Кендалл Калпер - Соль и шторм
– Где? И что ты делаешь?
Он расслабился, положил бумаги на пол, и я увидела, что они исчерчены множеством линий и узоров, напоминавших татуировки на его теле. Правда, пока это были просто пустые плоские картинки, не источавшие магии. Я взяла один листок, провела пальцами по линиям. Тэйн рисовал резкими линиями, с нажимом, в некоторых местах карандаш едва не прорывал лист. Впрочем, от рисунков все-таки исходил легкий трепет, но слишком разреженный и слабый.
– Я думаю, что возможность спасти тебя есть, – пояснил он. – Это заклинания. Мне просто надо их вспомнить.
– Ты рисовал всю ночь? – спросила я.
Тэйн забрал листок из моих рук. Указал на фрагмент крошечного восьмиугольника, заключенного в сетку.
– Вот этот защищает от порезов и колотых ран, – пояснил он и, закрыв на мгновение глаза, добавил: – Ну, по крайней мере, я так считаю.
– Нет, – сказала я тихо. – Не думаю, что это поможет.
Его лицо вспыхнуло от негодования, глаза сверкнули огнем. Со стоном разочарования Тэйн смял рисунок в кулаке.
– Эта магия действовала! – прошептал он. – Мой отец знал бы, как тебя спасти.
Он со всей силы ударил кулаком в пол.
– Я должен вспомнить!
– Ты был совсем маленьким, когда уехал, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал успокаивающе. – Не требуй от себя много: ты никак не мог сохранить все знания вашего народа.
Он поднял голову и мрачно на меня посмотрел.
– Но разве это не то, что надо? Если не я, кто тогда сможет?
Качая головой, он собрал все листы с рисунками и медленно перемешал их. Я уловила волны магии, тонкие, как паутина, слабые и незначительные. Внутри все оборвалось – татуировки не помогут.
Я присела рядом с Тэйном на колени, пригладила его темные, взлохмаченные волосы.
– Тебе надо отдохнуть, – ласково сказала я. – О себе тоже нужно заботиться.
Он изумленно взглянул на меня, и я увидела, насколько сильно парень измотан.
– Я дал тебе слово, – пробормотал он.
– И я тебе дала слово, – напомнила я.
Потянувшись за его сумкой, я достала оттуда дневник, в который он записывал сны. Страница, на которой мы остановились, была заложена обрывком тонкой бечевки. Мы прочли только половину. Оставалось еще несколько месяцев снов, или несколько часов работы.
Я взяла ладонь Тэйна и положила на тетрадь, заглянула ему в глаза. Блестящие глаза, цвета меда и янтаря, в которые я никогда не устану смотреть.
– У нас еще есть над чем поработать.
Прежде всего я заставила его поспать. Он не сказал, когда в последний раз нормально отдыхал, но я и так знала: еще до того, как мы затеяли побег. Так что, если бы он продолжил бодрствовать, точно свихнулся бы. И конечно, еда. Пока он спал, я спустилась по лестнице и сбегала в город. Денег с собой не было, но в жизни на острове есть своя прелесть: все тебя знают и понимают, где тебя найти, поэтому бакалейные лавки всегда охотно торгуют в кредит.
Вернувшись, стала изучать тетрадь Тэйна. Под теми снами, которые я разгадала, он сделал пометки, объясняющие значение видений. Большинство записей состояло из единственной фразы: «Не важно».
Пока по истолкованным снам выходило, что его будущее – просто белое пятно, словно ничего важного с ним не случится. Беспокоиться пока что было не о чем. Не каждому дано прожить ярко, пройти через череду волнующих событий и потрясений. И к тому же я ни разу не встречала человека, который видел бы больше одного действительно важного, пророческого сна, а в жизни Тэйна такой уже был. Поэтому вполне вероятно, что ему нечего и ждать другого судьбоносного сна и вряд ли из его подробных записей мы узнаем что-нибудь более ценное, чем то, что он съест на завтрак овсянку или натрет на пятке мозоль.
С другой стороны, Тэйн твердо намеревался напасть на след людей, истребивших его народ, разыскать и убить их одного за другим. Если такое и в самом деле должно случиться, мне это обязательно откроется.
Закрыв дневник, я вздохнула, затем достала один из альбомов и принялась рассеянно листать. Сначала мне показалось, что страницы пусты, но затем взгляд зацепился за какой-то рисунок, я отыскала его и поразилась.
На нем была изображена девушка. А точнее, я! Но Тэйн нарисовал меня так, что я с трудом себя узнавала. Мои черты он немного укрупнил и исказил, рисунок выглядел таким же необычным, как и все, что выходило из-под его карандаша. Я сидела у берега океана, и волны подступали, окружая меня. Волосы рассыпались по плечам. Вокруг веером разлетались брызги, капли воды блестели на волосах и щеках, рот удивленно приоткрылся. Я смотрела вдаль мечтательным взглядом, что делало меня похожей на ребенка, но напряженное тело, омываемое водой, было готово к прыжку. Девушка на рисунке не выглядела ни растерянной, ни сломленной, ни напуганной. Вернее, она выглядела так, словно многое ей пришлось вытерпеть, но она осталась сильной. Выражение лица, вся ее поза была подобна вдоху перед решающим сражением – так солдат перед битвой вдруг вспоминает на мгновенье о семье, друзьях или думает о хрупкости своей жизни, а затем отважно рвется в бой.
Я долго разглядывала рисунок, потом быстрым движением вырвала его и спрятала в карман. Убедившись, что Тэйн спит, я продолжила рассматривать альбом, пока не наткнулась на изображение другой девушки. Высокие, округлые скулы подчеркивали глубину глаз, губы изогнулись в горделивой улыбке. У нее был маленький, прекрасный носик с крохотной горбинкой, отчего она выглядела еще более царственной. Рядом с ее изображением Тэйн написал только одно слово: Tuahine. Я нахмурилась, пытаясь понять, кто она. Но когда поднесла альбом ближе к свету, поняла, что видела ее раньше. В воде, багровой от крови. Ее рот распахнулся в безмолвном крике, а волосы, будто водоросли, колыхались вокруг. Это была сестра Тэйна.
Я перевернула страницу и на следующем рисунке увидела человека, выходящего из моря. Вода ручьями стекала по его мускулистой темной спине, волосы были стянуты в узел. Чуть нагнувшись, он решительно шел вперед, сопротивляясь волнам. На подписи значилось: Matua[6]. А рядом – женщина, низко склонившаяся над костром. Ее толстая коса лежала на плече. Whaea[7].
Я уже знала, что на другой странице увижу еще двух сестер Тэйна. Одна хохочет, стоя на бегу. Вторая выпускает в небо большую птицу. Я увидела горы, деревья, нависшие над каноэ, тонко, во всех деталях вычерченное копье. Я прижала ладонь к странице, и пальцы ощутили рельеф рисунка, как будто и правда касались людей или предметов…
– Я запомнил больше, чем казалось поначалу.
Я повернулась и увидела, что Тэйн следит за мной блестящими глазами.
– Ты должен выспаться, – мягко укорила я, потому что не прошло и четырех часов, но он сел, расправив плечи.
– Я в порядке, – сказал он и протянул руку за своим альбомом, взял его и, медленно перелистывая, просмотрел рисунки.
– Понемногу я их вспомнил.
– Это хорошо.
– Разве? – Он взглянул на меня поверх альбома. – Вспомнив о них, я понял, как много забыл.
Закрыв глаза, он водил рукой по рисункам.
– Моя сестра напевала песни, но я не могу повторить их мелодий, – словно размышляя вслух, тихо произнес Тэйн. – По особым дням мама тушила рыбу со специями, мое любимое кушанье, но я абсолютно не помню его вкуса. Мой народ знал множество песен, историй, легенд и шуток, но я все забыл. У них был свой язык, на котором больше нигде в мире не говорили, но кроме нескольких слов, я ничего сказать на нем не могу. Мой отец говорил: «Наши мертвые живы, пока память о них жива». Но все, что я о них помню, – здесь, на рисунках.
Он нежно погладил альбом, прежде чем закрыть его.
– Я виноват в том, что забыл их, – он убрал альбом в сумку и достал журнал со снами. – Но я не виноват в том, что их отняли у меня. Я хочу найти тех, кто ответит за их смерть. И убить.
Он открыл журнал там, где мы остановились.
– Тэйн, может, это не… – начала я, но слова застряли в горле, когда увидела неумолимую решительность в его взгляде. И потом, ведь я дала ему слово.
– Хорошо, – вздохнула я. – Давай.
Тэйн начал читать. Читал он ритмично, без остановки, отвлекаясь только на то, чтобы перехватить что-нибудь из еды, которую я принесла. Тэйн не выказал никаких эмоций, когда прочитав немало страниц, мы не встретили ничего, имеющего хоть какой-нибудь смысл. Спустя час работы или месяц снов мы, наконец, дошли до сна, имеющего хоть какое-то значение.
– Ну, – спросил он, дочитав, и я покраснела.
– Он обозначает, что ты будешь целоваться с внучкой ведьмы острова Принца, – сказала я, не сдержав улыбки.
На мгновение в лице Тэйна промелькнуло разочарование, что и этот сон оказался бесполезным, но затем он осознал, что я произнесла, и тоже рассмеялся, наклонился ко мне и прикоснулся к губам.
– По крайней мере, мы знаем, что один сон точно сбылся, – прошептал он, отбросив дневник в сторону.
Одной рукой он коснулся моей ноги, притянул к себе, и меня тотчас охватило нежное тепло. Другой рукой он гладил мои щеки, ухо, шею, так что я еле сдерживала стон. Его рука крепко прижалась к моей ноге, затем заскользила по бедру. Он навалился на меня всем весом, клоня к полу. Каждой клеточкой тела я ощущала свой учащенный пульс. Пытаясь сохранить равновесие, вытянула руку в сторону.
