Дуглас Хьюлик - Клятва на стали

Кружок согласно загудел. Ученики – млад и стар – поднялись и неспешно двинулись прочь, оставив Рааза в одиночестве на ветхой подушке, которая лежала на еще более истертом коврике.

– Прошу, – пригласил Рааз, указав на пол перед собой.

Мы с Птицеловкой сели.

– Приношу извинения за то, что вызвал вас сюда, но моему господину неможется, и кто-то должен вести за него уроки.

– Вы тут учите? – спросила Птицеловка.

– Почему бы и нет? – Рааз склонил голову набок.

– Да я подумала… – Она указала на многолюдное пространство храма. – Во-первых, уединение. Во-вторых, таинство. В-третьих, снова уединение.

– Твоя мысль понятна. – Рааз свел пальцы домиком и поставил локти на колени. – И будь я членом, скажем, Тал Нариша, то мог бы с тобой согласиться. Наришем я был бы счастлив сидеть у себя и давать уроки в уединении классной комнаты или закрытого сада. Но я из Тал аль-Фаджа, а это значит, что наша школа больше нам не принадлежит. Она является собственностью Тал Нариша – подарок деспота за раскрытие подлого заговора ее бывших владельцев.

– Ох! – откровенно сконфузилась Птицеловка. – Я не знала…

– Откуда тебе было знать? – плавно подхватил Рааз. – К тому же деспот был великодушен. Тал аль-Фадж по-прежнему располагает собственной школой. Она просто меньше. И беднее. И склонна к зависимости. Поэтому мы приходим сюда. – Он показал на храм. – Где еще обучать секретам могущества и власти, как не на глазах у Семейства? – Он подался вперед. – И можно ли лучше избежать подозрений, чем сидючи открыто, у всех на виду? Если мой господин хочет уединения, дорогая Птицеловка, мы прибережем его для действительно важных вещей и не будем примешивать к простеньким урокам манипулятивной магии.

– Кстати о магах-манипуляторах, – вмешался я. – Чего тебе нужно?

– Ты еще спрашиваешь? – Рааз сердито переключился на меня.

Я чуть улыбнулся и глянул через плечо, проверяя, нет ли кого поблизости. Прихожане и праздношатающиеся большей частью разошлись, и нам не грозило быть подслушанными. Тем не менее я послал Птицеловке взгляд. Она встала, отошла и расположилась между нами и аркадой.

Я повернулся обратно, порылся в дублете и выложил на полированную напольную плитку пакет Джелема.

Рааз смотрел то на него, то на меня. Я отметил, что на шее у него сохранился серый рубец; он оставался в перчатке на левой руке, где нейяджинка подсекла его тень, и все еще говорил с хрипотцой.

Его рука потянулась к сложенной пачке бумаг.

– Рад видеть, что…

– Не спеши, – возразил я, наклонился и прижал уголок пальцем. – Цена возросла.

– Возросла? – Рааз нахмурился, но руки не убрал. – Почему?

– Я не вьючный мул. Тем более не Джелемов.

– И все же ты здесь, с бумагами.

– Я только хотел показать, что не шутил.

– Насколько я помню, наш договор подразумевал помощь в обмен на доставку посланий. И вот ты сидишь в городе, а у меня в руках по-прежнему пусто. Мало того – ты просишь о большем. – Рааз покачал головой. – Я был лучшего мнения о Серых Принцах и думал, что они верны своему слову.

– Я исправно держу мое слово, – возразил я. – Когда меня не кидают и не используют.

– Ах вот в чем дело? Задета твоя королевская гордость и ты утешаешься угрозами и требованиями? Я ждал от тебя большего – исходя из того, что писал Джелем, но теперь вижу, что ты обычный имперский мордоворот, как и весь твой так называемый Круг.

Моя рука метнулась вниз и выхватила из сапога аррибский кинжал с дымной кромкой. Глаза Рааза расширились, и он издал горлом слабый прерывистый звук. Я был готов поклясться, что увидел, как сдулись его пальцы в перчатке.

– «Имперский мордоворот» сразился ради вас в темноте с гребаной ассасинкой, – проговорил я, держа клинок низко, но так, чтобы Рааз видел застывшую тенистую субстанцию. – Я спас жизнь не только тебе, но и твоему господину. Птицеловка заработала по голове, а меня подрезали и заодно отравили. Поэтому да, твой господин потратил на меня силы и средства, но я пролил за него кровь. И если кому-то задолжали, то исключительно мне.

Рааз сел прямо, взирая на нож, как на готовую ужалить змею.

– Ты не единственный пострадал в том зале, – возразил он медленно. – И опасность грозила не только нам. Твоей жизни тоже угрожала нейяджинка.

– Верно, – согласился я. – Но смылась-то она не твоими стараниями?

– Я говорил тебе, что стряслось с моим господином? – Рааз надолго уставился на меня, сжав кулак и скрипнув кожаной перчаткой. – Почему с тобой разговаривает не он? Потому что он умирает. Что бы ни сделал с ним хешех, оно пожирает его. Тьма провела черту… – Рааз показал на своем кулаке под костяшками и выше запястья. – Он говорит, что все еще чувствует пальцы, что они находятся за чертой и что-то их гложет. Поглощая его. Медленно.

– Поглощая? – Мне стало вдруг неуютно держать этот нож.

– Исходный разрез пришелся на основание пальцев. Черта поднимается по руке. Мы не знаем, сведет ли его с ума боль до того, как это нечто убьет, или мы сами убьем его из сострадания.

– А кисть нельзя отрезать? Я понимаю, что это не лучший выход, но с учетом других…

Рааз помотал головой.

– Другие волхвы говорят, что тень пребывает в его крови и поедает его изнутри, только медленно. Они пытаются изгнать ее, но… – Он разжал кулак в перчатке, чтобы видеть пальцы, и потер след на шее. – Похоже, что мне по сравнению с ним повезло.

Я сглотнул. Вряд ли было разумно напоминать сейчас о том, что половину глиммера в погребе навел Рааз со своей теневой магией, равно как и о том, что моя собственная рана не разрасталась и заживала неплохо. И то и другое было в данный момент бесполезно.

– И ты считаешь, что за этим нападением стоит тот самый Тал Нариш? – спросил я.

– Это представляется наиболее осмысленным, – согласился Рааз. – Они уже выиграли от нашего провала. Почему бы не вырыть могилу и не наполнить ее нашими костями? Одной заботой меньше.

Я хмыкнул. Кому еще, как не сборищу Ртов, найти и нанять невидимую убийцу, разящую тенями.

– Ты понимаешь, что в твоей организации завелся стукач?

– Либо это, – Рааз кивнул, – либо Тал Наришу удалось, несмотря на наши меры предосторожности, подослать к нам для слежки духа. Так или иначе, поверь, мы этим занимаемся. А сейчас, если не трудно, убери эту штуку с моих глаз.

Я спрятал клинок нейяджинки, заметив, что Рааз чуть подвинулся, когда я шевельнулся. До меня не сразу дошло, что он сделал это, чтобы держать свою тень подальше от лезвия.

Я убрал кинжал осторожнее, чем вынимал, и снова сел.

– Итак, чего ты хочешь после всего сказанного? – осведомился Рааз.

– Для начала? Ответа на кое-какие вопросы.

– Например?

– Зачем вам этот пакет? – Я постучал пальцем по бумагам.

– Потому что он наш! – Пожалуй, впервые за все время знакомства Рааз пришел в искреннее недоумение.

– Нет. Это объясняет, зачем вам нужна посылка Джелема; я хочу знать, зачем вам нужно ее содержимое. Мне надо выяснить, на что вам понадобилась имперская магия.

– Это шутка? – Рааз даже не потрудился отрицать. – Тебе известно, на что способны Эталоны, – как же не хотеть их секретов?

– Так и не хотеть – мне, например. Как и моим многочисленным знакомым Ртам. – Я указал на бумаги. – Ты знаешь, что это такое? Там смерть, мучительная и медленная, – само обладание этим, одно лишь знание об этом. Секрет, которого империя не выдаст ни в коем случае; вещи, которых никто не мог сделать, кроме императора и его магов. Имперские Эталоны превращали человеческие кости в железо и нагревали их, пока металл не прожигал плоть, за одни только вопросы об этой магии. Но обладать ею? Хранить записи о ее тонкостях и открытии?

Я нахмурился. У меня не было сомнений насчет содержимого пакета – не после того, как четырьмя месяцами раньше Джелем штудировал для меня старинный дневник Эталона; не после того, как он удержал кое-что в награду за свой труд. И уж наверняка не после того, как Рааз практически подтвердил факт контрабандного ввоза имперского глиммера.

– Нет, – сказал я. – Мне известно множество людей, которым не захочется ни прикоснуться к этому пакету, ни ознакомиться с содержимым. Слишком опасно, черт побери.

– Так почему ты не уничтожил его, раз понял?

Хороший вопрос, на который я сам искал ответ. Проще всего было бы сжечь… и все-таки я не смог это сделать.

– По трем причинам, – ответил я. – Во-первых, потому что пообещал доставить. Я не люблю нарушать слово, пусть даже его выманили хитростью. Но если буду вынужден, то нарушу.

– А что тебя вынудит?

– Вторая причина, – я постучал по бумагам, – это не первый груз Джелема, не может такого быть. У Джелема были месяцы на пересылку этих бумаг по частям, и я не могу поверить, что он дожидался, пока я вдруг сорвусь и поеду сюда. Из этого следует, что я не добился бы ничего, если бы уничтожил посылку. Вред уже был нанесен: империя рано или поздно узнает, что один из ее важнейших секретов получает огласку, и приступит к поискам, даже если придется отправиться в Джан. А это означает, что выйдут и на меня.