Джозеф Финк - Добро пожаловать в Найт-Вэйл
А теперь о ситуации на дорогах. Вот человек с новой работой. Вот человек. У него новая работа. Такая новая, что он до нее еще не добрался. Он только едет туда. Это его первый день. Не как человека, а на этой работе. Это приблизительно его десятитысячный день как человека. И все же, несмотря на все эти дни, он еще не очень хорош как человек. Он все еще продолжает совершать множество ошибок. Прошло столько времени, а он все еще не уверен в себе.
Он едет на работу. У него хорошая машина. Лучше, чем он может себе позволить, но в точности такая, какую, как он надеется, вскоре сможет себе позволить. У него вдохновляющая машина. Его серый, в тонкую полоску костюм, его улыбка, серебряные часы, манера ходить – все это тоже вдохновляющее. Он не думает о себе как о человеке, который существует сейчас, но как о ком-то, кто будет существовать в будущем. Он не очень далек от этого. Очень скоро он станет этой новой версией себя.
Но вот он что-то увидел. Не важно что. Кто-то умирает. Это произошло внезапно, в этом никто не виноват, но это можно было предотвратить. Он сидит в своей прекрасной машине и видит эту смерть. И не едет на свою новую работу. Так и не едет. А поскольку он туда не едет, не совсем точно называть это его новой работой. Это работа, которой у него так не было. Это будущее, которое в большинстве случаев так и не наступает.
Это была ситуация на дорогах.
Новые статистические данные, представленные группой городских активистов «Граждане за прозрачное правительство», свидетельствуют, что гражданам все так же трудно прорваться в мэрию и поговорить с мэром Кардинал. Что более половины граждан, появившихся у мэрии, были съедены членами Городского совета и что правительство до сих пор непрозрачно.
– Я все еще вижу их, – заявил представитель активистов Фрэнки Рамон. – Они не расплывчатые контуры, они все еще целиком видны, полностью непроницаемы. Похоже, они даже не пытались сопротивляться.
Далее: внезапная потеря сознания с последующим пробуждением: новый человек, живущий новой жизнью, но с прежними вопросами, оставшимися без ответов. Начинаем на раз-два.
Глава 16
Джеки высадила Эрику на улице напротив мэрии. Эрике было небезопасно находиться в такой близости от источника городских законов.
– Спасибо, – сказала Эрика, открывая дверь машины.
– Эй, – отозвалась Джеки. – Да не волнуйся ты. Спасибо за деньги.
– Ты хорошая, Джеки Фиерро, – последовал ответ. – И это делает мир опасным для тебя местом.
Снова захлопали крылья, и воздух позади Эрики наполнился темной дымкой. Как только она развернулась и выбралась из машины, рост ее стал метра два – гораздо больше, чем поместилось бы в малолитражке Джеки.
– Будь здорова, – раздались голоса, когда ее ноги, а потом и тело слились с тротуаром. – Если не получится, Джеки, просто будь. Просто продолжай быть. – После чего все слилось с землей.
– Зачем было подвозить, если ты могла сделать вот так? – вздохнула Джеки.
Она пересекла улицу и поставила машину на небольшой парковке, зарезервированной для желающих попасть на прием к мэру или ищущих возможности предать себя капризам или немилости Городского совета.
Мэрия представляла собой величественное здание, когда с него полностью снимали черный бархат, укрывавший его каждую ночь. В перерывах бархат лежал свернутым на желтеющей лужайке. Джеки прошла сквозь увенчанный аркой вход, не потрудившись отметиться у стоявшего у двери охранника. На охраннике была маска, блокировавшая слух и зрение, чтобы он не увидел и не услышал то, что ему нельзя было видеть и слышать. Даже если бы она и попыталась отметиться, это лишь прибавило бы досадных минут к и без того неудачному дню.
Единственный путь к офису мэра пролегал мимо входа в Городской совет. Она преодолела этот путь как можно быстрее, смяв бумагу в кулаке. Двери были открыты, и она видела уродливые силуэты и слышала хищное повизгивание заседавшего Городского совета. В коридоре пахло мелом и палеными волосами.
Согласно недавно принятому закону единственно возможным способом оспорить штраф за превышение скорости была явка в Городской совет, и в результате граждане стали оплачивать штрафы, выписанные, когда они даже не вели машину, а смирно сидели на скамейке или же спали в своей постели. Лучше плата, чем Расплата – таково было общее мнение.
И тут Джеки представила себе, что оказалась в зале Городского совета. Кто может постичь степень опасности и муку посещения Городского совета? А кто может смириться с приставшим к руке листком бумаги, который разрушает не только душевное равновесие, но, возможно, и саму жизнь? Решит ли хоть каким-то образом Городской совет ее проблему? Может, в конце концов, так будет лучше?
Откуда-то со стороны стола в зале заседаний, среди членов совета, собравшихся на совещание, послышалось тихое хныканье и громкий треск. Джеки решила ускорить шаг.
Офис мэра помещался наверху, в той части здания, которая была украшена деревянными панелями и помещенными в рамки фотографиями маяков. Секретарем мэра оказался пожилой мужчина. Он с улыбкой кивнул, когда она объяснила цель своего визита, и указал ей на один из стоявших вдоль стены стульев с бархатной обивкой.
Возможно, наконец-то она оказалась там, где ей смогут помочь. Сидевший за столом пожилой мужчина жестом указал на дверь, потом поднял растопыренную пятерню и снова кивнул.
– Ничего страшного, я подожду.
Она взяла со стоявшего перед ней столика журнал. «Десять способов заново украсить ваш круг из кровавой яшмы». «Как сбросить вес, не сбрасывая со счетов свою бренность». «Рецепт торта, который попытаются испечь лишь те, кто ненавидит правительство. Высылайте нам ваши лучшие кулинарные фото, и мы вас заберем». Вот такая скучища, но хоть какое-то развлечение, пока мэр готовится ее принять.
Пожилой мужчина тихонько постучал по столу, чтобы привлечь ее внимание, после чего указал раскрытой ладонью на дверь.
– Спасибо, старина. Вы просто душка, проболтала бы с вами целый день.
Он пожал плечами, снова повернувшись к стульям и предоставив ей самой открывать дверь, что оказалось непросто. Дверь выдалась из тех, что требовали легкого кровотечения.
– Уф, – выдохнула Джеки, входя в кабинет. – Вот ведь дура я какая, все думаю «от себя». Нет, «к себе». И совсем забыла просто «истечь кровью». Надо было бы хоть табличку прибить или еще что-то придумать.
Мэр, Дана Кардинал, сидела в окружении показного официального великолепия. Ее силуэт за ярко освещенным столом с разбросанными среди света и тени бумагами выделялся на фоне венецианских окон. Все было обставлено так, чтобы подчеркнуть значимость и авторитет хозяйки кабинета.
– Бывает, я соглашаюсь, но попробуйте что-то решить в этом здании, – произнесла мэр.
– Ну да, конечно. Не хотела сказать, что вы делаете что-то не то и не так.
– Нет, хотела. И это хорошо. Если нас нельзя судить по нашим делам, нас нельзя судить вообще. И позволь тебе сказать. – Мэр повернулась к ней лицом и поставила локти на стол. – Нас можно судить. Еще как можно. Итак, Джеки, ты пришла ко мне. Тебя что-то беспокоит?
Джеки села на стул напротив стола мэра и проделала манипуляции с листком бумаги. На пол, обратно в руку, разорвать на куски, обратно в руку. Мысленно сжечь в пламени. Обратно в руку. Мэр задумчиво кивала без какого-либо намека на удивление.
– Да, вот так, – сказала Джеки. – Но это не все. Вот еще что: я не уверена, что вообще когда-то была в доме у своей мамы. Она спросила, помню ли я детство. А я не помню. Не помню, Дана.
Джеки швырнула листок в стоявшую у стола дубовую урну ручной работы. Комок бумаги ударился о ее краешек и скатился вниз. Джеки положила руку с бумагой на стол.
– Я не могу написать ничего, кроме «КИНГ-СИТИ». Не могу думать ни о чем другом, – продолжила она. – Похоже, мне надо туда ехать, но никто, кажется, не знает, нужно ли мне туда ехать и смогу ли я это сделать.
Мэр улыбнулась утешительной, но не очень счастливой улыбкой и посмотрела в окно на быстро угасавший день.
– Джеки, все это серьезные проблемы. Не хочу говорить тебе, что это проблемы несерьезные. Однако хочу извиниться, если смогу сделать для тебя лишь это. Тут довольно напряженная обстановка, сама видишь. – Она помахала рукой, подчеркивая абсолютную тишину в кабинете. – У меня болен брат. Мы не знаем точно, что с ним. Хотелось бы оказаться дома и ухаживать за ним, но мне приходится сидеть в мэрии. Мы не уверены, что произойдет, если я не стану ходить сюда каждый день, однако считаем, что если что и защищает нас от неуемной ярости Городского совета, так это ежедневное присутствие мэра в мэрии. И потому я здесь. Ради блага своего города. У моего брата температура и озноб. Он говорит, что видит огоньки в пустыне. Я сказала ему, что все мы видим огоньки в пустыне. Он отвечает: нет, другие огоньки. Не те, что мы обычно видим. Исчезающие и появляющиеся низко висящие светящиеся пузыри. Не знаю, что на это сказать.
