривобокий сосуд сиял голубым светом, хорошо заметным даже в золотом рассветном тумане. А в конце ее длинной тени, выраставшей из еще более длинной тени лошади, на траве и папоротнике, там, где должна была находиться тень кубка, лежало облачко синего тумана. Она заметила, что все воины отряда Алка повернулись и внимательно смотрят именно туда.
– Изумительно! – воскликнул Алк. – Прекрасная работа! Когда я был мальчиком и учился в законоведческой школе, я слышал, что этот кубок некогда использовали для установления правды. – На мгновение, несмотря на владевшее ими беспокойство, перед каждым из четверых возникло видение: Алк, участвующий в гриттлинге. Его команда, должно быть, всегда побеждала. Даже на лице Нависа появилась чуть заметная тень улыбки. – Но мне никогда не приходилось видеть его в действии, – продолжал Алк. – А теперь, юная Майелбридвен, скажите мне еще какую-нибудь ложь.
Сначала Маевен никак не могла придумать, что` бы ей соврать. Но тут ее кобыла дернулась и немного повернулась: животное, очевидно, испугалось сиявшего над головой голубого света. Маевен мельком увидела одетого в алые шелка Лютана. Молодой граф стоял, поглаживая свою лошадь и не отрывая взгляда от кубка.
– Я влюблена в графа Водяной Горы, – проговорила она.
Голубое сияние погасло, как будто кто-то повернул выключатель. Морил невесело хихикнул.
– А теперь правду, – скомандовал Алк.
Маевен готова была сказать: «Я влюблена в…», но заставила себя проглотить эти слова и произнесла:
– Ммм… Э-э-э… Мы нашли меч Адона. Он у меня за седлом.
– Правда? – удивился Алк, когда кубок снова засиял голубым, став похожим на маленькую блестящую луну. – Я считал, что никому не известно, где этот меч находится. Хорошо, хорошо. Теперь передайте кубок юному менестрелю.
Маевен наклонилась и передала кубок. Как только пальцы Морила сомкнулись вокруг ножки, голубой свет снова погас. Алк кивнул:
– Назови свое имя.
– Осфамерон Танаморил Кленненсон.
И как только он договорил, кубок вновь засветился голубым. Морил, не скрывая любопытства, смотрел на него.
– Неправду, – скомандовал Алк.
– Я… э-э-э… я не умею играть на квиддере, – выпалил Морил.
И тут же оказалось, что он держит в руке простой серебряный кубок.
– А теперь скажи: это ты убил Норет Крединдейлскую? – продолжал допрос Алк.
– Нет! – громко сказал Морил, и снова кубок вспыхнул голубым.
Мальчик уставился на него с таким видом, будто вот-вот заплачет.
– Теперь дай его Навису, – продолжал распоряжаться Алк.
Когда Навис заставил кобылу сделать шаг вперед и взял кубок, у него в руке оказалось простое, потемневшее от старости серебро.
– Это вы убили Норет? – требовательно спросил Алк.
– Со всей определенностью заявляю, что я этого не делал. – Навис скосил глаза почти так же, как Морил. Кубок вспыхнул голубым сиянием.
Митт с тревогой ждал своей очереди. Алк оставлял его напоследок, потому что считал виновным. А теперь и вовсе уверился в этом.
И от этой мысли Митту сделалось больно. Впрочем, не меньше его волновал и сам кубок. Если он повел себя предсказуемо с другими – а, судя по поведению Алка, так оно и было, – то с Миттом все пойдет совсем не так: ведь когда он пытался прикоснуться к кубку, окаянная помятая рюмка обстреляла его синими искрами. Парень подозревал, что почему-то очень не нравится этой штуке. Он почти верил, что кубок может объявить его виновным из одного лишь непонятного недоброжелательства. Ему было видно, что его бывшие друзья из Аберата позади Алка стараются не глядеть на него, уверенные в его виновности.
