Бекка Фитцпатрик - Забвение

– Как всегда, мама, как всегда. А что у тебя? Страстное свидание за ланчем? – невинно поинтересовалась я.

– Это был деловой обед, – она страдальчески вздохнула. – Хьюго попросил меня поехать в Бостон на этой неделе.

Моя мама работает на Хьюго Ринальди, владельца аукционной компании, названной его именем. Хьюго проводит аукционы элитной недвижимости, а в обязанности моей мамы входит контроль за ходом аукциона, что нельзя осуществить на расстоянии. Она часто уезжает из дома, оставляя меня одну, и мы обе понимаем, что в этом нет ничего хорошего. Она уже не раз подумывала об увольнении, но все всегда упирается в деньги: Хьюго платил ей больше – на порядок больше, – чем она могла бы зарабатывать, безвылазно сидя в Колдуотере. Если она уйдет с этой работы, нам придется пойти на определенные жертвы, и в первую очередь придется продать этот дом. Поскольку в моей памяти этот дом был неразрывно связан с отцом, можно сказать, что я питала к нему поистине нежные чувства.

– Я отказалась, – продолжала мама. – Сообщила ему, что собираюсь искать такую работу, чтобы не уезжать все время из дома.

– Ты сообщила ему что?! – Удивление в моем голосе сменилось тревогой. – Ты увольняешься? Ты нашла другую работу? И что это значит, нам придется переехать?

Я не могла поверить, что она приняла это решение, не посоветовавшись со мной. Раньше мы были с ней всегда едины во мнении: о переезде не может быть и речи.

– Хьюго сказал, что подумает, чем он может мне помочь в плане работы в Колдуотере, но особо обнадеживать не стал. Его секретарь работает на него много лет и отлично справляется со своими обязанностями. Не думаю, что он станет увольнять ее ради того, чтобы меня осчастливить.

Я ошарашенно перевела взгляд на дом. От мысли, что в его стенах может поселиться другая семья, у меня скрутило живот. А что, если они его перестроят? Что, если они сломают кабинет отца и с корнем выломают полы вишневого дерева, которые мы настилали все вместе? А как же его библиотека? Папины книжные полки? Они, конечно, далеки от идеала, но это был наш первый настоящий опыт в столярном деле. У этих полок был свой характер!

– Я пока не думаю о продаже дома, – ответила мама. – Как-нибудь выкрутимся. Кто знает, вдруг Хьюго осознает, что ему необходим второй секретарь. Что будет, то и будет.

Я резко повернулась к ней:

– А ты не потому ли так легкомысленно относишься к своему увольнению, что рассчитываешь выйти замуж за Хэнка и думаешь, что он станет нас содержать?

Это циничное замечание сорвалось у меня с губ прежде, чем я прикусила язык, и я сразу пожалела о том, что сказала. Такая грубость вообще мне не была свойственна. Но сейчас я настолько сильно боялась этого, хотя и не решалась в этом себе признаться, и это мой страх говорил за меня.

Мама оцепенела, а потом пошла от меня прочь через гараж, машинально нажав кнопку, которая закрыла за ее спиной дверь.

Я постояла на подъездной дорожке, разрываясь между желанием немедленно побежать за ней и извиниться и растущим во мне страхом от того, с какой легкостью она игнорировала мой вопрос. Значит, так оно и было. Она встречалась с Хэнком с твердым намерением выйти за него замуж. Делала именно то, в чем обвиняла ее Марси: рассчитывала на его деньги. Я знала, что с финансами у нас напряженно, но ведь мы как-то справлялись, разве нет? И я очень злилась на свою мать за то, что она опустилась так низко. И злилась на Хэнка за то, что рядом с ним она принимала такие решения, которые никогда раньше не принимала без меня.

Я снова села за руль «фольксвагена «и поехала в город. Я превысила максимальную скорость километров на двадцать пять в час, но сейчас мне было все равно. Я не знала, куда еду, – летела куда глаза глядят, чтобы просто оказаться подальше от мамы. Сначала Хэнк, теперь ее работа. Почему мне кажется, что она принимает все важные решения, не посоветовавшись со мной?!

Впереди показался выезд на шоссе, я повернула направо и двинулась к набережной. Свернув к последнему съезду перед Дельфик-парком, я поехала к городскому пляжу. В этой части побережья машин было значительно меньше, чем на южных пляжах Мэна. Берег здесь каменистый, почти пустой – вечнозеленые растения виднелись только там, куда не доходит прилив. Вместо туристов с полотенцами и корзинками для пикника я увидела на берегу только одинокого прохожего с собакой, которая гонялась за чайками.

Как раз то, что мне было сейчас нужно. Мне хотелось побыть некоторое время одной, чтобы остыть.

Я съехала на обочину. В зеркале заднего вида показался красный спортивный автомобиль. Я смутно припомнила, что вроде бы видела его на шоссе, нас тогда разделяло несколько машин. Вероятно, его владелец хотел прогуляться по пляжу, пока погода окончательно не испортилась.

Я перепрыгнула через бетонный парапет и спустилась по скалистому берегу вниз. Воздух здесь был прохладнее, чем в городе, и ветер постоянно лупил в спину. Небо, скорее серое, чем голубое, было затянуто дымкой. Я старалась выбирать камни повыше над водой, чтобы волны до меня не могли добраться. Это было довольно непросто, ноги у меня то и дело соскальзывали, и я сосредоточилась на том, чтобы не свалиться, отвлекшись на время от мыслей о ссоре с мамой.

Ботинок снова соскользнул с камня, и я скатилась вниз, неловко приземлившись на бок. Ругаясь себе под нос, я постаралась подняться и тут увидела, как за спиной у меня выросла чья-то огромная тень. Испугавшись, я резко обернулась.

Передо мной стоял тот самый водитель красной спортивной машины. Ростом он был выше среднего и на вид казался старше меня на год-два. Волосы коротко подстрижены, брови песочно-коричневого цвета, светлая щетина на подбородке. Судя по тому, как сидела на нем толстовка, спортзал он посещал регулярно.

– Ну наконец-то выползла из своей норы, – сказал он и оглянулся. – Который день пытаюсь застать тебя одну.

Я балансировала на камне, пытаясь встать на ноги, и копалась в памяти, силясь вспомнить его лицо, но безрезультатно.

– Прошу прощения, мы знакомы?

– Как ты думаешь, за тобой следили? – он продолжал скользить взглядом по берегу. – Я, конечно, старался отслеживать все машины, но мало ли, вдруг я кого-то упустил из виду. Честно говоря, мне бы помогло, если бы ты сделала пару кругов, прежде чем парковаться.

– Хм… я действительно не имею понятия, кто ты такой.

– Странно слышать такое человеку, купившему тебе машину, на которой ты сюда приехала.

До меня не сразу дошел смысл его слов.

– Погоди-ка… ты – Скотт Парнелл?

Я не видела его много лет, но черты лица у него оставались все те же. Та же ямочка на щеке. Те же карие глаза. Из новых приобретений был шрам на шее, легкая щетина на подбородке и впечатляющее сочетание полных, чувственных губ со скульптурными чертами лица.

– Я слышал о твоей амнезии. Так, значит, слухи не врут? Похоже, дела действительно плохи.

Ой, ой, зачем же так пессимистично.

Я скрестила руки на груди и холодно заявила:

– Раз уж мы затронули эту тему, возможно, сейчас самый подходящий момент объяснить мне, почему ты поставил «фольксваген «у моего дома в ту ночь, когда я пропала. Если ты в курсе моей амнезии, то, конечно уж, ты в курсе, что меня похитили.

– Эта машина была извинением за то, что я вел себя как подонок.

Он все еще оглядывался по сторонам. Кого он так боится?

– Давай-ка поговорим о событиях той ночи, – не отступала я. Конечно, это место, где мы были совершенно одни, с глазу на глаз, было далеко не самым подходящим для подобного разговора, но моя решимость получить ответы здесь и сейчас восторжествовала над здравым смыслом. – Кажется, в нас обоих в тот вечер стрелял Риксон. Я так сказала полиции. Ты, я и Риксон – мы были в комнате смеха. Если, конечно, этот Риксон вообще существовал. Не знаю, как ты все это провернул, но мне начинает казаться, что это ты его выдумал. Мне начинает казаться, что это ты стрелял в меня и что тебе просто нужно было на кого-то все свалить. Вот ты и заставил меня назвать имя Риксона полиции. Так? У меня к тебе вопрос, Скотт: это ты стрелял в меня?

– Риксон теперь в аду, Нора.

Я вздрогнула.

Он произнес это так уверенно, без какого-либо сомнения и с приличествующей случаю меланхолией. Если он и лгал, то делал это исключительно умело.

– Риксон умер?

– Он в аду. Но да, смысл тот же. Можно сказать, и умер, насколько я понимаю.

Я вглядывалась в его лицо, пытаясь по мимике угадать, не врет ли он. Я не собиралась спорить с ним о загробной жизни, мне просто нужно было подтверждение, что Риксон исчез окончательно и бесповоротно.

– Откуда ты знаешь? Ты говорил об этом полиции? Кто его убил?

– Я не знаю, кого нам надо за это благодарить, но точно знаю, что он ушел. Слухи разносятся быстро, поверь мне.

– Знаешь, тебе придется придумать что-нибудь более умное. Возможно, тебе удалось одурачить всех остальных, но меня так просто не купишь. Ты поставил машину около моего дома в ту ночь, когда меня похитили. Потом ты смылся и где-то прятался – в Нью-Гэмпшире, так вроде? И прости меня за эти слова, но при виде тебя последнее, что приходит мне в голову, – это слово «невиновен». Я думаю, не стоит и говорить, что я тебе не верю.