Диана Джонс - Корона Дейлмарка
– Осталось только спуститься к реке, – не скрывая тревоги, ответил тот.
К тому времени, когда они съехали по очередному склону и увидели небольшую речку, пересекавшую зеленую дорогу, погоня отставала от них всего лишь на три холма. Однако появился шанс, что преследователи не разглядят их сквозь ливень, припустивший особенно сильно. Когда копыта лошадей и мула зачавкали по раскисшей земле около воды, дождь вновь прекратился, и беглецов осветил слабый золотисто-белый солнечный свет.
– Остановимся на мгновение, – уверенно скомандовал Венд и, откинув полог, выпрыгнул из фургона. – Не мог бы ты поиграть на квиддере? – попросил он Морила.
Мальчик высунул голову и без особого удивления посмотрел на него:
– Все равно, что играть?
– Не совсем. – Венд зашагал вдоль повозки. Хотя он старался наступать на траву, его ноги вязли в мягкой почве. – Играй все, что придет в голову, лишь бы о ведьме Кеннорет. – С этими словами он взял мула под уздцы.
Морил выхватил квиддеру из футляра и, не теряя ни секунды, заиграл вступление к «Песне Ткачихи»:
Продень челнок, протяни уток,Надвинь бёрдо, собери полотно.
Прежде чем он успел перейти от припева к первому куплету, Венд зашагал вперед. Он заставил мула и повозку, звучно шлепая по воде и поднимая волны, описать широкий полукруг по реке. Потом свернул налево и снова вывел упряжку на берег.
– Следуйте за мной вверх по реке, – сказал он своим спутникам, не повышая голоса, чтобы не заглушать музыку.
Они ехали за фургоном по сырому травянистому пологому берегу. Никто не питал особых надежд на то, что им удастся скрыться. Свет стал ярче и приобрел более заметный золотистый оттенок. Митт то и дело оглядывался на остававшиеся за спиной следы колес и отпечатки подкованных копыт и думал, что, даже если хлынет проливной дождь, преследователи не пройдут мимо того места, где они свернули с дороги. А Маевен пыталась сообразить, не мог ли Морил от испуга ошибиться в выборе музыки.
«Песню Ткачихи» она знала с раннего детства, но никогда не слышала, чтобы эти слова имели какое-то отношение к ведьме Кеннорет. Навис ехал впереди и, не поворачивая головы, следил за зеленой дорогой; впрочем, ее сразу же заслонил пригорок.
– Разве что случится чудо… – пробормотал он себе под нос.
Двигаясь по заросшему густой травой берегу, маленькая кавалькада неожиданно выехала на неплохо наезженную дорогу. Она бежала вверх, извиваясь среди крупных валунов. По обе стороны от нее рос все тот же папоротник. Как только колеса повозки загрохотали по каменистой колее, путники отчетливо услышали приближение большого отряда: топот нескольких дюжин подков, бряцанье доспехов и отдельные слова. Навис остановил кобылу, достал пистолет и взвел курок. По его виду было ясно, что он будет сражаться не на жизнь, а на смерть. А впереди и выше повозка все так же неторопливо ехала в гору, и Морил продолжал играть. Ко всеобщему изумлению, стук копыт прервался лишь на мгновение. Было ясно, что всадники убавили ход, слитный гул движения отряда распался на отдельные звуки, но все они сопровождались плеском воды и клацаньем подков по камням. Погоня переправлялась через реку. Очень скоро вновь послышался дробный топот копыт по ровной дороге. Он удалялся!
– Они нас не заметили! – Митт едва сдержался, чтобы не прокричать это во все горло.
В это невозможно было поверить.
– Будем надеяться, что они опомнятся не раньше, чем мы успеем как следует укрыться, – осторожно проговорил Навис, повернув кобылу следом за остальными.
За скалистым гребнем река превратилась в спокойный ручей. Он вытекал из почти круглого озерца, укрывшегося среди крутых черных скал. Берега озера оказались заболоченными, но дорога проходила выше, петляла в рослых тростниках. Маевен не могла удержаться и, протянув руку, гладила пушистые метелки. Это оказался особый, ароматный тростник. В воздух поднялись густые облака пыльцы. Девочка вдыхала прекрасный, не похожий ни на один известный ей аромат. Митт несколько раз подряд громко чихнул. Навис проскакал прямо по тростникам, подняв целую бурю пыльцы, и догнал повозку. К тому времени Морил прекратил играть.
– Вы уверены, что здесь мы в безопасности? – спросил Навис у Венда.
– Конечно, – ответил Венд. – Это Росистый дол, рядом хутор моей сестры. Здесь нас никто не сможет найти. – Он улыбнулся своей чуть заметной улыбкой и указал на озеро, где среди белых водяных лилий плавало и кувыркалось множество таких же белых, как и цветы, жирных уток. – А это сестренкины утки.
Глядя на его улыбку, Маевен подумала, что у Венда и его сестры должна быть на этот счет какая-то шутка, которую понимают лишь они двое, и больше никто на свете.
17
Миновав тростники, компания вышла к маленькому полю. Посреди него стояло каменное корыто. Вокруг бродили куры. Немного дальше паслись на привязи две козы, а еще дальше виднелся огород. Приземистый каменный дом у скалы окружали плодовые деревья и кусты сирени. Здесь было тепло и приятно пахло цветами, видимо, потому, что скалы подковой огораживали хутор, оставляя открытой лишь дорогу западному ветру.
Венд широкими шагами прошел через сад и постучал. Дверь распахнулась почти моментально, и на пороге появилась старуха, опирающаяся на палку.
– Его сестра? – удивился Навис, глядя, как эти двое сразу же заговорили.
– Скорее, его любимая бабушка, – отозвался Митт. – Впрочем, может быть, нам удастся провести эту ночь в кроватях.
«И в спальнях с дверями и засовами, которые можно задвинуть на тот случай, если Канкредин уговорит Норет не откладывать убийства в долгий ящик», – добавил он про себя.
«О да! – с радостным предвкушением подумала Маевен. – И ванна!» Навис тревожно оглянулся.
– Никто нас здесь не найдет, – успокоил его Морил.
– Ты обещаешь? – Навис взглянул на квиддеру. Он так до конца и не поверил, что они попали в надежное убежище.
Венд такими же широкими шагами вернулся к своим спутникам. Он казался даже более беззаботным, чем в тот день, когда ему была поручена квиддера.
– Она говорит, что вы можете располагаться на этом поле, – бодро объявил он. – А если молодежь зайдет в дом, после того как позаботится о лошадях, она угостит всех молоком, яйцами и сыром. – Что-то негромко насвистывая, он отвязал коз и увел их за угол дома.
Митт и Маевен оказались крайне разочарованы, хотя и по разным причинам.
– Ну, по-видимому, старая леди очень дорожит своим покоем, – хмуро сказал Хестеван.
Похоже, что он тоже рассчитывал поспать в кровати.
– Все-таки домик-то маленький, – заметил Морил, выпрягая мула.
Кроме Венда, он был единственным, кто радовался тому, как все завершилось. Навис продолжал поглядывать на дорогу и настаивал на том, чтобы лагерь разбили в таком месте, где его нельзя заметить от озера. Это означало, что придется долго тащиться по высокой траве к корыту, и, как казалось Митту, было совершенно излишней предосторожностью. Его больше всего привлекала вода, а корыто так просто очаровало. В него все время вливалась идеально чистая вода, по-видимому, из бойкого родника. При этом корыто почему-то не переполнялось, хотя никакого стока видно не было.
Когда лошадей вычистили, вытерли и накормили, Морил кивнул, указывая на дом. Митт подмигнул в ответ, и, предоставив Навису возможность доделывать все остальное, мальчики направились туда. Они оказались немного обескуражены, когда в саду их догнала Норет. Они как-то не подумали, что «молодежь» относилось и к ней тоже. Маевен это заметила и поняла, что для мальчишек она слишком старая, но было поздно. Кроме того, ей очень хотелось познакомиться с сестрой Венда.
– Входите. – Венд открыл дверь. – Сюда.
Он быстро провел их через кухню в заднюю часть дома. Маевен с любопытством осмотрела кухню, но не успела заметить ничего, кроме выскобленного дочиста деревянного стола и горящего в очаге дымного торфа, над которым висел, негромко напевая, медный чайник. Разглядеть что-нибудь в комнате оказалось сложно. Ее освещало только одно окно, да и то было наполовину загорожено большим ткацким станком с натянутой на нем шерстяной пряжей. Пахло теплым деревом и чуть маслянистой шерстью. Низкий потолок подпирали массивные балки, а стены были облицованы старинными – это было видно с первого взгляда – деревянными панелями, богато изукрашенными резьбой. К сожалению, узор был почти не виден в полутьме. Остальную часть помещения занимали высокие штабеля длинных толстых деревянных… штуковин; Маевен так и не смогла обнаружить в памяти их название. Это от них исходил запах шерсти. Когда глаза девочки привыкли к полумраку, она все-таки разглядела, что это большие катушки, на которые намотаны шерстяные нитки всех цветов, какие только можно вообразить.
Сестра Венда поднялась с высокого табурета перед ткацким станком и, обходя штабеля катушек, подошла к гостям. Высокая и стройная, она двигалась на удивление легко. Когда же подошла ближе и ее удалось как следует разглядеть, все трое в первый момент подумали, что женщина, открывшая дверь, была старой матерью Венда. Но потом они поняли, что это один и тот же человек. Только сейчас она выглядела намного моложе, хотя все же казалась постарше брата. На коже ее худощавого, с тонкими чертами лица проступили лишь несколько морщинок. Густые волнистые белокурые волосы были уложены в тяжелую корону, которая держалась на голове только благодаря множеству блестящих черных гребней.
