Кендалл Калпер - Соль и шторм
– Я ненавидел свой остров, – добавил он, как будто обращаясь не ко мне, а к волнам и ветру. – Когда я уходил, пообещал себе, что больше не вернусь туда. А надо было остаться…
Я остановилась. Тэйн тоже замедлил шаг.
– Но ведь тогда ты бы умер, – произнесла я тихо.
– Я был бы воином, как и мой отец. Я бы убил многих, прежде чем умереть самому, и погиб бы с честью, защищая свою родину и свой народ.
Я долго смотрела на него.
– Но ты все равно бы умер…
Тэйн невесело усмехнулся.
– Я и так умер, – изрек он. – В тот момент, когда шаман сказал, что все, кого я любил и о ком заботился – мертвы, я умер вместе с ними. И это мое наказание – дышать, говорить, ходить и думать, когда на самом деле во мне не осталось жизни. Хотел поначалу вспороть себе горло гарпуном, и единственное, что меня остановило, – месть.
Он бросил взгляд на темные волны.
– Каждое утро просыпался и думал о своих родителях и сестрах. Каждую ночь засыпал и представлял себе, как отыщу и уничтожу их убийц. Я охотился на китов, ел и дышал только для того, чтобы отомстить.
Его лицо исказилось гримасой.
– Бывает ведь, что призраки кого-то преследуют? Так вот, я и есть лишь призрак, который охотится…
Вдруг Тэйна затрясло так сильно, точно его тело разрывалось на части. Я обняла его, крепко прижала к себе и держала, пока он не успокоился. Мы долго стояли, не разжимая объятий, и вдруг я осознала, что он говорил о себе в прошедшем времени. Я взглянула на него. Глаза Тэйна были закрыты, а на щеках и длинных темных ресницах блестели слезы.
– Так ты все еще призрак? – спросила я мягко, чувствуя, как бьется его сердце. Тэйн открыл глаза.
– Думаю… – он вздохнул и нежно провел кончиками пальцев по моей шее, – думаю, что теперь возвращаюсь к жизни…
Глава 15
Люди на острове Принца давно забыли, что моя бабушка – тоже человек. Наверное, думали, что она появилась на острове уже старой и с единственной целью: колдовать для них. А ведь, если не считать магии, мы, Роу, такие же, как все. Бабушка так же готовила ужин, стирала белье, ей так же досаждали мухи и она так же ловко орудовала мухобойкой. Хотя бабушка и выглядела старше своего возраста, была совсем не такой уж и старухой, как все считали. А когда-то она была юной и звали ее Дженни – как и теперь, но окликнуть ее по имени больше некому.
С тех пор как она переняла колдовское ремесло у своей матери, для всех на острове она стала Ведьмой Роу. Иногда, изредка – Мать Роу. Моряки, которые всего лишь за неделю до того дня кричали: «Привет, Дженни Роу!», тотчас позабыли ее имя и ее прежнюю жизнь. Словно в этой их забывчивости тоже была своеобразная магия. В сознании островитян их ведьма никогда не меняется. Просто в один из дней дверь дома Роу открывает вместо постаревшей молодая, а говорит и делает все то же самое. Будто она подхватывала чей-то разговор с той фразы, на которой он оборвался.
В прежние времена даже шептались, что в домике на скалах живет одна и та же женщина, которая сговорилась со смертью или чем там еще и раз за разом возвращает себе молодость.
Когда я была маленькой, к бабушке не раз приходили нарядные и ухоженные пожилые леди, с морщинистыми лицами и отчаянием в глазах. Они просили вернуть им молодость. Это были самые богатые и знатные дамы острова – у бедных-то полно хлопот и поважнее, чем морщины. Бабушка терпеливо объясняла, что такая магия не в ее власти. Если дамы слишком настаивали, то продавала за изрядные деньги крошечный горшочек со смесью из морской грязи и водорослей, птичьего помета и перемолотых рыбных косточек. «От этого вреда не будет», – говорила мне потом. Дамочкам же вонючая смесь дарила надежду, они принимали ее с радостью и облегчением.
– А что будет, когда они не обнаружат, что моложе не стали? – спрашивала я. – Разразится скандал? Они сойдут с ума?
– Нет, дорогая. Такого не случится, потому что они никогда не признаются даже себе, что заплатили, как дуры, за то, чтобы вымазать лицо грязью. Убедят себя, что это действует. И вот увидишь, они еще вернутся за новой порцией к концу месяца!
Моя бабушка всегда оказывалась права. Но когда дамы приходили за новой грязью, она им отказывала, потому что не любила обманывать людей. Неважно, сколько денег ей предлагали ухоженные и глупые матроны. К тому же страх прослыть шарлатанкой перевешивал желание отомстить островитянам за то, что они забыли имя Дженни Роу.
Тэйн снова взял мою руку, холодную и влажную. Остаток пути мы шли молча и, наконец, добрались. Меня знобило от нервного напряжения.
Дом Роу. Дом моей бабушки. Маленькое пятнышко на фоне серых скал и океана. Неужели он и был таким крошечным? Я помнила его довольно смутно, но мне казалось, что он должен быть больше, гораздо больше. Даже издали было видно, насколько дом обветшал и осел. Жалюзи на окнах покосились. Дрова в поленнице у входа лежали бесформенной грудой. Солнце, ветер и вода выбелили деревянные стены до цвета китового уса, а пятна и сучки на них сделали дом похожим на гигантское пестрое яйцо, укрытое в гнезде из скал. Но он был моим! Не светилось ни одно окно, но я, не останавливаясь, спешила по дорожке прямо к двери. Даже если бабушка спит, она так привыкла к ночным визитам, что стук ее не испугает.
– Подожди, – прошептал Тэйн, но мои ноги срывались на бег и несли меня все быстрее и быстрее. От облегчения и восторга, что наконец-то вижу свой дом, я разрыдалась.
Я постучала один раз, но с такой силой, что, казалось, задрожали стены. Ответа дожидаться не стала. Это же мой дом! Толкнула дверь и ступила внутрь. В лицо пахнуло жженной древесиной, соленой водой и сухими пряными травами. Сердце затрепетало, как пойманная птица.
– Бабушка, – позвала я глухим голосом, отчего-то вдруг перехватило горло.
Она спала, свернувшись калачиком на кровати. С щемящей болью я узнала и свою маленькую раскладную кроватку со взбитой подушкой и откинутым одеялом, словно приготовленную специально для меня. Я тихо пересекла комнату, подошла к бабушке и нежно позвала ее:
– Бабушка!
Кровать скрипнула, она забормотала, а затем резко вздохнула:
– Э-эвери?!
В доме было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо, поэтому я протянула руку и коснулась ее щеки, ее волос. Наклонилась к ней, прижалась к груди, сквозь одеяло различая стук сердца.
– Я вернулась, бабушка, – прошептала я, и хотя слезы струились по щекам, чувствовала себя такой счастливой, какой не была ни разу за эти долгие четыре года. – Я – дома!
Ее пальцы ощупывали мою голову, медленно, бережно, словно она сомневалась, что я реальна.
– Эвери, Эвери, Эвери, – снова и снова повторяла она.
– Это я, – засмеялась я сквозь слезы.
Бабушка взяла мое лицо в ладони, и я чувствовала, как дрожат ее руки.
– О! – произнесла она. – О-о-о…
От порога донесся шум. Я обернулась: у двери стоял Тэйн с фонарем. В его неверном свете я посмотрела на бабушку и вздрогнула. Поразительно, как сильно она постарела. Всего четыре года назад я покинула этот дом. Тогда она была медлительной и чуть сутулой, но сейчас в кровати передо мной лежала не женщина, а буквально скелет, обтянутый дряблой кожей. Седые спутанные пряди падали на лицо. Ей ведь не больше шестидесяти, но на вид можно было дать все сто. Только взгляд не изменился – остался таким же острым, ясным и быстрым. Он скользнул от меня к Тэйну и обратно.
– Кто это? – сухо спросила она.
Я улыбнулась и жестом пригласила Тэйна подойти поближе.
– Это мой друг, бабушка. Он помог мне…
– Убирайся! – диким голосом закричала она, и я отпрянула.
Тэйн застыл на месте, держа в вытянутой руке фонарь. С неожиданным проворством бабушка соскочила с кровати и бросилась к нему.
– Убирайся отсюда! – вопила она. – Вон!!!
– Что…
Я встала между ней и Тэйном.
– Это все твои тату, – объяснила я, стараясь перекричать бабушкины вопли. – Твоя магия слишком сильна и тяжела для нее.
Не говоря ни слова, Тэйн поставил фонарь на стол и вышел из дома. Я затворила дверь. Бабушка принялась метаться по комнате, хватая сухие травы и бормоча себе что-то под нос.
– Он ушел, – сказала я, облокотившись о дверь. – Прости меня, я должна была об этом подумать.
– Это все еще здесь, – крикнула она, яростно тряся головой.
Бабушка бросила на стол несколько пучков и стала их перебирать. Пальцы с длинными желтыми ногтями двигались быстро и точно.
– Я все еще чувствую это!
С минуту я молчала, пытаясь совладать с волнением. Бабушка выглядела больной и… безумной.
– Это… это из-за меня, – наконец призналась ей.
Она остро взглянула на меня, прищурив глаза так, что те превратились в узенькие щелки.
– Из-за тебя?!
– Тэйн – мой друг. Он владеет магией. Он сделал для меня заклинание, чтобы я смогла сбежать сюда, – торопливо заговорила я. – Моя мать оградила меня чарами, ты знала об этом?
Бабушка не ответила.
– Поэтому я не могла вырваться и прийти к тебе раньше. Тэйн снял это заклятье. Он сделал мне татуировку, в ней заключена особая сила, поэтому…
