Салли Грин - Половинный код. Тот, кто спасет
– Это следовало сделать еще минут десять назад.
Я оглядываюсь и снова вижу Анну-Лизу. Она большими глазами смотрит на Охотницу. Рядом с ней Сара. Я понимаю, что я лишний.
В лагерь я возвращаюсь с Маркусом и моюсь в ручье, который бежит через лес. И остаюсь там с Маркусом до конца дня.
Утром я вижу Анну-Лизу за завтраком. Она с Сарой, как почти всегда в последнее время. Я спрашиваю, можно ли мне сесть с ними. Анна-Лиза кивает. Я сажусь, но не рядом, а напротив.
– По-твоему, я виноват в том, что случилось с той Охотницей вчера? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает она. Но тут же поднимает на меня глаза и говорит: – Только ты смеялся, Натан. Она умирала, а вы с Несбитом стояли рядом и ржали.
– Знаешь, сколько людей я уже убил, Анна-Лиза? Вчера был двадцать третий. И как, по-твоему, это здорово?
– Не очень.
– Вот именно. Точнее говоря, дерьмово. Все это сплошное дерьмо. Большинство Охотников, с которыми мы воюем, такие же, как вчера. Новички. Дети. От них и толку-то никакого нет. И все равно любой из них может нас убить. А потому мы убиваем их первыми. Но, может быть, завтра им повезет. Я не знаю. В следующий раз один из нас может не вернуться. Так что не спеши судить меня или еще кого-то. Мы справляемся с этим, как можем. Вот что мы делаем.
Я встаю и ухожу. Отходя от их стола, я все еще надеюсь, что она побежит за мной и мы помиримся, но понимаю, что поздно. А когда возле самых деревьев я останавливаюсь и оглядываюсь назад, то вижу Анну-Лизу с Сарой, они идут к одной из многочисленных теперь палаток на поляне, и рука Сары лежит у Анны-Лизы на плечах.
На следующий день я опять разыскиваю Анну-Лизу. Мы с ней никогда еще не ссорились, вчера впервые. Я решил, что буду говорить спокойно, без злости, и, хотя я не знаю, что сказать, но мне надо видеть ее, надо говорить с ней. Захожу в палатку-склад, где она бывает обычно, но там никого нет. Входит Сара. Я жду, что вот-вот войдет и Анна-Лиза, ведь они двое прямо как сиамские близнецы в последнее время.
– Ее здесь нет, – говорит Сара.
Я поворачиваю к выходу, Сара поспешно убирается у меня с дороги. Когда я прохожу мимо, она говорит:
– Она не хочет тебя видеть.
Я останавливаюсь.
Знаю, что злиться нельзя. Делаю вдох, выдох и говорю:
– А я хотел повидать ее, чтобы…
– Незачем тебе ее видеть. Ты ей не нужен.
– А кто ей нужен? Ты?
– Ей нужны добрые люди.
– В смысле, хорошие Белые Ведьмы, да?
– Ты сам сказал, не я.
– Значит, так, твое мнение меня не интересует. К тому же ты ошибаешься. – Я подхожу к Саре ближе и почти выплевываю ей в лицо: – Слушай, что я тебе скажу. Добрые Белые Ведьмы держали Анну-Лизу взаперти в ее собственной комнате и были бы непрочь, чтобы она отдала концы в плену у Меркури. Никто из добрых Белых Ведьм не пожелал рискнуть ради нее жизнью. Так что пришлось заниматься этим не совсем Белым и не таким добрым.
– Она рассказала мне обо всем, что ты для нее сделал. Ты, конечно, очень храбрый и все такое. Но давай смотреть правде в лицо – тебе же это нравится.
– Что?
– Уж меня-то ты не обманешь, притворяясь, будто убивать противно. Да и никого другого ты тоже не обманешь; все знают, что ты любишь убивать.
– Откуда всем знать, что я люблю?
– Все знают, что во время рейдов ты не пользуешься огнестрельным оружием, а только ножом, перерезаешь Охотникам глотки, вспарываешь животы. И все говорят, что пройдет совсем немного времени и ты начнешь их есть.
В изумлении я трясу головой.
– Так раньше делал Маркус. Превращался в зверя и ел людей. И ты тоже так будешь делать, если уже не делал.
Я наклоняюсь к ней:
– Я бы на тебя плюнул, да ты и плевка не стоишь.
Она отступает, вид у нее перепуганный, но все же говорит:
– Я ведь права, да?
Я поворачиваюсь к ней спиной и ухожу.
Она кричит мне вслед:
– Тебе не надо быть рядом с ней. Если любишь ее, оставь ее в покое.
Собрание
Четыре дня спустя нас зовут на собрание в палатку Селии, что само по себе неудивительно, ведь там мы обычно разбираем предстоящие рейды и отчитываемся о прошедших. По пути туда я вижу Сару и Анну-Лизу. После той стычки с Сарой у меня так и не получилось поговорить с Анной-Лизой наедине, хотя я и пытался. Дважды я видел Анну-Лизу в столовой, но, стоило мне только повернуться в ее сторону, как она сразу вставала и уходила.
Так что теперь я слегка замедляю шаг, надеясь, что они пойдут к себе, но они тоже направляются к Селии, в ее палатку. Я, замешкавшись, думаю, что я, наверное, что-то не так понял. Тут как раз подходит еще парочка работников столовой и тоже ныряет в палатку Селии. За ними идет Габриэль, он видит меня, подходит. Я спрашиваю:
– Ты не знаешь, что происходит?
Он качает головой и отвечает:
– Давай выясним.
Вся палатка заставлена рядами стульев, Селия и Ван сидят в дальнем конце, лицом ко входу. Ван я не видел уже несколько дней; Арран говорил мне, что она в отъезде, пытается привлечь на сторону повстанцев еще Черных Ведьм. Несбит стоит в первом ряду и чуть не скачет от возбуждения. Он тоже только что вернулся из разведки. Мы с Габриэлем остаемся стоять у входа. Палатка потихоньку заполняется разведчиками и бойцами, но из других групп народу больше: целители, повара, лагерная обслуга и кое-кто из фуражиров, включая Анну-Лизу.
Последним появляется Маркус и сразу подходит ко мне. Буквально все, кто есть в палатке, оборачиваются на него посмотреть. Я тихо говорю Габриэлю:
– Большинство из них предпочитают делать вид, будто не замечают Маркуса, даже когда видят его в лагере, а тут, смотри-ка, выставились, как на чудо какое-то.
Габриэль поворачивается ко мне, и даже в его глазах я вижу любопытство. Он говорит:
– Дело не только в этом, Натан. Просто, когда ты стоишь рядом с отцом, становится особенно заметно, до чего вы с ним похожи. – Тут я замечаю, что Анна-Лиза тоже смотрит на нас, но, едва наши взгляды встречаются, как она отворачивается.
Маркус говорит мне:
– Тебе никогда не хочется, чтобы их всех смыло куда-нибудь огромной приливной волной?
И я, обводя глазами комнату, говорю ему, что да, о некоторых я не жалел бы ни секунды, но есть и такие, кого мне не хотелось бы видеть погребенными под гигантской волной. Например, Анну-Лизу. Наоборот, я хочу, чтобы она вернулась ко мне и осталась со мной.
Собрание открывает не Селия, а Ван. Она говорит, что у нас сейчас большие проблемы. В лагере собралось двести человек, мало кто из них может драться, зато есть надо всем. Короче говоря, народу много, а всего остального мало. Следовательно, еда и вода – наша главная проблема, а также санитария, это все знают. Не хватает палаток и одеял. Фонарей и даже кружек, и тех не хватает.
Селия объясняет:
– В ближайшие дни фуражиры отправятся на приобретение всего, что нам не хватает, по списку. Купят все, что нужно, в магазинах у фейнов, как раньше, но на днях в лагерь прибудут еще двадцать человек, и нам надо соблюдать осторожность всякий раз, когда мы покидаем лагерь.
Похоже, эта новость всех радует, но тут кто-то бросает, что, мол, хорошо, а то фруктов не хватает, и тут пошло-поехало: никакого разнообразия, мяса нет, овощей мало, и так далее, и так далее. Звучат и другие жалобы. Почему ничего не происходит? Почему Сол до сих пор у власти? Почему все так долго? Почему мы не выручаем Белых Ведьм, которых Сол взял в плен? И тут я понимаю: главная проблема в том, что этим людям совершенно нечего делать весь день, вот они и ноют, и жалуются, и передают друг другу разные слухи.
Ван не реагирует на нытье. Она говорит:
– Мы здесь не для этого собрались.
Она передает слово Греторекс, и та объясняет, что бойцам не хватает амуниции, особенно охотничьих пуль. Она заканчивает так:
– Но мы справляемся. – Спасибо, что она не поглядела при этих словах на Маркуса. Потому что она имеет в виду вот что: если бы не он, ни один наш рейд не удался бы, по крайней мере, без потерь бы точно не обошлось.
Теперь слово берет Селия. Она сообщает, что нам удалось выведать расположение большого охотничьего склада с припасами, вооружением и едой. Напав на него, мы сможем существенно улучшить наше положение и нанести противнику ощутимый удар.
– Всего шестнадцать Охотников охраняют этот склад. Шестеро производят впечатление опытных, остальные новички. Греторекс поведет бойцов на рассвете. Фуражиры и все, кто может идти и нести, подойдут позже и заберут все, что можно, после боя. Все, кто есть в лагере, должны помочь.
Анна-Лиза будет с фуражирами, и если раньше я надеялся, что она никогда не увидит боя, хотя и его последствия тоже не сахар, то теперь у меня в голове мелькает мысль: «Пусть, пусть она посмотрит, что это за кошмар такой, потому что иначе, как кошмаром, это не назовешь». И пусть Селия сколько угодно распинается о моральном превосходстве повстанцев, никакой духовности в войне нет. Есть только кровь и дерьмо.
