Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд

Мертвая девочка изловила светящуюся розовым фею, поймав ее за прозрачные крылышки. Фея, казалось, еле мерцала – розовая, почти как Цветочек, но не совсем.

Флоренс улыбнулась им, смакуя перепуганные взгляды, подняла пищащую фею ко рту и перекусила пополам.

Руслана задрожала.

– Руслана, нет! – закричала Изола, но фурия уже пришла в движение. Все ее тело затряслось, когда волосы высвободились из косы и затрепетали на ветру, поднятом ее сверхъестественной яростью. Плащ из клубящейся тьмы изменился – теперь он превратился в перья и, казалось, рос прямо из плеч огромными черными крыльями. Острые ногти вытянулись, и Руслана разжала кулаки, явив миру красные как кровь ладони. Белки глаз полностью почернели. Фурия разомкнула острые, как бритва, губы и исторгла из груди леденящий душу вой.

Внизу Флоренс уже проглотила тельце феи и слизывала с губ кровь. Изола была уверена, что все это она провернула нарочно, чтобы спровоцировать Руслану, – и у нее получилось: фурия проявилась в полной мере – ужасная, прекрасная и движимая местью, единственным полностью наполняющим ее чувством, топливом, подпитывающим ее вечную жизнь.

Изола схватила Руслану за трясущуюся руку. Алехандро тут же заставил ее разжать пальцы и оттащил Изолу от ангела мщения. Руслана испустила яростный крик и выпрыгнула из окна.

– Алехандро! Верни ее! – взмолилась Изола.

В глубине души она знала, что Руслана может не вернуться никогда. Ее глаза могут уже не побелеть, а ногти – не укоротиться. Она может навсегда остаться всего лишь фурией, рыщущей по свету в поисках неотмщенных девочек, забывшей об Изоле и о том, что такое быть братом-принцем.

Но Алехандро, казалось, растерялся. Они вдвоем поспешили обратно к окну и увидели, как Руслана встает в полный рост, не сводя убийственного взгляда с мертвой девочки. Та лишь облизнула испачканные кровью губы и рассмеялась.

– Разве ты не должна мстить за девочек вроде меня, фурия? – насмешливо протянула она. – Где тебя носило, когда я звала на помощь?

Руслана взревела и бросилась вперед, забыв о своем оружии. Она налетела на Флоренс, нацелив на нее длинные острые ногти, с которых капала кровь.

Изола ощутила холод, который словно схватил ее за руку и ласково провел по шее. Отчасти она надеялась, что мертвая девочка убежит или растворится в ночи, но та выдерживала все удары и только приплясывала вокруг Русланы, не прекращая смеяться. Как же им избавиться от этой мертвой ведьминой дочки? Как им уничтожить привидение?

– Руслана!

– РУСЛАНА! – одновременно выкрикнул Алехандро, заглушив тихий зов Изолы, и Изола с фурией замерли – они никогда не слышали, чтобы он повышал голос. – Тебе нельзя бросать Изолу!

Вот и все: перья поникли, крылья вновь превратились в плащ. Руслана моргнула, вновь обретая человеческий облик, и белки ее глаз снова посветлели до лилейной белизны.

Но призрак мертвой девочки исчез.

Истинная природа

Лес Вивианы постигала та же судьба, что и сливу в саду Изолы и Сильвию Плат.

Смерть была медленной и мучительной. Ее запах разливался на многие мили по долине, оставляя в небе мольбы о помощи.

Руслана ушла зализывать раны; Алехандро сказал, что фурия ужасно смущена тем, что потеряла самообладание, особенно в присутствии подопечной. Изола же, хоть и слегка испугалась внезапного превращения брата-принца в злобное существо, не могла ни в чем подозревать Руслану – свою воительницу с длинными бледными ногами и скрытым ото всех сострадательным сердцем.

Спустя неделю, после долгих уговоров, Алехандро отвел Изолу в лес. Но они прошли всего несколько шагов – и колючий кустарник встал перед ними сплошной стеной. Алехандро не шевелился, пока Изола водила руками по земле, трогая увядшие цветы и траву – выпавшие от химиотерапии волосы ракового больного. Пожухшие за зиму листья по весне раскрывались не зелеными, а черными. Деревья рождали отравленные фрукты и ягоды, и Изола нашла еще несколько мертвых кроликов с пеной в раскрытых пастях и их детенышей, умерших от голода в холодных норах.

Теперь в лесу больше не пели птицы. Куда ни кинь взор, везде пустые гнезда и гниющие ульи. Мертвый лес.

И все из-за одной мертвой девочки.

Госпожа Ферлонг сидела на своем обычном месте – в горшке с розовым кустом около входной двери. Мама Уайльд так и не пересадила розы в землю – болезнь сразила ее раньше, однако цветы и в плену чувствовали себя неплохо.

– Рада, что вы по-прежнему здесь, – обратилась Изола к паучихе, плюхаясь на ступеньку. – Иначе я бы уже поверила, что выдумала дедушку Ферлонга.

Госпожа Ферлонг, как обычно, ничего не сказала, а только зашевелилась в паутине, выпуская липкую нить.

«Куда он пропал?» – казалось, читала Изола мысли паучихи.

– Не знаю, простите.

Паучиха продолжила плести свою сеть, извиваясь то в одну сторону, то в другую. Через несколько секунд стало видно, что она выткала полумесяц.

– Ах это? – Изола провела рукой по шее и красной метке, которая ничуть не побледнела с тех пор, как Кристобелль впервые на нее указала. – Надеюсь, просто еще одна глупая выходка этой мертвой девочки. Не беспокойтесь обо мне.

Госпожа Ферлонг долго смотрела на нее всеми восемью глазами. А потом выткала последний символ – сердце.

– Спасибо. Я тоже вас люблю.

Мадам Гильотина

Изола не спала.

– Не смей шевелиться! – прошипел голос, висящий над ней в темноте, словно шляпка гриба, и Изола вынырнула из дремы.

– Руслана?

Голубые глаза Изолы отразились в лезвии кинжала – широком и внушающем ужас. Жесткие черные волосы фурии щекотали ей лоб. Изола слышала напряженное дыхание – совсем не похоже на Руслану.

Фурия сидела над Изолой на корточках, решительно сжимая в красных ладонях рукоятку кинжала. Она мелко дрожала, не от холода или страха, а от ярости, которая предшествовала превращению. Одна ее рука пыталась опустить кинжал, а другая тянула его вверх, и фурия пыхтела от натуги, сражаясь сама с собой.

– Руслана, – повторила Изола.

– Принцесса, – прошептала фурия, которая теперь дрожала всем телом, и маленькие взрывы сотрясали ее всю, пока чей-то чужой гнев пытался побороть ее верность Изоле.

Изола подняла руку, чтобы прикрыть лицо. Руслана тут же опустила кинжал ниже – острие подбиралось все ближе к правому глазу И золы, нависнув над ним жутким дамокловым мечом.

– Нет, нет, я не стану, я не хочу, – простонала Руслана, еще крепче стискивая потными ладонями рукоять кинжала. Ее крылья высоко вздымались над кроватью, и одно-единственное черное перышко упало на щеку Изолы.

– Я понимаю, – прошептала Изола и задохнулась – лезвие придвинулось еще ближе. – Я знаю, в этом нет твоей вины.

Холодная сталь кинжала коснулась ее переносицы. Кончик целился в широко раскрытый глаз.

Короткий испуганный вздох – но издала его не Изола. Горячие слезы закапали на ее лицо, потекли по волосам.

– О, Изола, – прошептал голос сверху.

Плотная тень исчезла, на кровати больше никто не сидел.

– Что случилось, querida? – нетерпеливо спросил Алехандро, явившийся на две минуты позже, чем нужно. – Где Руслана? Почему ты плачешь?

Четвертым драконом был Гнев.

– Осталось всего три принца, и ни один из них не знал, что именно случилось с младшими братьями, но все трое считали, что те не вернутся, и каждый про себя поклялся избежать участи пропавших принцев. Больше не разлучаясь ни на минуту, они шагали по изведанным проселочным дорогам своего королевства, но время шло, поиски по-прежнему оставались бесплодными, и принцы начали ссориться. Они приближались к логову драконов, и никто не знал, какой дорогой лучше пойти, хотя каждый взахлеб доказывал собственную правоту.

Лошадка-качалка в углу комнаты печально моргала всякий раз, когда Изола отводила взгляд; Изола прищурилась, пытаясь поймать игрушку на горячем.

– Устав от жарких споров старших братьев, третий принц, самый спокойный и рассудительный, предпочел не ввязываться в очередную бессмысленную свару и отправился в путь в одиночку. Этот выбор стоил ему жизни: за своей перебранкой братья не услышали, как он звал на помощь, и третьему принцу больше уже никогда не довелось разрешить чей-либо спор.

Откровение

Спрятанный под розовой рубашкой большой живот матушки По походил на готовый расколоться арбуз. Мама Эдгара трудилась в огороде, осторожно удобряя травы.

– Привет, Изола, – поздоровалась Цветок Лотоса. – Не возражаешь, если… – Она протянула руку, и Изола помогла ей выпрямиться. Матушка По, пошатываясь, встала. Казалось, что неестественно выпячивается не живот, а все остальное тело.

– Что вы выращиваете, миссис П… Ллевеллин? – спросила Изола, едва не назвав садовницу По.

– Помимо ребенка? – Цветок Лотоса улыбнулась и указала на землю. – Вот тут будет базилик, а там – немножко укропа, шалфей и мелисса – о, мелисса. Очень милое название, и как имя ничего… – Ее взор затуманился, и она, переваливаясь, ушла в дом.