Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд
Алехандро расцеловал Изолу в мокрые щеки и напоследок приложился к ее безвольной руке. Вечный джентльмен.
– И отвечаю на третий вопрос: нет, я не боюсь Флоренс. Я не боюсь ничего, кроме мира без сокровища – без тебя, моя bella querida, моя маленькая седьмая принцесса.
Правила горгуля
– Правило один: никакой воды, – повелительно начал Зайчик.
– Почему?
– От воды я слабею. А много воды может убить, – зловеще прошипел он. – Правило номер дальше: никакой мамы.
– Что? Но… она же больна, она от меня зависит!
– Как давно она болеет?
– С… с моего рождения.
– Значит, сможет прожить без твоей помощи.
– Нет, говорю же тебе, не сможет! Когда мне исполнилось десять, ей стало хуже! Она нуждается во мне, она не такая, какой была…
– Что случилось? Когда Солаваль стать десять?
– Я… Я…
– Что случилось?
– Да не знаю я! – взорвалась Изола. – Все, что я помню: она была счастлива, а потом все изменилось. Папа перестал спать с ней в одной комнате, а мама не вставала с постели и сняла обручальное кольцо…
Изола помнила, как однажды вошла в родительскую спальню, чтобы проверить, не умерла ли мама во сне.
Помнила задернутые шторы, спертый воздух и мерное вздымание и опадание холмиков маминой груди под одеялом.
А потом мерцание на тумбочке. Золотое обручальное кольцо, холодное без согревающего тепла руки. И зола стянула его и носила на цепочке на шее, не снимая. Если мама и заметила, то никогда об этом не упоминала.
Зайчик фыркнул, даже не взглянув на своеобразный кулон И золы, и выпалил:
– Правило номер последнее: никаких споров!
* * *«Будь добра к братьям нашим меньшим», – учил Алехандро, и если бы эти слова до сих пор не звучали на периферии сознания, Изола еще много часов назад вышла бы из себя.
Горгуль прожил в ее комнате всего один день, а она уже боролась с ненавистью к этому кроликоподобному созданию. Он был грубым и бесцеремонным, и он нагло нарушил границы последнего островка стабильности в ее жизни – забрал у нее Алехандро и королевство девочек Уайльд на втором этаже дома номер тридцать шесть. Несмотря на очевидно близкий к человеческому интеллект, он неустанно грыз мебель, рылся в вещах Изолы и получал удовольствие, перетаскивая предметы с места на место и тем самым внося хаос в творческий беспорядок.
Обнаружив, что гость вытащил из ящиков все лифчики и игриво раскидал их по комнате, оставив на застежках следы клыков, Изола еле сдержалась, чтобы не наговорить ему гадостей, но вместо этого предложила горгулю еды.
Тот сморщил черный носик, когда она поставила перед ним блюдце.
– Это что?
– Консервированные сливы, – пояснила Изола, грозя ему пальцем. – Не думай, что я забыла. Прошлой осенью ты их ел, когда дерево еще не погибло. – Горгуль оскалился, и Изола добавила: – Я где угодно узнаю эти клыки.
Отодвинув носом блюдце со сливами, горгуль громко сказал:
– Сливы не ем.
– Тогда что, ревень?
– И ревень.
– Здесь тебе не ресторан, Зайчик.
– Горгуль!
– Ладно! И чем, черт возьми, питаются горгульи?
Горгуль обнажил длинные черные зубки и провел по ним языком.
– Мясо с кровью.
– Сырое, что ли? – неуверенно переспросила Изола.
– Нет, живое. – Он чавкнул губами, но объяснять не стал.
Изола попыталась рассказать ему, почему девочка-призрак объявила на нее охоту и захватила умы ее братьев. Казалось, горгуль твердо придерживался веры в то, что она сама во всем виновата. Как бы Изола ни старалась ввести его в курс дела – Зайчик уже вынес вердикт.
– Маленькие привидения, – проворчал он. – Маленький домик, полный призраков. Сад с вредителями.
Огромный лес с кучей народца Нимуэ, о да. И девочка не хочет от них избавиться! Глупый девочка Солаваль хочет с ними дружить…
– И как это прикажешь понимать?
Горгуль презрительно сморщил нос.
– Глупый маленький девочка дружит с народцем Нимуэ, а потом удивляется, что среди него есть и враги?
Следующие несколько часов Зайчик прыгал по комнате, привыкая к новому месту обитания. Он скакал с кровати на комод, с комода – на стол, оттуда – на подоконник, а с подоконника – на голову Изоле.
Устроившись в ее волосах, он произнес:
– Привидение Флори. Дочка лесной ведьмы. Почему ты дала ей имя?
Изола оставила попытки сбросить его с головы и задумалась.
– Потому что она – девочка, – наконец ответила она, пожимая плечами. – Когда-то она была похожей на меня. По меньшей мере имя она заслужила.
Зайчик свесился с ее лба и заглянул красными глазками-бусинками в ее голубые глаза.
– Странный ты девочка, Солаваль.
А потом случилось нечто чудесное: Зайчик подарил Изоле первую ночь без музыкального сопровождения.
Она так много услышала без пения Флоренс: уханье сов, охотящихся в ночи на мышей, и стрекот сверчков.
Алехандро не вернется. А остальных Изола и не пыталась призвать: если не вернется он, не вернется никто.
Романтика и снежинки
Ради разнообразия на этот раз они ночевали у нее – плачущий ребенок в доме через дорогу убивал всю романтику. Зайчик недовольно ворчал, потому что Изола выгнала его в сад. Отец настоял, чтобы Эдгар и Изола не выключали свет и не закрывали дверь. Они натянули на себя простыню и шепотом разговаривали.
Изола и Эдгар строили грандиозные планы будущих путешествий по миру: пеший поход по сельве Амазонки, полет на воздушном шаре над Непалом. Они замышляли наконец свести вместе Элли Блайт Неттл и Лозу, которые явно нравились друг другу. Теперь, обретя свое счастье, Эдгар и Изола воспринимали одиночество других как трагедию. Когда они целовались, Эдгар случайно продел палец в золотое кольцо на цепочке Изолы и задал вопрос, на который на сей раз она ответила, что мама перестала носить кольцо после десятого дня рождения дочери и теперь Изола хранит его как талисман, напоминающий о том, что маме нужна ее защита.
– Почти как «Властелин колец», – заметил Эдгар, и Изола скорчила рожицу, пряча украшение под воротничок.
– Я слышала, как девочки в школе над этим смеются, – с деланой небрежностью произнесла Изола. – Они говорили… Что оно сведет меня с ума, как свело ее.
Эдгар замер.
Изола задержала дыхание. Они никогда не говорили о ее матери; все эти годы Изола ни с кем не обсуждала, что происходит у нее дома: ни с Лозой, ни с Джеймсом, ни даже с деревьями в лесу Вивианы, хотя те никогда не выдавали секретов, которые она поверяла их дуплам.
– Изола Уайльд, отличаться от других – не преступление, и ты вовсе не сумасшедшая. – Он провел пальцем по ее ключице и холодной цепочке, а затем наклонился ближе, чтобы прошептать ей правду: – Ты волшебная!
В эту секунду Изола заколебалась: иррациональный внутренний голос, так похожий на голос Цветочка, требовал, чтобы она рассказала ему все – мол, Эдгар поймет. Можно позвать из сада Зайчика, и он сразу распознает сущность Эдгара, а потом Изола возьмет любимого за руку и поведет на кладбище, где они найдут свежевыползшего из-под земли призрака и будут жить все вместе на прогнившем плоту реальности.
Но голосок Цветочка заглушил подозрительный голос горгуля. «Дурочка!» – всплыл в памяти его презрительный оклик, и Изола вспомнила, как недоверчиво смотрел на нее в последнее время Джеймс, как он качал головой, щурился и сдавливал губами сигарету. Она поняла, что не может сейчас рассказать Эдгару всю правду о себе – и, скорее всего, не расскажет никогда.
Изола опустила голову, не желая смотреть Эдгару в глаза, пока тот с любовью ей улыбался. Она обвела взглядом извилистое шоссе линии его подбородка с машинами пробивающейся щетины и граффити рубцов от угрей на коже и поняла, что Эдгар – это город, в котором ей хочется жить.
– Нарисуй на мне татуировку, – предложила Изола.
– Легко. – Эдгар взял с тумбочки фломастер, снял колпачок и отодвинул простыню. Изола захихикала и прикрыла глаза, чувствуя, как скользит по руке мягкий кончик фломастера, как кожа впитывает чернила.
– Вот здесь – снежинки, рядом с тыльной стороной локтя. Может, еще одну вот здесь. – Он нарисовал красивую снежинку на выступающей косточке ее бедра. – Тайная снежинка.
– Откуда ты узнал? – прошептала Изола-Ледяная-Принцесса и прижалась ртом к его губам, прежде чем он успел ответить, но быстро отстранилась, задев нижней губой его брекеты. Она приложила к порезу салфетку, пока Эдгар рассыпался в извинениях.
– Ненавижу брекеты, но кривые зубы еще хуже. Видишь? – он потрогал небо, показывая Изоле неровные коренные зубы.
– Не знаю, – с улыбкой ответила Изола. – Мне кажется, кривые зубы выглядят очень рок-н-ролльно.
Когда они снова слились в поцелуе, губы Изолы были липкими от остатков вишневой помады, едва не выболтанного секрета и капельки крови.
«Кривые зубы и рок-н-ролл», – написал утром на стене Эдгар, прежде чем уйти домой.
Ядовитая красота
