Терри Пратчетт - Дело табак
Ваймс взглянул на двух гоблинов-стражей. Один неуверенно помахивал топором, намекая, что им лучше поторопиться. Они зашагали вслед за стариком, и Ваймс увидел, что поникший Фини хоть и пытается храбриться, но буквально источает тревогу.
– Они не тронут нас, парень, во-первых, потому, что уже напали бы, если бы хотели, а во-вторых, им от меня что-то нужно.
Фини придвинулся ближе.
– Что именно, сэр?
– Правый суд, – ответил Ваймс. – И я, кажется, догадываюсь, что нас ждет…
Иногда у командора Ваймса спрашивали, отчего сержант Колон и капрал Шноббс по-прежнему, в меру своих сил, служат в анк-морпоркской городской Страже, учитывая тот факт, что Шнобби периодически приходилось переворачивать вниз головой и вытряхивать из него разные мелочи, принадлежавшие другим, а Фред Колон довел до совершенства способность патрулировать улицы с закрытыми глазами и возвращаться, похрапывая, обратно в Псевдополис-ярд, хоть иногда и с неприличными надписями на нагруднике.
Для патриция Ветинари командор Ваймс выдвигал три довода. Во-первых, Колон и Шноббс обладали завидным знанием города и его обитателей, официальным и неофициальным, которое могло соперничать только с опытом Ваймса.
Во-вторых, он держал их у себя из шкурных соображений. Пусть лучше гадят внутри, чем снаружи. По крайней мере, так легче за ними присматривать.
И наконец – хоть и не в последнюю очередь, ей-богу – они были феерически везучими. Множество преступлений удавалось раскрыть благодаря тем обстоятельствам, которые складывались вокруг Колона и Шнобби, – их пытались убить, кое-что попадалось им прямо под ноги, плавало у них в кофе, а в одном случае некто даже попытался отложить яйца на носу у капрала.
И поэтому сегодня, волей какого-то бога или иной силы, решившей поиграть, Колон и Шнобби направили свои стопы на угол Чипсайда и Стихоплетной улицы, в благоуханный магазин Изумления Сметки[15].
Сержант Колон и капрал Шноббс, как это водится у стражников, зашли с черного хода, и мистер Сметка приветствовал их радостной, хоть и слегка остекленелой улыбкой – такую предприниматели приберегают для старых знакомых, которым принято сбывать товар со стопроцентной скидкой.
– Приятно снова тебя видеть, Фред, – сказал он, открывая мистический третий глаз, которым обладали все владельцы мелких магазинов, особенно те, которые видели, как к ним заходит Шнобби Шноббс.
– Мы тут патрулировали неподалеку, Изумлений, вот я и подумал, не заскочить ли к тебе за табачком да заодно посмотреть, как ты теперь управляешься, когда столько шума из-за налогов и все такое.
Сержанту пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум табачной мельницы и грохот повозок, которые вереницей тянулись по территории фабрики. Ряды женщин за столами упаковывали нюхательный табак, и производство сигарет – Колон подался вбок, чтобы разглядеть получше, – также шло полным ходом.
Сержант осмотрелся. Стражники держат глаза открытыми, поскольку всегда есть на что обратить внимание. Разумеется, иногда они предпочитают забыть о том, что видели, по крайней мере официально. Мистер Сметка щеголял новой булавкой для галстука, в которой посверкивал бриллиант. Ботинки у него тоже были новые – сшитые на заказ, насколько мог судить Фред Колон, – а едва заметно пахнувший аромат указывал, что Изумлений предпочитает… так-так… а, ну конечно, «Кедровый аромат для мужчин» из Щеботана, пятнадцать долларов флакон.
Колон спросил:
– Как идут дела? Новый налог здорово тебя подкосил?
У мистера Сметки было лицо человека, который работает не покладая рук и сильно страдает от ударов судьбы и политических махинаций. Он печально покачал головой:
– Мы едва сводим концы с концами, Фред. Хорошо, если убытков не больше, чем прибылей.
«А, еще и золотой зуб, – подумал сержант Колон. – Чуть не проглядел».
Вслух он произнес:
– Очень жаль, Изумлений, ей-богу, жаль. Позволь мне немного поддержать тебя и заплатить два доллара за мои обычные три унции крученого табака.
Фред Колон протянул бумажник, и мистер Сметка, недовольно фыркнув, отмахнулся. Этот ритуал был так же стар, как торговцы и стражники, и благодаря ему мир продолжал вращаться. Мистер Сметка отрезал кусок табака от ленты, лежавшей на мраморном прилавке, завернул его быстрой опытной рукой, а затем, словно осененный внезапной мыслью, полез под прилавок, извлек огромную сигару и протянул сержанту.
– Попробуй-ка эту штучку, Фред. Только что привезли, здесь таких не делают. Табак выращивают на плантациях специально для наших уважаемых клиентов. Нет-нет, никакой платы, я настаиваю, – добавил он, когда Фред издал благодарный звук. – Я всегда рад видеть у себя Стражу, сам знаешь.
«Кажется, – подумал мистер Сметка, наблюдая за уходившими стражниками, – все обошлось довольно мирно – во всяком случае, Шнобби только глазел по сторонам».
– Похоже, они тут зашибают большие деньги, – заметил Шнобби Шноббс, пока стражники шагали к выходу. – Ты заметил объявление в окне «Требуются рабочие»? И на прилавке лежал список цен. Он их понижает! Похоже, Сметка заключил выгодный договор с кем-то там, на плантациях, вот что.
Сержант Колон понюхал большую толстую сигару – такой огромной он в жизни не видел. Она вкусно пахла и была, скорее всего, контрабандной, и он ощутил легкий зуд, подсказывавший, что ему попалось нечто гораздо более серьезное, чем могло показаться. Что он потянул за ниточку, способную распустить целый гобелен. Колон покатал сигару между пальцев, как делали у него на глазах знатоки. По правде говоря, в том, что касалось табака, сержант Колон звезд с неба не хватал, первоочередным соображением была дешевизна. Человеку, предпочитающему изрядный кусок жевательного табака, обычно не хватает опыта в обращении с сигарами. Что там еще делают всякие шишки? Ах да, покатать сигару между пальцев, а потом поднести к уху. Колон понятия не имел зачем, но все-таки он это сделал.
И выругался.
И уронил сигару.
Тропа на Холме Висельника петляла среди деревьев, кустов дрока и каменистых осыпей, время от времени перемежаемых полосками необработанной тощей земли, из которой выветрилось все мало-мальски плодородное. Дикие земли, пустоши, приют голодных кроликов, отчаявшихся мышей, случайных перепуганных крыс и гоблинов.
Среди кустов оказался вход в пещеру. Человеку пришлось бы согнуться вдвое, чтобы протиснуться в эту вонючую нору, и тем самым стать легкой мишенью. Но Ваймс, ныряя в отверстие, знал, что он в безопасности. Просто знал. Знал снаружи, в ярком дневном свете, и внизу, в темноте. Он почувствовал это физически, как только над головой распростерлись крыла мрака, а в ушах зазвучали голоса пещеры. Все до единого.
Пещера внезапно открылась ему во всю глубину, до тех уголков, где текла вода, росли плесень и грибы, а также находились трогательно пустые кладовые и кухня. Разумеется, это – в переводе на человеческий язык. Гоблины обычно ели где могли и спали там, где их застигал сон; у них не было представлений о комнатах, служащих конкретной цели. Ваймс как будто знал это всю жизнь, хотя никогда раньше не бывал в таких местах, которые гоблин назвал бы домом.
Но здесь царила тьма, а они с Ваймсом неплохо понимали друг друга, правда? По крайней мере, так думала тьма. А Ваймс думал: «Черт побери, ну вот опять».
Его слегка потыкали в спину, и он услышал, как ахнул Фини. Ваймс развернулся к ухмыляющемуся гоблину и сказал:
– Еще разок это сделаешь, солнышко, и я тебе башку оторву, понял?
Он сказал именно это и услышал именно это… но что-то еще, не вполне голос, обвилось вокруг его слов, как змея обвивается вокруг дерева, и оба гоблина бросили оружие и выскочили из пещеры. Мгновенно. Они даже не закричали. Потому что предпочли сохранить дыхание для бега.
– Черт подери, командор Ваймс, это же прямо волшебство какое-то, – сказал Фини, наклонившись, чтобы подобрать брошенные топоры. Вглядевшись в густой мрак, Ваймс увидел, как парень ощупывает пол и наконец по чистой случайности, обнаруживает их.
– Положи. Я сказал, положи. Немедленно.
– Но мы безоружны.
– И не смей со мной спорить, парень!
Послышался негромкий стук, когда топоры упали наземь.
Ваймс перевел дух.
– А теперь мы пойдем вперед без страха, слышишь меня, и повидаемся с этим милым старичком, потому что мы и есть закон, понятно? Закон идет куда угодно, преследуя свои цели.
Высота туннеля постепенно увеличивалась, пока Ваймс не выпрямился в полный рост. У Фини возникли некоторые трудности. Позади Ваймса слышались глухие удары и слова, о которых милой старой матушке не следовало даже знать, не говоря уже о том, чтобы слышать. Ваймсу пришлось остановиться и подождать, пока юноша его догонит, цепляясь ногами за хорошо заметные выступы и стукаясь головой всякий раз, когда потолок слегка опускался.
– Шевелись, старший констебль! – прикрикнул Ваймс. – Стражник должен иметь хорошее ночное зрение! Ешь побольше бань-сунь-хрен с морковкой!
