Робин Маккинли - Меч королевы
Часто слыша это слово, Харри начинала лучше понимать, что означает «келар». Он представлял собой некую разновидность магии. Дар же являлся специфическим воплощением келара в конкретном человеке. Также келаром называли чары или колдовство, разлитое в воздухе в некоторых районах гор. Одним из таких мест был Город, где одни вещи происходили спокойно, а другие не могли случиться ни под каким видом, причем вопреки обычным физическим законам. Даже утратив остальную территорию, горцы могли отступить в Город. Если северяне захватят или уничтожат все до последнего клочка, немногие уцелевшие сумеют по-прежнему жить в Городе, ибо в нем сохранилась отчасти сила древнего Дамара.
Харри начала мечтать о Городе, предвкушать, как увидит его. Вокруг нее Всадники и их король толковали о том, что нужно починить, что отковать заново, о лучших в горах кузнецах-дхогах и кожевенниках-паризи. Наркнон положила голову и лапы к Харри на колени и урчала так, что у обеих кости дрожали.
Время близилось к полуночи. Всадники глядели в свои пустые чашки, люди снаружи глядели на звезды. Харри дремала, по-прежнему слушая гул в воздухе, не в силах расшифровать его.
– Матин, – произнес Корлат.
Харри вздрогнула и проснулась.
Матин оглядел стол. Глаза его ненадолго задержались на золотоволосой девушке в багряном одеянии, прежде чем он взглянул на своего короля.
– Лапрунские игры на равнине перед Городом начнутся через шесть недель, если считать с завтрашнего дня.
Матин это прекрасно знал, но краем глаза видел, как девушка озадаченно подняла глаза на Корлата, а затем взглянула через стол на своего терпеливого учителя.
– Харизум-сол будет участвовать в них.
Матин кивнул. Он ожидал этого и, присмотревшись к Харри за последние дни, не возражал. Сама Харизум-сол резко сглотнула, но тоже не слишком удивилась. А после боевых коней и мечей могла догадаться, какого рода окажутся эти состязания. Бедный Матин. Она прикинула, как он воспринимает эту идею, и предпочла остаться в неведении. Вогнать самого сырого новичка, пусть даже ведомого келаром, в форму за жалкие шесть недель…
– Мы выедем завтра за два часа до рассвета, – сказал Матин.
«Шесть недель, – подумала Харри. – Многому ли можно научиться за шесть недель, даже если за тобой присматривает Аэрин?»
7
Харри проснулась сразу же, как только слуга отодвинул занавеси у ее спального места и поставил свечу на низкий бронзовый столик рядом. Она встала, потянулась, крякнула, вздохнула. А затем быстро переоделась в костюм для верховой езды и залпом проглотила оставленный у свечи маллак. Наркнон выразила протест против всей этой суеты сонным ворчанием, а затем перебралась на сбитые одеяла и снова заснула. Харри вышла наружу и обнаружила, что темно-гнедой Матина и ее собственный Золотой Луч уже готовы. Цорнин повернул к ней голову и вздохнул.
– Более чем согласна, – шепнула она ему, а он нежно прикусил ее за плечо.
Из темноты появился Матин с вьючной лошадью в поводу и кивнул ей. Они оседлали коней и поехали в сторону гор, вздымавшихся совсем близко к лагерю, хотя сейчас невидимых. Небо бледнело, и Харри обнаружила, что они уже забрались в нижние складки этих гор. Покинутый лагерь пропал из виду. Теперь конские копыта цокали по горной почве. Девушка вдохнула и почувствовала запах деревьев. Сердце ее взлетело и вопреки страху приветствовало новое приключение.
Они ехали весь день, останавливаясь только поесть да снять на несколько минут седла с коней и протереть им спины насухо. Чтоб снова оказаться в седле, Харри каждый раз приходилось искать подходящий валун и залезать на него. Услужливые люди в коричневом, опускавшиеся на колено и подставлявшие ей сложенные чашкой руки, остались далеко. Золотой Луч, в свою очередь, явно считал исполняемый всадницей ритуал весьма странным. Сначала подзывает, затем лезет на кучу камней и только потом садится на спину.
– Это первое, чему я научу тебя, – сказал в один из привалов Матин. – Смотри.
Он положил руки по краям седла и взлетел в него, скользнув правой ладонью по задней части седла и изящно убрав ее с дороги, как только оторвался от земли.
– Я так не могу, – вздохнула Харри.
– Сможешь, – ответил Матин. – Попробуй.
Харри попробовала. Спустя несколько попыток Золотой Луч прижал уши и спрятал хвост между ног. Тогда Матин разрешил ей найти небольшой камень, всего в несколько дюймов высотой, и заставил продолжать попытки. Цорнин сначала заартачился, не желая снова подвергаться дурацким шуткам, но потом все же подошел, покрепче расставил ноги, и Харри таки забралась в седло.
– Вскоре ты сможешь делать это с земли, – пообещал Матин.
«И это только начало», – подумала несчастная. Запястья и плечи болели. Хотя бы Золотой Луч не держал зла. Как только она снова оказалась на нем верхом, уши у коня встали торчком и он сделал несколько танцующих шагов.
Ехали все время в гору, пока у Харри ноги не заболели – чтобы не сползать с седла на круп коня, приходилось постоянно наклоняться вперед. Матин раскрывал рот, только чтобы заставить ее отрабатывать взлет в седло на каждом привале. И она наслаждалась тишиной. Местность вокруг изобиловала новыми для нее видами. Харри пристально рассматривала их все: торчавшую из дерна серую скалу с красными прожилками, оттенки травы от бледно-желто-зеленого до темно-зеленого, почти фиолетового, и форму травинок. Листья почти фиолетовой травы, если то была трава, имели широкие основания и узкие закругленные кончики, но вьючная лошадь с удовольствием щипала их. Верховым же коням воспитание мешало последовать ее примеру даже после стольких дней сухого пустынного корма. Мелкие розовато-белые цветочки вроде любимых леди Амелией пимчи, но с бульшим количеством лепестков, вырывались из трещин в скалах. Крохотные полосатые коричневые птички, похожие на воробьев, чирикали, перепархивали со скалы на скалу и проносились над головой у коней.
Время от времени Матин оборачивался, и его старое сердце согревалось при виде чужестранки, с откровенным наслаждением озирающейся вокруг в новом для нее мире. Похоже, келар подал Корлату не такую уж плохую идею. Хотя вначале, когда Корлат изложил Всадникам план отправиться обратно в поселок Чужаков и украсть девушку, все это старику очень не понравилось.
Они разбили лагерь в высоком узком конце небольшой долины. Харри решила, что это место знакомо Матину давно. Из земли бил родник. Рядом с ним они и поставили две крохотные палатки, называемые тари, такие низкие, что Харри забиралась в свою на четвереньках. В нижнем и более широком конце долины ручеек разливался и превращался в пруд. Коней как следует протерли, накормили овсом и выпустили.
– Иногда, далеко от дома и в маленьком лагере, спутывать наших коней необходимо, – пояснил Матин. – В табуне им веселее. Но Золотой Луч теперь твой конь и не покинет тебя, а со Всадницей Ветра мы вместе уже много лет. Вики же, вьючная лошадь, останется со своими друзьями. Ведь даже маленький табун лучше одиночества.
Матин, обиходив лошадей, занялся ужином, а Харри задержалась, расчесывая Золотому Лучу гриву и хвост. Она возилась еще долго после исчезновения последнего намека на колтуны. При всей усталости ее радовала необходимость заботиться о коне самой, радовало отсутствие конюха, способного отнять у нее это удовольствие. Наверное, и она когда-нибудь научится запрыгивать в седло, как Матин. Спустя некоторое время Харри оставила коня в покое и, не имея других занятий, нерешительно приблизилась со щеткой к Всаднице Ветра. Кобыла подняла голову в легком удивлении, когда девушка принялась за длинную гриву над холкой. Кобыла нуждалась во внимании не больше, чем Золотой Луч, но не возражала. Однако, когда Матин протянул Харри полную тарелку, девушка бросила щетку и сразу подошла. Она съела все и заснула, едва донеся голову до подушки.
Ночью Харри проснулась от неожиданной, хотя и знакомой тяжести на ногах. Наркнон подняла голову и басовито заурчала, когда девушка пошевелилась.
– Что ты здесь делаешь? – удивилась Харри. – Тебя не приглашали, а кое-кто в Корлатовом лагере вовсе не будет доволен твоим отсутствием на очередной охоте.
Наркнон, не переставая урчать, по-кошачьи перетекла вдоль Харри и, вытянув большую хищную голову и обнажив блестящие клыки длиной в палец, очень нежно куснула подругу за подбородок. От урчания на таком расстоянии у девушки завибрировала черепная коробка, а от деликатного укола зубов на глаза навернулись слезы.
Матин сел, услышав голос подопечной. Из завешенного входа палатки торчал хвост Наркнон, и кончик его безмятежно сворачивался и разворачивался.
Харри не поверила своим ушам – она услышала смех Матина. Ей и в голову не приходило, что учитель умеет смеяться.
– Они догадаются, куда она направилась, Харизум-сол. Не переживай. Ночью холодно, и еще похолодает. Будь же благодарна товарищу по ночлегу, прежде чем мы покинем это место. Жаль, ни один из нас не умеет охотиться с ней. Ее ловкость пригодилась бы. Спи давай. Завтра тебе предстоит очень длинный день.
