Терри Пратчетт - Дело табак
– Понимаю, – сказал Ваймс. – Но нашли ли их на ней… э… потом, в смысле когда ее перенесли вниз?
Он сам не знал, каковы правила на сей счет, и продолжал:
– Послушайте, мисс Бидл, может ли быть так, что у погибшей были с собой горшочки, которые потом пропали? Я, конечно, понимаю, что они ценные – они так блестят.
– Не знаю, но могу спросить у Холодной Кости Просыпается. Он здесь главный. Он наверняка знает.
Ваймс кое о чем вспомнил. С некоторым смущением он полез в карман, извлек оттуда нечто тщательно завернутое и с умоляющим взглядом протянул мисс Бидл.
– Кажется, это принадлежало убитой девушке, – сказал он. – Каменный перстень с маленьким синим камнем. Пожалуйста, передайте его тому, кому он будет дорог.
«Все, что у нее было, – это каменное колечко, – подумал Ваймс, – да и то отняли».
Иногда мир нуждается не в стражнике, а в человеке, который знает, что делает, чтобы поставить точку и начать все сначала, и на сей раз правильно…
Но прежде чем отчаяние успело угнездиться в нем, мисс Бидл вернулась. Она была в радостном возбуждении.
– Как хорошо, что вы спросили, командор! Один горшочек действительно пропал! Коготтный кот!
Ваймс мог изобразить абсолютное непонимание, как любой стражник. Его лицо просто излучало невежество, но мисс Бидл и так уже готовилась выдать на-гора массу информации.
– Разумеется, вы знаете то же, что и все, командор, а именно, что гоблины старательно хранят свои телесные выделения в горшочках и верят, что их частицы воссоединятся с ними после погребения. Это верование называется коготтом. Все гоблины должны – по традиции, которая строго соблюдается, – поддерживать хад, триединство ушной серы, обрезков ногтей и слизи из носа. В данном случае отсутствующий горшочек – это так называемый кот, который содержит обрезки ногтей. И пусть вас не смущает название, кошки тут ни при чем… просто в мире ограниченное количество букв.
– Вы сейчас впервые услышали о пропавшем горшочке, мисс Бидл?
– Сегодня я впервые сюда пришла со вчерашнего дня, и сейчас не лучшее время, чтобы общаться с семьей жертвы, как вы, наверное, понимаете.
– О да, – ответил Ваймс, хотя и не особенно понимал, но чувствовал, как в темноте сознания растет крошечный лучик света. Он взглянул на Юного Сэма, который изучал старого гоблина с явным исследовательским интересом. Какой умница.
Он продолжал:
– Гоблины искали пропавший горшочек?
– Повсюду, командор, даже снаружи. Он довольно маленький. Понимаете ли, все гоблины делают множество горшочков, которые хранятся глубоко в недрах пещеры. Я не знаю где, хотя гоблины поверяют мне большинство своих забот. Но люди воруют горшочки. По этой причине большинство гоблинов делают относительно маленькие емкости для ежедневного использования и для тех случаев, когда нужно покинуть пещеру, а потом втайне опорожняют их в большие горшки… – Мисс Бидл попыталась улыбнуться. – Я не сомневаюсь, вам это кажется очень странным, командор, но изготовление и наполнение горшочков для гоблинов – само по себе религия.
Сэмюэль Ваймс не настроен был делиться своими соображениями по этому поводу, поэтому он просто спросил:
– А может быть, что горшочек украл другой гоблин? И вообще, «относительно маленький» – это какой?
Мисс Бидл с удивлением взглянула на него.
– Если вы мне доверяете, командор, то, пожалуйста, поверьте и теперь. Никакому гоблину не придет в голову украсть чужой горшочек. Заверяю вас, сама мысль об этом исключается. А размер? Ну, что-то вроде дамской пудреницы или, скажем, табакерки. Они светятся, как опалы.
– Да, я знаю, – ответил Ваймс и подумал: «Разноцветные блики в темноте». Он произнес:
– Не хочу доставлять неприятности, но нельзя ли мне взять один из горшочков покойной? Он пригодится, чтобы объяснить людям, что именно я ищу.
Мисс Бидл вновь удивилась.
– Это невозможно, командор. Но, пожалуй, я поговорю со Слезами Гриба, и она, быть может, – хотя и не ручаюсь – одолжит один из своих горшочков, и в таком случае считайте, что вам оказали великую честь, командор. Горшочек обычно переходит в другие руки только в чрезвычайных обстоятельствах, но Слезы Гриба много времени проводит со мной. Она научилась, так сказать, мыслить гибко, и, позвольте заметить, девочка к вам неравнодушна.
Мисс Бидл ушла, оставив озадаченного Ваймса и Юного Сэма заниматься своими делами. Там и сям возились гоблины, поддерживали огонь, спали или, преимущественно, мастерили горшочки. Несколько гоблинов просто сидели и смотрели в никуда, как стражники, размышляющие над правописанием слова «фантасмагория».
Из памяти Ваймса выплыла еще одна картина. Множество синих человечков, вопящих: «Едрить-колотить»! Ах да, Нак-Мак-Фигли. Они тоже жили в норах под землей. Конечно, там, по слухам, был более здоровый образ жизни, чем в этих замусоренных пещерах, но, как ни крути, они находились там же, где и гоблины, – на грани. Но Нак-Мак-Фигли… танцевали на грани, прыгали на ней, корчили бездне рожи, показывали нос, отказывались признавать опасность положения и, в общем, не утратили любви к жизни, приключениям и спиртному. Ему как стражнику не следовало бы этого говорить, потому что от Нак-Мак-Фиглей хватало неприятностей, но было нечто достойное уважения в их бурном жизнелюбии, с которым они встречали буквально всё.
Вдруг кто-то потянул Ваймса за рукав. Он опустил глаза и увидел Слезы Гриба. За ней, как дуэнья, стояла мисс Бидл. Другие гоблинки держались в стороне, напоминая эфебский хор.
Торжественный голосок произнес:
– Сердца должны отдавать, мистер по-люс-мен.
Мисс Бидл, ужасающе не вовремя, вмешалась, как не в меру активная учительница, и Ваймс с тайным ликованием увидел мимолетное выражение досады на лице Слез Гриба.
– Она имеет в виду, что если она доверяет вам горшочек, то вы должны отдать ей нечто равноценное. Можно сказать, это что-то вроде обмена заложниками.
«Нет, я бы так не сказал», – подумал Ваймс, глядя в темные глаза девочки. Странно – если не обращать внимания на черты лица, которые в лучшем случае можно было назвать непритязательными (в зависимости от того, какие у вас притязания), глаза выглядели на удивление человеческими. В них была глубина, которой недостает даже самым разумным животным. Ваймс полез за бумажником, но мисс Бидл резко сказала:
– Деньги не годятся.
Не обращая на нее внимания, Ваймс вытащил иконографию Юного Сэма, которую повсюду носил с собой, и осторожно протянул Слезам Гриба. Та взяла ее, как нечто очень редкое и хрупкое – с точки зрения Ваймса, так оно и было. Девочка посмотрела на рисунок, потом на Юного Сэма, который радостно улыбнулся, и взглядом подтвердила, что гримаса на ее лице на самом деле была ответной улыбкой. Юный Сэм явно считал гоблинскую пещеру занятной волшебной страной. Ваймс восхищался его способностью ничего не бояться.
Слезы Гриба вновь посмотрела на рисунок и на Юного Сэма, потом на Ваймса. Она осторожно спрятала иконографию в карман фартука и протянула слегка дрожавшую руку, которая сжимала маленький радужный горшочек. Ваймс осторожно взял его обеими руками. Слезы Гриба произнесла своим странным голосом, как будто расставляя слова на полке:
– Сердца отдали.
И у Ваймса подкосились ноги.
Он подумал: а ведь на стене паба могла висеть ее голова.
Кто-то должен за это ответить.
В глубине сознания бодрый голос произнес: «Прекрасно, командор Ваймс, наконец-то мы с тобой спелись».
Не обращая на это внимания, он ощупывал маленький горшочек, гладкий, как кожа. Для чего бы он ни предназначался, Ваймс не собирался спрашивать; содержимое надежно крылось за стенками, украшенными резьбой в виде переплетенных цветов и грибов.
В прохладных недрах своего погреба трактирщик Джимини готовился к вечернему наплыву клиентов, когда услышал какой-то шум в темноте за бочонками. Он решил, что это очередная крыса, когда вдруг чья-то рука зажала ему рот.
– Извините, сэр, но у меня есть основания полагать, что вы можете помочь мне в расследовании.
Трактирщик сопротивлялся, но Ваймс знал все уловки и фокусы, когда дело доходило до задержания. Он прошипел:
– Вы знаете, кто я такой, сэр, а я знаю, кто вы. Мы оба стражники, мы многое повидали. Вы сказали, что трактирщик видит и слышит все, но ничего не говорит. Я мирный человек, мистер Джимини, но сейчас я расследую убийство. Убийство, то есть тяжкое преступление, а может быть, и нечто худшее. Поэтому извините, но я полагаю, что те, кто не стоит за моей спиной, стоит у меня на пути, со всеми вытекающими последствиями.
Джимини уже задыхался и слабо барахтался.
– Ага, слишком много пьете и слишком мало ходите, насколько я понимаю, – произнес Ваймс. – Ну, я не стану требовать нарушения торжественной клятвы трактирщика, а потому, когда я уберу руку, мы спокойно сядем и поиграем в шарады. Сейчас я отпущу…
