Джозеф Финк - Добро пожаловать в Найт-Вэйл

– Джеки, я хочу помочь тебе найти человека из Кинг-Сити. Ты непосредственная и упорная, а этих качеств нет у меня. Они мне нужны. Мне нужно, чтобы ты помогла мне понять, что нужно от Джоша Трою, Эвану и всем остальным. Мне нужно защитить сына.

– Диана, я устала. – Джеки захотелось зевнуть, но рот ее полностью не открылся.

– Он мой сын, Джеки. Тебе нужно… Извини, я приду попозже.

– Нет, я в общем смысле. Устала. Изломана. – Она подняла руку. Гипс был заново наложен, хотя сестра в палату не возвращалась.

– Когда его снимут, я опять буду держать бумагу с надписью «КИНГ-СИТИ», буду держать ее целую вечность, не становясь старше, вообще никем не становясь, всегда оставаясь в Найт-Вэйле, где всегда и оставалась. Я никогда не вернусь к прежней жизни. Я вообще не вернусь к жизни. Я навсегда останусь девятнадцатилетней Джеки Фиерро безо всякой цели, лишь с листком бумаги.

Ее тело вибрировало от боли и отчаяния. Диана молчала. Вошла сестра и принялась ходить туда-сюда у спинки кровати. Через пару минут Джеки заснула под воздействием лекарств и устав от монолога.

Сам по себе включился телевизор и заговорил о погоде. Ведущие новостей добродушно подначивали друг друга, выясняя, какая погода нравится каждому из них. Один сказал «теплая солнечная», другой – «прохладная солнечная». Оба рассмеялись, и земля тихонько вздрогнула.

– Диана, как она там? – прошептал Диане один из ведущих.

– Пока не очень хорошо, но, по-моему, она выкарабкается.

– Рады это слышать.

– Конечно, Тим, – вступил второй ведущий. – Как дела, Диана? Как Джош?

В левом верхнем углу экрана появилась фотография Джоша. На ней он был в облике кофеварки.

– Это твой сын? – выдохнула Джеки. Она снова проснулась, но не до конца.

– Да. – Диана почувствовала беспокойство. Нет, не беспокойство – страх. Нет, не страх – ужас.

– Вылитый ты. – Эти слова, казалось, стоили Джеки немалых сил. Она снова закрыла глаза.

– У него все в порядке, – сказала Диана Триню. – Все в порядке, – повторила она, словно это звучало правдивее, чем раньше.

– Мы слышали, что он ищет своего биологического отца, – заметил Тим.

– Да, именно так, – согласился Тринь.

– Мы с Джошем говорили об этом. Я не хочу, чтобы он разыскивал отца. Но главное в том…

Из телевизора грянули фанфары, заглушив ее голос. Под фотографией Джоша высветилась анимированная подпись «СЫЩИК-ПОДРОСТОК». Буквы были желто-красные с серебристой контурной фаской, и появление каждой из них сопровождалось замысловатым цифровым арпеджио.

Диана потерла рукой лоб.

– Это все видят?

– Сегодня вечером дополнительные новости о местном подростке Джоше Крейтоне, сыщике-любителе, разыскивающем своего биологического отца, – объявил Тим.

– К нам поступают сообщения, что юный частный детектив пропал, – подхватил Тринь. Для большего эффекта под фотографией Джоша появилась подпись «ПРОПАЛ».

– Что?! – Диана вскочила на ноги. – Нет, он просто ездит по городу в поисках отца. Всего-то прошла пара часов.

– Репортаж об этой горячей новости, – сказал Тим, – продолжит Бен в прямом эфире из городской больницы Найт-Вэйла.

– Да, спасибо, Тим, – вступил еще один голос. – Я в прямом эфире прямо у двери палаты интенсивной терапии городской больницы.

Диана услышала голос Бена и из-за двери, и из телевизора с задержкой всего в несколько секунд. Ей показалось, что на месте груди у нее образовалась пустота.

– Вы что… – Она обернулась.

Сестра исчезла. Джеки спала.

Диана расплакалась. Пока ты хоть как-то контролируешь ситуацию, как напрасно внушал ей отец, нужно не плакать, а действовать. Это утверждение имело смысл ровно до того момента, пока не подступили слезы.

– Джеки, – хриплым голосом произнесла Диана. – Ты все это слышишь?

Раздался стук в дверь.

– Диана, можно нам войти? – спросил голос из-за двери.

– Что случилось? – спросила Джеки, не открывая глаз.

– Диана, можно нам войти? – повторил тот же голос из телевизора.

– Это телевизионщики. Они говорят, что Джош пропал.

Джеки открыла глаза и заставила себя принять вертикальное положение. Лицо ее побледнело от напряжения и боли.

Диана по-прежнему плакала, не закрывая лицо руками. Пусть текут слезы. Она думала обо всех тех минутах, о каждой минуте в отдельности, когда оставляла Джоша дома одного, а сама по всему городу гонялась за никчемными призраками. Будь она дома, он бы не исчез.

На телеэкране Бен стучал в дверь больничной палаты.

Медленным, осторожным усилием Джеки спустила ноги с кровати.

– Он же подросток. Наверное, просто испугался и сбежал. Позвони ему. Бери такси. Езжай домой. Звони ему.

– Он не сбежал бы. Он просто взял машину, ничего мне не сказав. Вот и все. – Диана перестала плакать. Красными сухими глазами она посмотрела в усталые, с синяками глаза Джеки. Потом осторожно уложила Джеки на кровать, аккуратно помогла ей устроиться поудобнее и накрыла одеялом. Затем положила руку ей на лоб и погладила ее висок.

Джеки снова закрыла глаза.

– Ты права, – произнесла Диана, стараясь не выдать охватившую ее панику. – Ладно. Хорошо. Ладно.

Джеки снова моментально заснула. Диана открыла дверь, вышла в совершенно пустой коридор и быстро зашагала к лифту. Позади нее на телеэкране Бен стоял в точно таком же коридоре и отчаянно стучался в точно такую же дверь.

– Госпожа Крейтон, пару слов о вашем пропавшем сыне, – говорил в микрофон репортер на телеэкране, барабаня в дверь. – Госпожа Крейтон, вы там?

Диана стояла в лифте, а пустынный тихий коридор исчезал за закрывающимися дверями.

СЕСИЛ: …«Больница, которая, конечно же, закрылась много лет назад и не обслуживается признанными медицинскими специалистами и вообще кем-то, кто живет сейчас или жил когда-то. Не заходите туда. Не заходите», – говорится в конце пресс-релиза, который лежит на прилавке нового отдела кулинарии в «Ральфсе». Ну а мне не терпится купить там сандвич.

А теперь ситуация на дорогах. Вот человек в испачканном грязью сером в полоску костюме. Руки его грязнее, чем остальные части тела, но грязь на них выглядит по-другому. Они покрыты полосками ржавого цвета. Он не очень ясно помнит, что случилось с ним в последние несколько дней.

Было время, когда его жизнь казалась коридором, ведущим к двери. Теперь это сад, заваленный камнями.

Где он испачкал руки? Он не смог вспомнить. Но этот вопрос заставил его ехать быстрее в своей прекрасной машине, хотя он и не знал зачем.

Он был в пустыне. Он все время поглядывал в зеркало заднего вида, которое показывало лишь то, где он уже был. Он сам не знал, зачем это делал.

Глядя на небо, он видел, причем уже гораздо ближе, планету грандиозных размеров, не освещаемую ни одной звездой. Или уже больше ее не видел. Она была видна и не видна. Это было некое соотношение буквальности и метафоричности. Он поехал быстрее. Как быстро может ехать прекрасная машина? Как долго он может ехать все быстрее, пока не станет ехать быстрее всех?

Казалось, что впереди лежит город. Впереди определенно лежал город. Это был вполне определенный город, и с учетом скорости, с которой он ехал, он не очень долго останется впереди. Он снова посмотрел в зеркало. Лишь пейзаж, который он уже видел. Лишь бегущая назад дорога. Ничего того, что бы он уже не знал. Он уже ничего не знал.

Это была ситуация на дорогах.

Новые данные о ситуации с фламинго. Фламинго чрезвычайно опасны, и, по всей видимости, при прикосновении к ним вы полностью теряете связь с реальностью. Вам кажется, потерять связь с реальностью весело? Ничего подобного. Вы в корне ошибаетесь, мой воображаемый слушатель, который со мной не согласен.

Старуха Джози заявила, что она со своими друзьями по имени Эрика, не являющимися ангелами и проживающими вместе с ней, пытается разыскать всех фламинго, рассеянных по всему Найт-Вэйлу. Чуть ранее она поместила некоторое их количество в ломбард, но до сих пор не может разыскать владелицу ломбарда Джеки Фиерро. Поскольку, закрывая ломбард, его двери снимают и закапывают, Джози и ее совсем не ангельские друзья легко смогли войти в заведение и забрать фламинго даже в отсутствие Джеки.

Тем временем Городской совет объявил, что фламинго, разумеется, представляют собой серьезную проблему, и он, наверное, когда-нибудь ею займется.

– Да, однозначно, – заявили члены Городского совета монотонным хором, выползая из темных углов зала заседаний с глазами, как пламя, и ртами, как пламя, и телами, как пламя, представляя собой просто гигантские языки пламени. – Мы перейдем ПРЯМО к ней. Ха-ха, конечно. Она для нас многое значит, и мы относимся к ней со всей серьезностью. Просто, гм, мы очень не хотим поднимать эту проблему. Однако сегодня день, когда в нашу честь совершаются человеческие жертвоприношения. И хотя ситуация с фламинго кажется ужасной, было бы еще ужаснее прервать нечто столь важное, как жертвоприношение городскому совету. Значит, да… – заключил монотонный хор.