Джастин Хилл - Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы
Снежный Бутон рассматривала узоры на ковре под ногами.
– Чай? – спросил её господин Тэ. Девушка очнулась и вскинула взгляд.
Господин Тэ держал в руках небольшой уродливый чайничек с объёмистым телом, массивной ручкой и кривоватым носиком. Он заполнил его первыми чайными почками и зрелыми листьями, скрученными вместе с цветками в бледно-зелёные спирали.
– Жасмин, – сказал он. – Собранный этой весной.
И влил кипяток сквозь специальное ситечко.
– Это омоет листья, – пояснил он, – и раскроет аромат.
Снежный Бутон улыбнулась.
Господин Тэ ответил примиряющей улыбкой.
– Не хотите ли его ощутить?
– Хочу, – ответила она.
Господин Тэ снял крышку с чайничка, соединённую с ручкой цепочкой нефрита и жемчуга. Так можно было не бояться уронить и разбить крышечку. Он втянул в себя запах чая и предложил девушке тоже понюхать его.
Она вдохнула, ощутила запах жасмина и едва заметно улыбнулась.
Господин Тэ предложил Молчаливому Волку и Шулень. Они понюхали с любезным видом, потакая его прихотям. Он снова наполнил чайничек до краёв, согнал пену с поверхности чая и поставил настаиваться.
Взяв красную ткань, вытер пролитую воду, затем омыл каждую из хрупких фарфоровых чашек, покрытых великолепной глазурью.
Снежный Бутон внимательно наблюдала за ним. В соблюдении ритуалов, вроде чайной церемонии, каллиграфии или восхищения луной в бамбуковом саду, княжеский сын чувствовал себя в своей тарелке. Когда она впервые увидела его, сочла жалким и слабым, теперь же обнаружила его достоинства.
Сама она была далеко не так уверена в себе, как тогда. Теперь она могла оценить эти миролюбие, мягкость и смирение. «То, за что стоит сражаться, – думала она. – Возможно, это важнее, чем слава и власть».
Господин Тэ вылил первую заварку в белый фарфоровый кувшин, снова наполнил чайничек и, выдержав немного дольше, чем в первый раз, также слил чай в кувшин. Одну за другой он наполнил из него чашки и предложил их гостям, бережно держа обеими руками.
Сначала – Молчаливому Волку, затем – Шулень и наконец – Снежному Бутону.
Та улыбнулась, беря свою чашку, аромат был поразительно чистым и свежим.
Они сделали по первому глотку. Похвалили чай. Снежный Бутон почувствовала, что господин Тэ наблюдает за нею, и покраснела.
– Хорошо, – в свою очередь, сказала она.
Господин Тэ выглядел довольным. Наполнил чайник ключевой водой и поставил на угли.
– Итак, – сказал он. – Мы должны обсудить, как поступить с мечом. Мой отец был воином, я – нет. Вы все боролись и понесли потери ради нас. Теперь – моя очередь. Я поговорил со своей семьей, они все согласны. Мы позаботимся об этой вещи и сделаем то, что необходимо.
Снежный Бутон наблюдала за ним, когда он говорил. Его рука дрожала. «Боится, как мышь», – поняла она.
– Господин Тэ, – сказала Шулень. – Вы уже много сделали, но вы не тот человек, который должен охранять Зелёную судьбу.
Рот господина Тэ открылся, но Шулень подняла руку.
– Вы не ваш отец, – сказала она.
Господин Тэ запнулся и склонил голову. Шулень смотрела на него, её взгляд был нежен, и, когда она заговорила, слова были мягки.
– Тут нечего стыдиться, господин Тэ. У каждого человека свой путь, соответствующий его характеру. Если человек пытается идти по дороге, которая предназначена не для него, беда неминуема. Ваша дорога – не Железный Путь, и вам не должно быть из-за этого стыдно. Для чего мы нужны, если не защищать таких людей, как вы? Ваши вкусы изысканны. Сады, землеустройство, чай. В этих сферах вы преуспели.
Господин Тэ казался смущённым.
Шулень доверительно потянулась к нему.
– Господин Тэ, – сказала она. – Позвольте нам забрать Зелёную судьбу. В этом нет для вас никакого позора. Великая честь, что вы встали против Адского Дая, когда все остальные покорились ему.
Господин Тэ поднял взгляд. Глубоко вздохнул.
– Да, я не мой отец, – сказал он.
– Но и он не был вами, – ответила Шулень. – У вас есть умения, о которых он не мог и мечтать. Я вспоминаю его попытки вырастить хризантемы.
Эти слова заставили господина Тэ улыбнуться.
– Вы правы, он не был садовником. В молодости я очень хотел на него походить. Он обучал меня, но я видел разочарование в его глазах. Плох тот сын, который не отвечает ожиданиям отца.
– Плох тот отец, который даёт понять сыну своё в нём разочарование, – сказала вдруг Снежный Бутон, и её слова возымели больший эффект, чем слова Шулень.
Господин Тэ глубоко вздохнул.
– Итак, вы забираете Зелёную судьбу?
Три воина кивнули.
– И мою семью больше никто не побеспокоит?
– Нет, – заверила Шулень.
Господин Тэ поднял взгляд.
– Слава богам, – сказал он.
Чайник закипел. Он снял его с углей и отставил, чтобы немного остыл. Кипящая вода слишком горяча для жасминового чая. Господин Тэ снова наполнил чашки, попробовал чай из своей, вдохнул аромат.
– Как там Вэй-Фан? – спросил он.
Снежный Бутон наклонила голову.
– Думаю, жить будет.
– А другие?
– Летящий Клинок выживет. Мы совершили жертвоприношения за остальных, их духи останутся довольны.
Господин Тэ печально улыбнулся.
– Столько молодых людей погибло, это всегда грустно. Рад слышать, что Летящий Клинок выживет. И Вэй-Фан. Он хороший человек, не так ли? – обратился он к Шулень.
В его голосе прозвучало сомнение, но она улыбнулась и кивнула:
– Да. Он заблуждался, но сердце у него доброе.
Снежный Бутон взглянула на неё. Она никогда прежде не слышала, чтобы наставница говорила так о Вэй-Фане.
– Я рада, что вы такого мнения, – сказала она.
Шулень вновь улыбнулась.
– Хорошо. Многого, что случается, нам не хотелось бы, и мы не можем этим управлять. Прежде я считала по-другому, но теперь, когда бой окончен, думаю, что всё должно было произойти так, как произошло.
Снежный Бутон кивнула. Ветер донёс звук полуденного колокола. Она опустошила свою чашку и отказалась от добавки.
– Пойду посмотрю, как там Вэй-Фан, – сказала она, встала и поклонилась.
Господин Тэ смотрел, как она шла. Когда девушка миновала лунные ворота, все трое переглянулись.
– У меня никогда не было дочери, но если бы была, я хотел бы, чтобы она была так же красива, как Снежный Бутон.
Повисла долгая пауза.
– Не просто быть молодым. Я сочувствую ей.
И он снова разлил всем чай.
– Знаете, – произнес господин Тэ, подняв свою чашку, – некоторые очень хотят вернуть свою юность. Я бы не согласился ни за какие деньги.
Шулень вновь улыбнулась.
– Правда? – спросила она.
– Да, – подтвердил господин Тэ. – Когда я был молод, я должен был сделать слишком многое. Теперь я сед, у меня есть жена и дети, я смотрю на прожитую жизнь, и я доволен. Благодарю вас за добрые слова. Думаю, я выбрал правильную дорогу. Гляжу на своих сыновей, свою жену, свои сады, и я всем этим доволен.
– Это – хорошая жизнь, – произнесла Шулень, чувствуя глубокую печаль: о своей жизни она не могла бы сказать того же. Господин Тэ посмотрел на неё, и она попыталась улыбнуться, что ей почти удалось. – За спокойную жизнь, – сказала она, и они вновь опустошили свои чашки.
* * *
Вэй-Фан проснулся, когда перевалило уже за полдень.
Он сел и вздрогнул.
– Где я?
– Ты в безопасности, выздоравливаешь, а твой враг мёртв.
– А Летящий Клинок?
– Тоже будет жить.
– А другие? Я пытался помочь Громовому Кулаку…
Она подсунула подушку ему под спину и уложила его.
– Пали смертью храбрых.
Он вздохнул, снова вздрогнул и опустил голову на подушку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
Вэй-Фан запнулся.
– Бывало и лучше.
Она тихонько улыбнулась.
– Можешь пошевелить рукой?
Вэй-Фан шевельнул пальцами. Это был максимум, на что его хватило.
– Скоро снова сможешь держать оружие, – сказала она.
Вэй-Фан скривился.
– Не знаю, захочу ли я его держать.
Она взглянула на него.
– Неужто?
– Да, – ответил он. – Раньше я думал, что бой – это высшее искусство. Лучшее, на что способен человек. Теперь я сражался рядом с великими и понимаю, что никогда не смогу с ними сравняться.
– Почему же?
– Я не такой, как Адский Дай, Молчаливый Волк или Шулень, – ответил он.
– Ты так считаешь?
Она сидела на краю кровати. Он протянул руку, нашел и сжал её ладонь. Улыбнулся, взглянул на другую, зажатую в лубке руку.
– У меня теперь только одна рука, – пожаловался он.
– И что бы ты сделал, если бы та рука была свободна?
– Коснулся бы ею твоей щеки, – сказал он.
Лицо девушки порозовело. Словно цветы магнолии, белые по краям, розовые в сердцевине.
Какое-то время оба молчали.
– Посмотрите на Шулень, – сказал он. – Молчаливый Волк приходит, фыркая, и она надевает свои юбки и сидит, не разводя коленей, словно монахиня. А он не может собраться с духом, чтобы сказать ей, что он чувствует.
Снежный Бутон улыбнулась. Её глаза озорно засияли, как будто она видела перед собой эту картину.
