Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
– Идеально, – Эдвард сверкнул улыбкой, на миг ослепив хозяйку.
– М-м… официант сейчас подойдет к вам, – растерянно моргая и встряхивая головой, пообещала она, а потом отошла.
– Нельзя так поступать с людьми, – упрекнула я. – Это некрасиво.
– Поступать? Ты о чем?
– Ослеплять их, как это делаешь ты. Бедняга сейчас на кухне наверняка отдышаться не может.
Он, кажется, озадачился.
– Да ладно тебе, – не поверила я. – Как будто ты не знаешь, какое впечатление производишь на людей!
Он склонил голову набок, в глазах отразилось любопытство.
– Значит, я ослепляю людей?
– А ты разве не замечал? Думаешь, каждому так легко добиться своего?
Мои вопросы он пропустил мимо ушей.
– Тебя я тоже ослепляю?
– Постоянно, – призналась я.
К нам подошла официантка, вид у нее был выжидательный. Хозяйка определенно предупредила, что ей предстоит, и ожидания девушки оправдались. Игриво заложив за ухо короткую черную прядь, она вложила в улыбку чрезмерную дозу радушия.
– Привет, я Эмбер. Что будете пить?
Я не могла не заметить, что обращается она только к Эдварду.
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Мне колу.
Я словно спрашивала разрешения.
– Две колы, – сказал он официантке.
– Секундочку! – заверила девушка с такой же теплой улыбкой, как прежде. Но Эдвард не видел ее – он не сводил глаз с меня.
– Ты что? – спросила я, когда она ушла.
Его взгляд был прикован к моему лицу.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – ответила я, удивленная настойчивым вопросом.
– Не знобит, не тошнит, голова не кружится?
– Да вроде нет.
Мой озадаченный тон вызвал у него усмешку.
– Вообще-то я все жду, когда у тебя начнется истерика, – на его лице возникла все та же бесподобная усмешка.
– Ну и зря, – сказала я, когда снова обрела способность дышать. – Я умею вытеснять неприятные впечатления.
– И все-таки мне будет спокойнее, когда внутри у тебя прибавится еды и сахара.
Как по заказу, явилась официантка с нашей колой и корзинкой с хлебными палочками. Расставляя их на столе, она повернулась ко мне спиной.
– Вы готовы сделать заказ? – спросила она Эдварда.
– Белла?
Официантка нехотя повернулась ко мне.
Я назвала первое, что вычитала в меню:
– Эм-м… мне равиоли с грибами.
– А вам? – официантка одарила Эдварда еще одной улыбкой.
– Мне ничего.
Само собой.
– Если передумаете – скажите мне, – кокетливая улыбка по-прежнему играла на ее лице, но Эдвард на нее даже не взглянул, и официантка ушла расстроенная.
– Пей, – велел он.
Я послушно пригубила колу, потом начала пить большими глотками, удивляясь неожиданной жажде. Опомнилась я, когда мой стакан был уже пуст, и Эдвард придвинул мне свой.
– Спасибо, – пробормотала я. Пить хотелось по-прежнему. От ледяной газировки мне стало зябко, я поежилась.
– Тебя знобит?
– Это от колы, – объяснила я.
– А куртку ты не взяла? – укоризненно спросил он.
– Взяла, – я взглянула на диванчик рядом с собой – там было пусто. – Ой, я же оставила ее в машине у Джессики, – спохватилась я.
Эдвард принялся снимать свою куртку. Я вдруг поняла, что никогда не обращала внимания на то, как он одет, – ни сегодня, ни когда-либо раньше. Просто я была не в силах отвести взгляд от его лица. Но теперь я увидела, что куртка, которую он снимал, из светло-бежевой кожи, а под ней надета водолазка цвета слоновой кости. Она плотно облегала грудь, подчеркивая мышцы.
Он протянул мне куртку, и я нехотя перестала глазеть на него.
– Спасибо, – в очередной раз произнесла я, просовывая руки в рукава. Куртка была холодной, совсем как моя, когда я надевала ее по утрам после того, как она всю ночь провисела на сквозняке в прихожей. Я снова поежилась. От куртки изумительно пахло. Я принюхалась, пытаясь определить, что это за нежный запах. На одеколон не похоже. Рукава были мне длинноваты, и я поддернула их повыше, чтобы они не закрывали кисти.
– Этот синий цвет хорошо гармонирует с твоей кожей, – заметил Эдвард, разглядывая меня. Я удивилась, опустила взгляд и, конечно, покраснела.
Он придвинул мне корзинку с хлебными палочками.
– Никакого шока у меня нет, и истерики не предвидится, – сказала я.
– На твоем месте любой нормальный человек был бы в шоке. Но ты даже испуганной не выглядишь. – Он тревожно вгляделся мне в лицо, и я вдруг заметила, какими светлыми стали его глаза – светлее, чем когда-либо на моей памяти, оттенка золотистого жженого сахара.
– С тобой мне очень спокойно, – загипнотизированная его глазами, я опять сказала чистую правду.
Но это его не обрадовало. На мраморном лбу обозначились морщины. Он покачал головой и нахмурился.
– Все намного сложнее, чем я предполагал, – пробормотал он себе под нос.
Я выбрала хлебную палочку и принялась грызть ее, задумавшись над его словами. И гадая, стоит ли задавать вопросы.
– Такие светлые глаза у тебя бывают, когда ты в хорошем настроении, – заметила я, стараясь отвлечь его от мыслей, из-за которых он посерьезнел и нахмурился. Уж не знаю, о чем он там думал.
Он ошеломленно уставился на меня.
– Что?
– А когда у тебя черные глаза, ты злишься и психуешь, и я уже знаю, чего от тебя ждать, – продолжала я. – У меня на этот счет есть гипотеза.
Он прищурился.
– Опять?
– Угу, – я жевала хлебную палочку, изображая безразличие.
– Надеюсь, на этот раз фантазия тебя не подвела… или ты по-прежнему заимствуешь идеи из комиксов? – Он еле заметно улыбнулся, подтрунивая надо мной, но глаза остались строгими.
– Ну нет, комиксы ни при чем, но и моя фантазия тоже, – созналась я.
– Ну и?.. – поторопил он.
В этот момент к нам за перегородку принесли заказ. Я поняла, что мы бессознательно наклонились друг к другу, только когда разом выпрямились при виде официантки. Она поставила тарелку – равиоли в ней выглядели аппетитно, – и живо повернулась к Эдварду.
– Не передумали? – спросила она. – Вам от меня ничего не нужно?
Вопрос звучал двусмысленно, но мне, возможно, просто показалось.
– Нет, спасибо, разве что еще колы, будьте любезны, – длинной белой кистью руки он указал на пустые стаканы передо мной.
– Сейчас, – она забрала стаканы и ушла.
– Так что ты говорила? – спросил Эдвард.
– Расскажу в машине. Но только если… – я умолкла.
– Условия ставишь? – Он вскинул бровь, голос не предвещал ничего хорошего.
– А как же. Надо же кое-что прояснить.
– А как же.
Официантка принесла еще два стакана колы. На этот раз она поставила их на стол молча и сразу ушла.
Я сделала глоток.
– Валяй, – поторопил он строго.
Я начала с самого простого. На мой взгляд.
– Почему ты здесь, в Порт-Анджелесе?
Не глядя на меня, он медленно сложил большие ладони вместе на столе. Потом взглянул на меня из-под ресниц, и на лице возникла тень усмешки.
– Дальше.
– Но этот же самый легкий, – возразила я.
– Дальше, – повторил он.
В недоумении я отвела взгляд, развернула салфетку, в которую были завернуты приборы, взяла вилку и осторожно подцепила на нее равиоли. По-прежнему не глядя на Эдварда, положила равиоли в рот и задумчиво принялась жевать. Вкусные грибы. Проглотив их и запив еще глотком колы, я наконец посмотрела ему в глаза.
– Ладно, – глядя на него в упор, я с расстановкой продолжила: – Предположим – чисто гипотетически, конечно, – что некто знает, о чем думают другие люди, ну, знаешь, умеет читать чужие мысли… за редким исключением.
– За единственным исключением, – поправил он. – Гипотетически.
– Хорошо, пусть будет единственным, – он подыгрывал мне, и я пришла в восторг, но старалась вести себя как ни в чем не бывало. – И как же это происходит? Есть ли какие-то ограничения? Каким образом этот… некто находит другого человека точно вовремя? Как он узнает, что она в беде?
Я понятия не имела, есть ли хоть какой-то смысл в моих запутанных вопросах.
– Гипотетически? – переспросил он.
– Само собой.
– Ну, если… этот некто…
– Пусть будет Джо, – предложила я.
Он иронически улыбнулся.
– Стало быть, Джо. Этому Джо достаточно не отвлекаться, и точное время знать уже не обязательно, – он покачал головой и закатил глаза. – Только тебе под силу умудриться вляпаться в неприятности в таком маленьком городишке. Знаешь, ты ведь могла на целое десятилетие испортить в нем статистику уровня преступности.
– Мы рассуждаем чисто гипотетически, – ледяным тоном напомнила я.
Он рассмеялся, и его глаза потеплели.
– Точно, – согласился он. – Будем называть тебя «Джейн»?
– Как ты узнал? – спросила я, оставив напрасные попытки сдержать любопытство. Сама не замечая, я снова придвинулась к нему.
Он, похоже, колебался, мучимый внутренней дилеммой. Наши взгляды встретились, и я догадалась: прямо в эту минуту он решает, стоит ли просто сказать мне правду.
