Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд

Кристобелль ухмыльнулась – оскал синего под водой частокола зубов, – и Изола почувствовала, как что-то сдавливает шею. Она уже не могла думать ни о чем другом, кроме неминуемой смерти. «Ну, хотя бы Лоза цела», – промелькнула в голове мысль. Русалка подняла руки – вместо ракушечных ногтей из ее пальцев торчали черные рыболовные крючки. Красная мушка на щеке, казалось, приобрела очертания полумесяца.

Они стояли нос к носу, и Изола больше не пыталась вырваться. Похожие на водоросли волосы все туже обхватывали ее шею, но как только Кристобелль поднесла пальцы-крючки к правому глазу Изолы, Зайчик пулей выскочил из копны волос подзащитной, разинув пасть в немом реве. Черные когти устремились к кровавокрасному мрамору единственного глаза Кристобелль.

Русалка завизжала, и Изола вмиг оказалась свободной от ее коварных локонов. Кристобелль отвернулась, но Зайчик успел проткнуть когтем родинку на ее щеке – след от крючка ее любимого моряка. Кристобелль снова закричала и рассыпалась на обжигающе-горячие пузырьки, а горгуль обмяк. Изола потянулась за ним, и тут чьи-то руки обхватили ее за талию.

Внезапно она словно пушечное ядро устремилась к поверхности, рассекая разделяющую миры воду с воплем идущего по родовым путям младенца. Затем до нее донеслись перепуганные крики монахинь и школьниц, а ее спасительница, запыхавшаяся Лоза, прокричала ей на ухо:

– Я могла бы побить личный рекорд, идиотка!

Изола отчаянно цеплялась за подругу. Куда же подевался ее защитник? Невольно потянувшись к кольцу на шее, она нащупала горгуля, свернувшегося у нее на груди прямо над сердцем.

Она подняла глаза на обеспокоенные лица вокруг. Прислушалась к себе и хрипло вдохнула воздух перетруженными легкими.

Сердце выстукивало соло громче, чем когда-либо.

Слабости

Зайчик ослаб, но не умер. Вынырнув, он принялся чихать и сыпать оскорблениями, но Изола шикнула на него и всю дорогу домой несла пострадавшего на руках, поглаживая мягкую шерстку и подрагивающие усики. Задев переднюю лапу горгуля, Изола поняла, почему вода причиняла ему вред.

Как и у настоящих горгулий, его маленькое тельце постепенно превращалось в камень.

Объедки. Изола выкопала спрятанную на клумбе фиолетовую фею, разорвала ее на части и принялась совать кусочки в пасть горгуля. Тот кашлял и давился, но проглотил все, а потом Изола отнесла его на чердак, обернула старыми детскими одеяльцами и села в кресло-качалку, не спуская больного с рук.

– Попрощайся с мальчиком, – прошептал Зайчик, пока они качались в тусклом свете солнца, проникающем сквозь запыленное чердачное окно.

– С кем?

– С мальчиком, который тебе нравится. К которому ты ходишь каждый день.

– С Эдгаром?

Горгуль сморщил розовый носик; имя «Эдгар» нравилось ему не больше, чем «Изола».

– Он больше не в безопасности, ведь Зайчик больше не может его защищать.

Изола резко выдохнула:

– Зайчик, ты и Эдгара защищал?

– Я есть хороший горгуль! – с отголосками былой гордости выдохнул он.

Изола прижала его к груди еще крепче.

– Спасибо.

– Но сейчас глупый девочка должен сказать мальчику «прощай», – медленно продолжил Зайчик. – Мальчик в опасности, пока Зайчик нездоров. Привидешка до него доберется.

– Да, я знаю. Хорошо.

– И привидешка сейчас попытается добраться до Солаваль. Но Солаваль сильная. Она себя защитит.

Изола кивнула, хотя горгуль уже закрыл красные глаза. Он тяжелел у нее на руках.

– Хорошо, – повторила она. – С тобой все будет тип-топ, Зайчик, обещаю.

– Зайчик, – вздохнул маленький горгуль. – Прежде никто не давал моя имени. Моя нравится имя «Зайчик».

Когда он уснул, Изола притащила для него с чердака свою старую люльку и поставила у кровати. Потом присела, чтобы медленно-медленно зашнуровать свои ботинки.

Если бы Изола собиралась выйти замуж за Эдгара, она побежала бы к нему по проходу, метя пол церкви кружевным медово-золотистым шлейфом, еще до первых нот марша Мендельсона. На десерт гости ели бы засахаренную сирень, свадебный торт испекли бы со сливовым ликером и взбитыми сливками, на горячее подали бы рыбное филе из хвоста Кристобелль, а потом молодые жили бы в дупле дерева в лесу Вивианы – вот о чем Изола мечтала в своих одиноких странствиях по тайным коридорам школы Святой Димфны.

Она перешла дорогу в последний раз.

Выдохшееся шампанское

– О, привет! – воскликнул Эдгар, открыв ей дверь.

Изола Уайльд стояла на его крыльце, как всегда красивая, но чуть более безумная, чем обычно.

Ее волосы превратились в огромное мокрое гнездо из косичек и узелков, неестественный цвет кончиков выцвел до нежных пастельных тонов, а вплетенные в прическу бусины напоминали талисманы. Выкрашенное в черный цвет платье Гиневры тоже насквозь промокло.

– Ты больше не можешь меня видеть, – прошептала она.

Эдгар открыл дверь пошире, но Изола не стала входить, поэтому он вышел на крыльцо и с тихим смешком сказал:

– Ну, ты не невидимка, поэтому…

– Я имею в виду, – чуть громче произнесла Изола, – что нам больше нельзя видеться. Все кончено.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не хочу это продолжать, Эдгар! – Изола схватилась за волосы и зажмурилась, как будто желая оторвать себе голову. – Ты заслуживаешь лучшего!

– Что случилось?

Изола испуганно открыла глаза.

– Ничего.

– Нет, что-то произошло. Рассказывай.

Эдгар попытался взять ее за руку, но Изола отшатнулась, словно вампир от чаши со святой водой, и попятилась по ступенькам.

– Просто держись от меня подальше! Пожалуйста, не подходи ко мне!

Эдгар не мог не двинуться за ней следом. Его шаги повторяли ее, и со стороны они выглядели парой, танцующей вальс на расстоянии.

– Изола, что не так? Прошу, расскажи мне, что случилось!

– Я больше не хочу с тобой встречаться! – завизжала она, продолжая отступать со двора. Голос сорвался, на глаза навернулись слезы, а щеки залил румянец. – Все кончено!

– Почему?

– Потому что из водосточной трубы шампанского не нальешь!

– Что-что?

– Это значит, что ты не сможешь спасти добро от зла! Не сможешь спасти меня от нее

Эдгар остановился в конце подъездной дорожки, а Изола в слезах рванула к своему дому. Асфальт, по которому она бежала, представлялся Эдгару рекой Стикс. Он пошарил в пустых карманах – монет, чтобы заплатить перевозчику, не нашлось.

– От нее? – повторил Эдгар, нацеливая взгляд на второй этаж дома через дорогу.

Почуяв золото волос принцессы, большой дракон открыл глаза. Увидев перед собой седьмую принцессу с самодельным мечом из костей братьев, он заревел, но рев быстро перерос в оглушительный хохот. Люди в далеких деревнях побежали в укрытие, испугавшись грома и землетрясения.

– Ты больше не сможешь удерживать меня здесь! – смело заявила принцесса. – Я – седьмая принцесса, а ты остался совсем один!

– Но ты ведь тоже одна, – заметил седьмой дракон, в своем веселье выпуская из ноздрей грозовые тучи. – А я – Одиночество. Как ты надеешься меня победить?

Две Изолы

Ошеломленный Эдгар сидел за кухонным столом. Что сейчас произошло? Он чувствовал, что решение приняли за него: кто-то невидимый взял его за плечи, развернул и направил по пути, которого он не выбирал.

Одной ногой Эдгар качал колыбельку Пака, а руки невольно потянулись к карандашам и блокноту. Все еще не в себе, он начал рисовать – а затем, обнаружив, что штрихами наносит ресницы на портрет Изолы Уайльд, вырвал лист из блокнота, смял и кинул в мусорное ведро. Промахнулся – попал в Кассио, который обозвал его всеми худшими словами из лексикона десятилетнего мальчишки, пнул ведро и затопал наверх. От шума Пак проснулся и заплакал, но Эдгар подхватил его на руки, пока Цветок Лотоса не начала ругаться, и выбросил в ведро блокнот.

Когда мама попросила его сходить за покупками, он тупо кивнул, мысленно находясь совсем не в доме номер тридцать семь, а где-то в темных колючих зарослях.

Купив на Главной улице тканевых подгузников для Пака и семян для Цветка Лотоса, Эдгар зашел в городскую библиотеку. Углубился в поиски, но не нашел в каталоге ни единой книги, хотя и перепробовал все варианты написания имени «Пардье, Лилео».

Он даже не понимал толком, зачем ищет экземпляр этой книги. Вряд ли Изола снова воспылает к нему нежными чувствами, если он прочтет наизусть несколько строк из ее любимого сборника сказок. Вопреки здравому смыслу он потратил минуту на поиск в Интернете по имени и фамилии – «Изола Уайльд». Поиск принес плоды: в местной газете Эдгар обнаружил ее недавнее фото. Изола с комом сладкой ваты в руках стояла на фоне сияющей неоновыми огнями вечерней ярмарки, а рядом с ней маячил Джеймс Соммервелл. Джеймс улыбался, а Изолу, видимо, застали врасплох – ее рот был открыт, когда фотограф нажал на кнопку.