Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Но орды волной катились на северо-запад, и цари с иссиня-черными бородками умирали один за другим перед алтарями своих пузатых богов, а их обнесенные мощными стенами города тонули в крови. Говорили, что Натохк со своими приверженцами, хором читающими гимны, нацелился на хайборийские нагорья.
Набеги кочевников пустыни были, в общем-то, обычным делом, но последние события свидетельствовали, что сейчас речь идет не просто об очередном разбое. Ходили упорные слухи, что Натохк сумел объединить под своей рукой тридцать кочевых племен и пятнадцать городов и что к нему присоединился даже мятежный стигийский принц. Появление последнего придало противостоянию характер настоящей войны.
В своей обычной манере большая часть хайборийских государств решила проигнорировать всевозрастающую угрозу. Но в Хорайе, отделенной от шемитских земель стараниями котхийских авантюристов, все-таки восторжествовал здравый смысл. Княжеству, лежащему к юго-востоку от Котха, предстояло в полной мере ощутить на себе все прелести вторжения. Кроме того, его молодой владыка попал в плен к подлому королю Офира, который колебался и раздумывал, не зная, на что решиться – то ли вернуть юношу на трон за баснословный выкуп, то ли передать его скупому и жадному королю Котха, который в обмен предлагал не золото, а заключение выгодного договора. Тем временем оказавшимся в затруднительном положении княжеством правила молоденькая принцесса Ясмела, сестра князя.
Менестрели воспевали ее красоту на просторах Запада, и в ней и впрямь воплотились лучшие черты гордой королевской династии. Но в эту ночь принцесса позабыла о гордости. В ее комнате с лазуритовым куполообразным потолком мраморный пол покрывали шкуры редких зверей, а стены были увешаны шитыми золотом гобеленами. На бархатных кушетках вокруг королевской кровати, стоящей на золотом помосте под шелковым пологом, забылись тяжелым сном десять девушек. Это были дочери высшей знати княжества, и на их изящных руках и лодыжках красовались изысканные, усыпанные самоцветами браслеты. Впрочем, сама принцесса Ясмела не нежилась в своей застеленной атласным покрывалом постели. Обнаженная, она простерлась ниц на голом мраморе, как самая смиренная просительница. Темные волосы волной рассыпались у нее по плечам, а тонкие пальчики судорожно сплелись в замок. Она извивалась в объятиях безумного ужаса, от которого кровь стыла в жилах, дыбом поднимались волосы на затылке и мурашки бегали по ее алебастровой коже.
Над ней, в самом темном углу мраморной спальни, нависала огромная и зловещая бесформенная тень. Ее отбрасывало не какое-нибудь живое создание из плоти и крови. Нет, это был сгусток темноты, смутное пятно, чудовищный инкуб, которого вполне можно было бы счесть порождением ночных кошмаров, если бы не острые лучики ослепительного желтого света, сверкавшие, подобно жутким зрачкам, из клубящейся черноты.
Вдобавок, монстр обладал голосом – низким и свистящим, совершенно нечеловеческим, более всего похожим на негромкое шипение змеи, чем на что-либо еще: его не мог издать простой смертный. Звук этот, как и смысл речей, наполнял Ясмелу невыразимым ужасом, и она в отчаянии извивалась на полу так, как будто ее стегали хлыстом, словно стремясь физическими судорогами избавить свой разум от вкрадчивой гнусности чуждого присутствия.
– Ты предназначена мне и будешь моей, принцесса, – со злорадным вожделением шипел голос. – Еще до того, как очнуться от очень долгого сна, я выбрал тебя и возжелал, но меня цепко удерживало древнее заклятие, с помощью которого мне удалось скрыться от своих врагов. Я – душа Натохка, Колдуна в Маске! Хорошенько посмотри на меня, принцесса! Очень скоро ты узришь меня в человеческом облике и полюбишь!
Отвратительное шипение сменилось злобным хихиканьем, и Ясмела, застонав, принялась в ужасе колотить маленькими кулачками по мраморным плитам пола.
– Я сплю в дворцовой палате Акбатана, – зловеще шептал голос. – Там покоится мое тело, кости которого облечены плотью. Но оно – всего лишь пустая оболочка, которую на краткий миг покинул дух. Если бы ты могла выглянуть в окно дворца, то уразумела бы всю тщету сопротивления. Пустыня похожа на розовый сад под луной, где цветут костры ста тысяч воинов. Подобно лавине, сорвавшейся с горного склона и с каждым мигом набирающей силу и скорость, я обрушусь на земли своих старинных врагов. Их цари преподнесут мне в дар свои черепа, из которых я сделаю кубки для вина, а их женщины и дети станут рабами рабов моих рабов. Долгие годы забытья сделали меня сильным и непобедимым… Но ты – ты станешь моей королевой, о принцесса! Я научу тебя давно забытым древним наслаждениям. Мы… – Поток непристойностей, извергавшийся изо рта этого призрачного колосса, заставил Ясмелу застонать и вздрогнуть всем телом, словно в ее лакомую обнаженную плоть впился жестокий хлыст.
– Помни о том, что я тебе сказал! – прошептал бесплотный ужас. – Пройдет совсем немного времени, и ты станешь моей!
Ясмела, прижавшись щекой к мраморным плитам и зажимая уши тоненькими пальчиками, все-таки расслышала странный шелестящий звук, похожий на хлопанье крыльев гигантской летучей мыши. Со страхом подняв голову, она увидела лишь луну, бросавшую в окно луч света, который подобно серебряному мечу упирался в то место, где только что клубился жуткий призрак. Дрожа всем телом, она поднялась на ноги, нетвердой походкой приблизилась к атласной кушетке и упала на нее, истерически всхлипывая. А девушки продолжали спать как ни в чем ни бывало, и лишь одна из них потянулась, зевнула и обвела спальню сонным взглядом. В следующее мгновение она уже стояла на коленях подле кушетки, обеими руками обнимая Ясмелу.
– Что? Что случилось? – Темные глаза расширились от страха. Ясмела порывисто обняла подругу.
– Ох, Ватиза, он приходил снова! Я видела его… слышала, как он говорит! Он назвался – его зовут Натохк! Это сам Натохк! И это не кошмар – он навис надо мной, пока остальные девушки крепко спали, словно одурманенные. Что… что же мне делать?
Ватиза задумчиво покрутила золотой браслет, обвивавший ее пухлую ручку.
– Принцесса, – проговорила она наконец, – нет сомнений, что никто из смертных не в силах справиться с ним, и талисман, который дали вам жрецы Иштар, бессилен. Значит, нам следует обратиться к забытому оракулу Митры.
Несмотря на недавно пережитый страх, Ясмела вновь содрогнулась. Вчерашние боги легко становились завтрашними дьяволами. Котхийцы уже давно перестали поклоняться Митре, позабыв о некогда главном хайборийском боге. Ясмела смутно помнила, что, будучи очень старым, божество, кажется, отличалось ужасным характером. Теперь же люди боялись Иштар, как и всех богов Котха. Собственно, котхийская культура являла собой причудливое смешение шемитских и стигийских традиций. Простота хайборийцев уступила место чувственным, пышным, но деспотичным обычаям Востока.
– Митра поможет мне? – Ясмела нетерпеливо схватила Ватизу за запястье. – Мы так долго поклоняемся Иштар…
– Конечно, поможет! – Ватиза была дочерью офирейского жреца, который принес с собой обычаи своего народа, когда, спасаясь от преследования политических противников, бежал в Хорайю. – Ступайте в усыпальницу! Я пойду с вами.
– Идем! – Ясмела вскочила, но тут же запротестовала, когда Ватиза попыталась одеть ее. – Не следует приходить в святилище разодетой в шелка и атлас. Я пойду обнаженной, нет, поползу на коленях, как подобает смиренной просительнице, дабы Митра не счел, что мне недостает покорности.
– Вздор! – Ватиза не питала никакого уважения к обрядам, которые полагала ложными и фальшивыми. – Митра предпочитает, чтобы люди стояли перед ним, выпрямившись во весь рост, а не ползали на брюхе, как жалкие червяки, или поливали его алтарь кровью животных.
Выслушав заслуженную отповедь, Ясмела позволила девушке одеть себя в легкую шелковую блузку без рукавов, поверх которой та набросила на свою госпожу атласную тунику, перехватив ее на талии широким бархатным кушаком. Стройные ножки принцессы украсили атласные туфельки без задников, после чего Ватиза несколькими уверенными движениями своих ловких пальчиков привела темные волнистые кудри Ясмелы в порядок. Затем принцесса последовала за девушкой, которая откинула в сторону тяжелый, шитый золотом гобелен и отперла замок двери, скрывавшейся за ним. Дверь выходила в узкий извилистый коридор, и девушки быстро зашагали по нему, миновали еще одну дверь и оказались в просторном холле. Здесь стоял стражник в позолоченном шлеме с гребнем, серебряной кирасе и украшенных золотой насечкой ножных латах, сжимая обеими руками тяжелую обоюдоострую алебарду.
Быстрый жест Ясмелы остановил уже готовое сорваться с его губ восклицание, и, отдав честь, он вновь занял свой пост у дверей, неподвижный, как отлитая из бронзы статуя. Девушки же пересекли холл, который выглядел загадочно и таинственно в свете факелов, укрепленных на высоких стенах, и сошли вниз по лестнице, причем Ясмела дрожала, глядя на тени, притаившиеся в темных углах. Спустившись на три этажа, они наконец остановились в узком коридорчике, арочный потолок которого украшали драгоценные камни, пол был выложен хрустальными блоками, а стены задрапированы расшитой золотой нитью тяжелой тканью. Они осторожно двинулись по этому сверкающему туннелю, держась за руки и направляясь к широкому позолоченному входу.
