Рик Янси - Монстролог
– Все кончено, Уилл Генри, – сказал он.
– Мне так жаль, сэр, – слабо промолвил я.
– Жаль? Да, мне тоже жаль. Все это, – он указал рукой на постель, – достойно величайшего сожаления, Уилл Генри.
Он поднялся на ноги и с минуту покачался с пятки на носок – похоже, ноги у него затекли, как и у меня. Я вышел из комнаты вслед за ним. Вместе мы молча пересекли коридор, наполненный, как обычно, стонами и криками измученных людей. Миссис Браттон ждала нас у подножия лестницы. Она безмятежно кивнула Доктору:
– Как чувствует себя капитан Варнер сегодня?
– Он умер, – ответил Уортроп. – Где Старр?
– Доктора Старра вызвали по неотложному делу, – был ответ.
Монстролог пристально посмотрел на нее и вдруг горько рассмеялся.
– Ну, разумеется, его вызвали! – воскликнул он. – Даже не сомневаюсь! А вы будете очень заняты в его отсутствие, я уверен. Очень много надо сделать, раз я поставил в известность местную полицию, не так ли, миссис Браттон?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, Доктор Уортроп, – холодно отозвалась она.
– Очень жаль, вероятно, вы действительно не понимаете, – признал Доктор ледяным голосом. – Но еще ужаснее, если понимаете! Если воспринимаете свою бесчеловечность как гуманность. Можете передать своему хозяину, что я просто так этого не оставлю. «Мотли Хилл» пришел конец. Я лично прослежу за тем, чтобы Старр получил по заслугам по всей строгости закона за убийство Хезекии Варнера.
Он сделал шаг навстречу старухе. Она вздрогнула, глянув в его пылающее лицо, преисполненное негодования.
– И я молюсь о том, чтобы закон «смилостивился» над ним – и над вами – с той же немилосердной жестокостью, с какой он доверил вам эти несчастные души.
И Доктор прошел мимо ее съежившейся фигуры, не дожидаясь ответа. Он рывком открыл дверь – так, что она громко стукнулась о стену. На заросшей лужайке Доктор опустил вожжи и повернулся в седле, чтобы еще раз взглянуть на старый дом с осыпающейся краской и провисшей крышей – тягостное зрелище даже в лучах утреннего солнца.
– Хотя Варнер мог бы поспорить относительно такого утверждения касательно своей жизни, но смерть его не будет напрасной, Уилл Генри, – сказал Доктор. – Я добьюсь справедливости для Хезекии Варнера и всех тех, кто страдает в этих проклятых стенах. Они будут отомщены, я лично прослежу за этим, да поможет мне Бог!
Часть седьмая
«Ты предал меня»
Я не знал, чего ожидать по возвращении на Харрингтон Лейн, 425. Я только надеялся, там найдется какая-нибудь еда для моего пустого желудка да подушка для моей усталой головы. Судя по письмам, которые я отправил днем раньше, я подозревал, что доктор ждет прибытия Джона Кернса, чтобы начать действия против Антропофагов. Но я не решался спросить Уортропа, ибо настроение его становилось тем мрачнее, чем ближе мы подъезжали к дому.
Я отправился на конюшню, а Доктор пошел в дом. Когда я напоил и накормил лошадей, смыл с них дорожную грязь и пыль, навестил старушку Бесс, я тоже отправился в дом, тая в душе крошечную надежду обнаружить на кухонном столе что-нибудь аппетитное. Надежда была напрасной. Дверь в подвал была открыта настежь, свет внизу ярко горел, и, поднимаясь вверх по узкой лестнице, раздавались звуки хлопающих дверей шкафа, падающих на пол полок и перетаскиваемых волоком предметов. Через несколько минут звуки сражения поутихли, и Доктор поднялся наверх с пылающим лицом, тяжело дыша. Даже не взглянув на меня, он пронесся через холл в кабинет, где снова начал хлопать дверьми, что-то рушить и бросать. Когда я заглянул в кабинет через дверную щель, он сидел за рабочим столом, выдвигая ящики один за другим.
– Что-то должно было остаться, – бормотал Доктор себе под нос, – письмо, счет, контракт оказания услуг, ну, хоть что-то…
Я аж подпрыгнул, когда он с треском задвинул последний ящик. Доктор поднял голову и посмотрел на меня, возникшего в дверном проеме, с таким недоумением, словно не я был его единственным компаньоном на протяжении последнего полугода.
– В чем дело? – требовательно спросил он. – Что ты там топчешься, Уилл Генри?
– Я хотел спросить…
– Да, да, спрашивай. Спрашивай!
– Да, сэр. Я собирался спросить, сэр, не хотите ли вы, чтобы я сбегал на рынок?
– На рынок? Зачем это нужно, Уилл Генри?
– Купить что-нибудь поесть, сэр.
– Боже милостивый, ты вообще думаешь о чем-нибудь еще?
– Да, сэр.
– О чем же еще?
– Еще?
– Да, о чем еще, кроме еды, ты думаешь?
– Ну, я… я много о чем думаю, сэр.
– Понятно, но о чем конкретно – вот мой вопрос.
Он бросил на меня сердитый взгляд, барабаня тонкими пальцами по полированной поверхности стола.
– Ты знаешь, что такое обжорство, Уилл Генри?
– Да, сэр. И что такое голод.
Он улыбнулся в ответ. Ну, хоть так, сказал я себе; мог бы и запустить в меня чем-нибудь тяжелым.
– И что же? – спросил он.
– Сэр? – спросил я.
– Что еще занимает твои мысли?
– Я пытаюсь… понять, сэр.
– Понять что?
– Для чего я… смысл того, что… того, чему вы учите меня, сэр… но в основном, честно говоря, сэр, ибо ложь – худший вид шутовства, сэр – я пытаюсь не думать о большем количестве того, о чем думаю, если вы понимаете, сэр…
Махнув на меня рукой, как бы отпуская, он сказал:
– Ты знаешь, где у нас лежат деньги. Беги на рынок, раз тебе так надо, но только одна нога здесь – другая там. Ни с кем не говори, а если кто-то заговорит с тобой, скажешь, что у нас все в порядке – я работаю над новым трактатом или что-нибудь в этом духе. Главное, не говори правду. Помни, Уилл Генри, есть ложь, порожденная необходимостью – не глупостью.
С более легким сердцем я оставил его предаваться поискам. Я был рад получить передышку. Не все представляют себе, что такое жить рядом с монстрологом. Начинаешь ценить очень простые вещи. И после ночи, проведенной за занесением в каталог внутренних органов монстра, я с удовольствием начищал столовое серебро.
Так что теперь я с радостью отправился наверх, чтобы помыться. Запах комнаты капитана Варнера, казалось, въелся в кожу. Я освежился и переоделся, но одной детали все же не хватало, и, прежде чем отправиться на рынок, я снова зашел к Доктору. Он был в библиотеке, вытаскивал с полок одну книгу за другой и бегло перелистывал, а затем, не глядя, бросал на пол.
– Ты вернулся? Хорошо, мне нужна твоя помощь, – сказал он. – Начинай просматривать книги с противоположного конца полки.
– Вообще-то, сэр, – сказал я, – я еще не уходил.
– Прошу прощения, тебя ж не было столько времени. Что ты делал?
– Мылся, сэр.
– Зачем? Ты испачкался?
Он не дождался ответа.
– Стало быть, ты решил, что не так уж и голоден?
– Нет, сэр.
– Ты не голоден?
– Очень голоден, сэр.
– Но ты только что сказал «нет».
– Сэр?
– Я спросил тебя, решил ли ты, что не голоден, и ты сказал: «Нет, сэр». По крайней мере, это то, что я запомнил.
– Да, сэр. То есть. Нет, сэр. Я хочу сказать… Я хочу спросить… Вы не находили мою шапку, сэр?
Он уставился на меня непонимающим взглядом, как будто я спросил его что-то на неизвестном языке.
– Шапку?
– Да, сэр, шапку. Я думаю, я потерял ее на кладбище.
– Не знал, что у тебя была шапка.
– Была, сэр. Я был в ней на кладбище той ночью, и она, должно быть, свалилась у меня с головы, когда они… когда мы покидали кладбище, сэр. Вот я и хотел спросить, не находили ли вы ее, когда возвращались туда, чтобы… чтобы все прибрать.
– Я не видел ничего, кроме шляпы старины Эразмуса, которую ты сжег. А откуда у тебя шапка, Уилл Генри?
– Она уже была, когда я переехал, сэр. Она была моя.
– Куда переехал?
– Сюда, сэр. Когда я переехал к вам жить. Эта шапка – подарок отца.
– Понятно. Это была его шапка?
– Нет, сэр, моя.
– А… Я-то подумал, она хранит для тебя сентиментальные воспоминания, поэтому представляет такую ценность.
– Так и есть, сэр.
– Почему? Что особенного может быть в шапке, Уилл Генри?
– Ее дал мне отец, – повторил я.
– Твой отец. Уилл Генри, могу я дать тебе совет?
– Да, сэр. Разумеется, сэр.
– Не вкладывай столько души в материальные ценности.
– Хорошо, сэр.
– Разумеется, совет не нов. И все же более ценен, чем твоя шапка, Уилл Генри. Я ответил на твой вопрос?
– Да, сэр. Полагаю, я потерял ее навсегда.
– Ничего нельзя потерять. Кроме, пожалуй, свидетельств того, что мой отец заказывал привезти ему Антропофагов. Почему ты все еще здесь?
– Сэр?
– Или иди на рынок, или давай помогай мне, Уилл Генри. Пошевеливайся! Не понимаю, как ты втянул меня в этот философский диспут! Я отвлекся.
– Я просто хотел спросить, не находили ли вы мою шапку, сэр.
– Нет, не находил.
– Это все, что я хотел узнать, сэр.
– Если тебе нужно мое разрешение, чтобы купить новую шапку, можешь зайти к скорняку.
– Мне не нужна новая шапка, сэр. Мне нужна была та.
Он вздохнул. Я поспешил удалиться прежде, чем он что-нибудь ответит. Для меня все было просто. Или он нашел шапку на кладбище, или нет. Сказал бы просто: «Нет, Уилл Генри, я не видел твоей шапочки». Мне этого было бы достаточно. Я не чувствовал себя ответственным за то, что разговор у нас вышел таким запутанным. Бывало, несмотря на то что он родился в Америке и получил образование в Лондоне, Доктора ставил в тупик самый обычный разговор.
