Рик Янси - Монстролог
– Отлично! – радостно воскликнул Кернс. – Может, нам кинуть монетку, кто пойдет первым?
Малакки выдернул лампу у меня из рук.
– Я пойду, – заявил он хмуро. – Это моя работа; я заслужил ее.
Кернс выдернул лампу из рук Малакки:
– Это моя работа; мне за нее платят.
Уортроп выдернул лампу из рук Кернса:
– А я – наследник.
Он посмотрел на Моргана, тот понял его взгляд по-своему:
– Я присмотрю за Уиллом Генри.
Прежде чем Малакки или Кернс опомнились, Уортроп нырнул в проем. Свет лампы стал меркнуть и вот совсем пропал. Несколько невыносимо долгих минут мы ждали, не говоря ни слова, напрягая слух в надежде услышать хоть какой-нибудь звук из непроницаемой тьмы за потайной дверью. Наконец, мы вновь увидели свет лампы и прямую тень Доктора, а потом и его самого. Я никогда еще не видел его таким изнуренным.
– Ну что, Уортроп, что вы там нашли? – нетерпеливо спросил Морган.
– Лестницу, – тихо ответил Доктор. – Узкую лестницу, спускающуюся вертикально вниз. Она упирается в дверь. – Он обернулся к Кернсу: – Ты был прав, Джек.
– А разве я хоть раз ошибался, Пеллинор?
Доктор не ответил.
– Эта дверь заперта.
– Хороший знак, – сказал Кернс, – но при плохих обстоятельствах. Сомневаюсь, что отец завещал тебе ключ от нее.
– Отец завещал мне много чего, – мрачно ответил Уортроп.
* * *Кернс приказал принести в усыпальницу свой чемодан и быстро разложил предметы для охоты: дополнительную амуницию для винтовок; шесть оставшихся гранат; сумку с мешочками какого-то порошка – примерно две дюжины (по форме и размеру они напоминали чайные пакетики); туго свернутый моток толстой веревки; связку длинных трубок с короткими толстыми наконечниками, выступающими с одной стороны.
– Что это, Кори? – спросил Морган, указывая на связку. – Динамит?
– Динамит! – воскликнул Кернс и хлопнул себя по лбу. – Вот о чем мне надо было подумать!
Он вытащил из чемодана три сумки из мешковины и упаковал в каждую по две гранаты, пули и горсть пакетиков с порошком. Потом похлопал себя по пустым ножнам на икре и потребовал свой нож.
– Он у меня, – сказал я и протянул ему нож.
– Как это он все время оказывается у тебя, Уилл Генри? – спросил он игриво.
Он перерезал ножом веревку, стягивающую трубки, и положил по одной в каждую сумку.
– Это осветительные ракеты долгого горения, констебль, – сообщил он Моргану. – Яркий свет для темного дела.
Он перекинул одну сумку через плечо, другую протянул Доктору. Третья сумка качнулась в направлении констебля.
– Бобби, ты с нами? – спросил он. – Или предоставишь эту привилегию одному из своих храбрых волонтеров?
Малакки вырвал сумку из рук Кернса:
– Я пойду!
– Твое рвение достойно восхищения, но я боюсь, оно повлияет на твои суждения, – резонно ответил Кернс.
– Эта одноглазая тварь разорвала мою сестру у меня на глазах, – бросил Малакки в ответ, – я иду с вами!
Кернс ответил лучезарной улыбкой:
– Очень хорошо. Но если твоя жажда крови будет мешать мне выполнить свою задачу, я пущу тебе пулю в лоб.
Он повернулся спиной к измученному мальчику, и его серые глаза радостно сверкнули в свете лампы.
– Все преимущества, джентльмены, на стороне самки Антропофага. Она быстрее нас, сильнее, а хитрость и сообразительность с лихвой заменяют ей недостаток ума. Она знает здесь весь подземный ландшафт и может ориентироваться в непроглядной темноте, чего, как вам известно, мы не умеем. Выбора у нас, разумеется, нет, но свет, освещающий нам путь, нас же и выдаст; она устремится на него, как мотылек на пламя. Ее единственная слабость – основной инстинкт защитить своих отпрысков. Тут она уязвима, и мы сможем этим воспользоваться, если нам повезет оторвать их от нее и лишить материнской заботы. Когда Антропофагам грозит опасность, они прячут младшеньких в самых глубоких местах своего логова. Вот туда-то мы и должны проникнуть, хотя, возможно, нам это и не удастся. Она может встретить нас на полпути или просто подкараулить. Но тут уж ничего не поделаешь. Мы – охотники, но мы же – и добыча!
Он обернулся к констеблю:
– Вы и ваши люди остаетесь наверху: двое патрулируют кладбище по периметру, двое – внутреннюю территорию кладбища, двое – остаются на посту здесь. Она может выскочить наружу, но я сильно в этом сомневаюсь, для нее это не характерно.
– А что, если выпрыгнет? – спросил констебль, часто заморгав совиными глазами.
– В этом случае предлагаю убить ее!
Он хлопнул в ладоши и, светясь от счастья, посмотрел на наши лица, вытянувшиеся от его резкого ответа.
– Ну, вот и прекрасно! Вопросы есть? Дураки рвутся в бой, как говорится. Уилл Генри, будь другом, захвати эту веревку.
– Я так понял, вы идете втроем, – сказал констебль, кладя руку мне на плечо.
– Его мы берем только спуститься до двери, констебль, – сказал Кернс. – Чтобы нам не пришлось возвращаться еще раз за веревкой. Но ваша забота о мальчике – это так трогательно. Ладно, держите. – Он пнул носком сапога скрученную веревку к ногам Моргана. – Несите сами.
Морган посмотрел на веревку так, словно то была змея, свернувшаяся клубком у него под ногами. Его рука соскользнула с моего плеча.
– Что ж… если только до двери, я думаю, тебе ничего не грозит.
– Трогательно, – повторил Кернс с легкой насмешкой. Он повернулся к Доктору, а я поднял веревку. – Пеллинор, после вас.
И вот сквозь черный проем в стене мы последовали за танцующим светом лампы в руке Доктора: сначала Кернс, потом Малакки и в конце я – шаркая и сгибаясь под тяжестью веревки, висящей у меня на плече. Узкая лестница ожидала нас по ту сторону стены. Она спускалась на тринадцать ступеней к небольшой площадке, а там, после крутого поворота направо – еще настолько же. Внизу была узкая камера шесть на шесть футов. Ее стены и потолок были укреплены широкими деревянными досками, похожими на те, какими покрывают корабельную палубу. Вот в это крошечное пространство мы и набились вчетвером; наши бесформенные тени скрючились на деревянной обшивке.
– Вы говорили, здесь есть дверь, – прошептал Малакки, обращаясь к Доктору, – где же она?
– Мы на ней стоим, – ответил Доктор.
Мы посмотрели себе под ноги.
На полу был люк. С одной стороны он был укреплен на шарнирах, а с другой закрыт на массивный навесной замок.
– И нет ключа? – спросил Малакки.
– Конечно, ключ есть, – сказал Кернс. – Просто его нет у нас.
– Не совсем так, сэр, – встрял я. – Думаю, он есть у меня.
Все взгляды устремились на меня, но больше всех удивился Доктор. Я совсем забыл в этой бешеной суматохе рассказать ему про ключ, который я нашел в сундуке его отца. Щеки у меня загорелись от смущения, я сунул руку в карман и извлек старый ключ.
– Уилл Генри?.. – начал Доктор.
– Простите, сэр, – выдавил я, – я собирался вам рассказать, но когда я его только-только нашел, вы были в плохом настроении, так что я решил рассказать вам попозже, а потом я забыл… Простите меня, сэр.
Уортроп взял ключ, изумленно его рассматривая.
– Где ж ты его нашел?
– В голове, сэр.
– Где?!
– В скукоженной голове, сэр.
– А, ясно, – сказал Кернс, – в голове у констебля! – Он отобрал ключ у Уортропа. – Что ж, Уилл Генри снова спасает нас всех. Давайте-ка посмотрим, улыбнется ли нам удача…
Он встал на колени перед замком и сунул ключ в замочную скважину. Раздался скрежет, как в часах в склепе, ключ повернулся – и замок открылся с громким щелчком!
– Полная боевая готовность, – прошептал Кернс. – Она может караулить нас прямо за дверью, хотя я сомневаюсь в этом.
Он взялся за ручку люка и эффектным движением откинул ее – так фокусник открывает свой волшебный ящик, чтобы извлечь оттуда нечто совершенно замечательное, чего никто и никогда раньше не видел.
Крышка люка с силой стукнула об пол, едва не оцарапав мне голень, с громким стуком. Сверху донесся встревоженный крик констебля:
– Что там у вас?!
Раздался шум и топот сапог, быстро спускающихся по ступеням. А снизу, из открывшегося проема, на нас дохнуло такой гнилью, мгновенно заполнившей все крошечное пространство камеры, что Малакки отпрянул в угол и, схватившись за живот, согнулся в три погибели. Сверху, на ступенях, появились констебль и Брок. Они сжимали револьверы в дрожащих руках.
– Боже мой! – воскликнул констебль, судорожно шаря по карманам в поисках носового платка. – Что это за дрянь там внизу?
– Кому дрянь, а кому кормушка, – мрачно сказал Уортроп. – Уилл Генри, передай-ка мне свою лампу.
Он встал на колени у отверстия напротив Кернса и опустил лампу вниз, максимально вытянув руку. Мрак, царящий внизу, казалось, сопротивляется свету. Но я различил гладкую цилиндрическую стену, похожую на перевернутый ствол гигантской пушки. Этот крутой скат спускался вниз футов на десять, а там резко обрывался. Что под ним, я не видел.
