Терри Пратчетт - Дело табак
Чей-то голос – женский голос – произнес в темноте:
– Не на все вопросы есть ответ, командор, но, к счастью, к некоторым ответам можно поставить вопрос. Я пытаюсь учить маленьких гоблинов. Разумеется, мне пришлось принести сюда арбуз, чтобы малыши могли на него посмотреть, – добавила женщина, стоя во мраке. – Мало кто здесь знал, что это такое, и уж тем более – как это называется. Троллий язык невероятно сложен по сравнению с языком гоблинов… Добрый день, мистер Наконец, я вижу, вы не прячетесь от истины в каталажке?
Ваймс развернулся вокруг своей оси, когда услышал этот голос, и стоял теперь с открытым ртом.
– Вы? Вы ведь… э…
– Дама с какашками, да, командор Ваймс. Удивительно, под каким именем порой входишь в историю, правда?
– Ну, признайте, что это действительно… как бы сказать… врезается в память, мисс Фелисити Бидл.
– А, вы запомнили меня командор. Хотя мы виделись всего один раз.
И тогда Ваймс заметил рядом с ней гоблина – молодого, судя по размеру, – но не вполне обычного, потому что он смотрел на Ваймса пытливо и внимательно, совсем не как другие гоблины, которых он видел до сих пор, не считая разве что злополучного Вонючки. Фини, напротив, изо всех сил старался не встречаться с мисс Бидл взглядом, как заметил Ваймс.
Ваймс улыбнулся.
– Мэм, я вижу ваше имя как минимум раз в день. Когда я вчера укладывал сына спать, знаете, что он сказал? Он сказал: «Папа, ты знаешь, что коровы оставляют большие мокрые какашки, а у лошадок они маленькие, мягкие и пахнут травой? Странно, да? Лошадь и корова какают по-разному, хотя они одного размера и кушают одну и ту же траву, да, папа? А в книжке сказано, это потому, что коровы жувачечные, они жуют еду, пока из нее все-все не выйдет, а лошади не жувачечные, они не жуют долго, поэтому их какашки остаются больше похожи на траву и не так плохо пахнут».
Ваймс увидел, что женщина улыбается, и продолжал:
– Не сомневаюсь, завтра он непременно спросит у матери, можно ли ему пожевать свой ужин как следует, а на следующий день чуть поменьше, а потом сравнит запах. Как вам это нравится, мэм?
Мисс Бидл засмеялась. Смех у нее был очень приятный.
– Ну, командор, мне кажется, Юный Сэм сочетает ваше аналитическое мышление с врожденным талантом Овнецов по части экспериментов. Наверное, вы очень им гордитесь. Искренне надеюсь, что так.
– Да уж не сомневайтесь, мэм.
Детеныш, стоявший рядом с мисс Бидл, тоже улыбался. Ваймс впервые видел улыбающегося гоблина. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, мисс Бидл неодобрительно взглянула на Фини и продолжила:
– Жаль только, что вы в такой неподходящей компании, командор. Полагаю, вам известно, где мой друг Джетро, офицер?
Даже при свете лампы Фини казался взбешенным, но всякий, умеющий читать людей – а Ваймс читал их как открытые книги, – понял бы, что гнев старшего констебля изрядно сдобрен страхом и стыдом. Тогда Ваймс перевел взгляд на скамеечку, на которой лежали какие-то инструменты и несколько книг в ярких обложках. Улица научила Ваймса, что порой лучше посильнее взвинтить того, кто и так нервничает, поэтому он взял книжку, как будто предыдущего чудовищного обмена репликами не было вовсе.
– А, это же «Где моя коровка». Юный Сэм ее обожает. Вы учите по ней гоблинов, мисс?
Не сводя глаз с взволнованного Фини, мисс Бидл ответила:
– Да. И это нелегкий труд. Кстати говоря, чисто теоретически я – миссис Бидл. Мой муж погиб на клатчской войне. Я снова стала называться «мисс», потому что это больше подходит для писательницы, и потом, я все равно толком не успела привыкнуть к «миссис».
– Соболезную, мэм. Если б я знал, то вел бы себя посолиднее, – сказал Ваймс.
Мисс Бидл слабо улыбнулась.
– Не волнуйтесь, иногда солидность только мешает.
Маленький гоблин, стоявший рядом с учительницей, спросил:
– Посолиднее – это значит побольше соли?
– Слезы Гриба – моя лучшая ученица. Ты чудо, правда, Слезы Гриба?
– Чудо – это хорошо, – сказала девочка, словно смакуя каждое слово. – Добрый – это хорошо, грибы – это хорошо. Слезы мягкие. Меня зовут Слезы Гриба, по крайней мере, это ясно.
Странно было ее слушать: девочка говорила так, как будто снимала слова с полки и аккуратно ставила обратно, едва успев произнести. Речь юной гоблинки звучала очень торжественно, а лицо оставалось странным, бледным, плоским. На свой лад Слезы Гриба даже была симпатична, если не миловидна, она носила что-то вроде фартука, обернутого вокруг тела, и Ваймс задумался, сколько ей лет. Тринадцать? Или четырнадцать? Он задумался: может быть, все гоблины выглядели бы неплохо, если бы раздобыли какую-нибудь приличную одежду и привели в пристойный вид свои ужасные космы. У девочки волосы были длинными, абсолютно белыми, заплетенными в косы. Как ни странно, в пещере она казалась хрупкой фарфоровой статуэткой.
Не зная, что сказать, Ваймс произнес:
– Приятно познакомиться, Слезы Гриба.
Он протянул руку. Девочка посмотрела на нее, потом на него и повернулась к мисс Бидл. Та сказала:
– Они не здороваются за руку, командор. Для существ, которые на вид так незамысловаты, гоблины необычайно сложны.
Она повернулась к Ваймсу:
– Похоже, командор, провидение привело вас сюда как раз вовремя, чтобы раскрыть убийство девушки, моей даровитой ученицы. Я пришла, как только узнала об этом, но гоблины привыкли к незаслуженным случайным смертям. Я провожу вас к выходу, а потом вернусь к ученикам.
Ваймс потянул Фини за собой, чтобы тот не отставал, и они зашагали вслед за мисс Бидл и ее подопечной наверх, навстречу благословенному свежему воздуху. Ваймс гадал, что сталось с трупом. Что вообще гоблины делают с покойниками? Хоронят их, едят, выбрасывают на помойку? Или он просто чего-то не понимает? Эта мысль уже некоторое время не давала ему покоя. Не успев задуматься, Ваймс спросил:
– Чему еще вы их учите, мисс Бидл? Быть законопослушными гражданами?
Удар пришелся ему в подбородок, наверное, потому, что даже в гневе мисс Бидл не забыла, что на нем стальной шлем. Тем не менее удар был хлесткий, и углом глаза, в тумане боли, Ваймс заметил, как Фини отступил на шаг. По крайней мере, у мальчика хватало здравого смысла.
– Вы исключительный идиот, командор Ваймс! Нет, я не учу их быть недоделанными людьми, я учу их быть гоблинами, умными гоблинами! Вы знаете, что у них есть всего пять названий цветов? Даже у троллей – около шестидесяти, и бывает еще больше, если они найдут торговца красками. Значит ли это, что гоблины глупы? Нет. У них огромное количество названий для вещей, которым не придумали названий даже поэты. Например, для того, как цвета меняются, переливаются и создают новые оттенки. У гоблинов есть слова для выражения самых сложных чувств – я знаю примерно две сотни и не сомневаюсь, что их на самом деле гораздо больше! То, что вы считаете рычанием, ворчанием и стонами, на самом деле несет массу информации! Гоблины похожи на айсберг, командор, – большая часть скрыта от глаз и недоступна пониманию, и я учу Слезы Гриба и ее друзей, чтобы они могли общаться с людьми вроде вас, которые считают их тупицами. Знаете что, командор? Времени слишком мало! Гоблинов истребляют! Конечно, это так не называется, но все равно заканчивается истреблением, потому что они тупые и надоедливые, ну разумеется. Отчего вы не спросите вашего спутника, что случилось с местными гоблинами три года назад, командор Ваймс?
С этими словами мисс Бидл развернулась на каблуке и исчезла во тьме пещеры вместе со Слезами Гриба, которая бежала следом. Ваймсу осталось сделать всего несколько шагов, чтобы выбраться на яркий солнечный свет.
Когда Сэмюэль Ваймс вышел на солнце, ему показалось, что кто-то проткнул его тело железной проволокой, которую немедленно вытащил. Он едва не потерял равновесие, и Фини ухватил командора за руку. «Пять баллов, – подумал Ваймс, – то ли я оказался достаточно умным, чтобы понять, как обстоят дела, то ли, по крайней мере, достаточно умным, чтобы не броситься в бой прямо сейчас».
Он сел наземь, наслаждаясь ветерком, шуршавшим в кустах дрока, и глотая чистый свежий воздух. Относиться к гоблинам можно было как угодно, но в их пещерах царила атмосфера, про которую большинство сказали бы так: «На вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем туда заходить».
– Я хочу с тобой поговорить, старший констебль, – сказал Ваймс. – Как стражник со стражником. О прошлом. И, возможно, о том, что предстоит.
– Спасибо вам, командор, за то, что вы считаете меня стражником.
– Твой отец служил здесь три года назад, так?
Фини смотрел прямо перед собой.
– Да, сэр.
– Так что случилось с гоблинами, Фини?
Юноша кашлянул.
– Ну… папа велел нам с мамой сидеть дома. Он сказал, не надо на это смотреть, но слушать он не запретил, и было много крика и всякого шума, и матушка страшно волновалась. Я потом слышал, что гоблинов увезли с холма, но папа долго не хотел об этом говорить. Он как будто сломался, сэр, честное слово. Потом он сказал, что видел, как толпа людей, в основном лесничих и всяких местных громил, вышли из пещеры, волоча за собой гоблинов. Много гоблинов. Он сказал, самым страшным было, что гоблины даже не сопротивлялись, понимаете, сэр? Как будто они не знали, что делать.
