Чарльз де Линт - Городские легенды
– Друг дружку пусть хоть поубивают, если им так нравится, – заявила она в тот единственный раз, когда Джилли сводила ее в настоящий панк-клуб, тоже на Грейси-стрит, только чуть западнее «ЙоМена», – но я не собираюсь отдавать кучу денег за то, чтобы эти парни плевали в меня со сцены и дырявили мне барабанные перепонки своим грохотом.
По сравнению с теми ребятами «Щенки» были совсем ручными. Играли, правда, громко, зато мелодично, а их тексты, отражая озабоченность молодых авторов современными общественными проблемами, не мешали в то же время танцевать. Джилли не могла удержаться от улыбки, наблюдая, какие па выделывает Сью под припев: «С работы можешь выбросить меня, но зад тебе лизать не буду я, ведь гордость у меня своя».
Публика состояла из жаждущих трущобной экзотики обитателей респектабельных кварталов, свободных художников из Кроуси и местных, фоксвилльских, парней и девчонок. Джилли и Сью танцевали друг с другом: не из-за недостатка предложений, просто в тот вечер им не хотелось чувствовать себя в долгу перед кем-либо. Многие парни ведь до сих пор считают, что раз он пригласил девушку на танец, то она ему по гроб жизни обязана, а проходить через все ритуальные этапы вежливого и остроумного отказа ни у той, ни у другой просто не было сил.
Сью только что выбралась из-под обломков незадавшегося романа, а Джилли в принципе избегала каких-либо отношений. Любые отношения неизбежно ведут к переменам, а она как раз не испытывала желания что-то менять в своей жизни. Кроме того, всех мужчин, которые ей когда-либо нравились, уже прибрали к рукам, и она давно перестала верить, что судьба в образе Прекрасного Принца ждет ее в ночном клубе где-нибудь в Фокс-вилле.
– Мне эта группа нравится, – призналась Сью, когда девушки вернулись за свой столик допить заказанное в начале вечера пиво.
Джилли кивнула, но ничего не ответила. Окинув беглым взглядом разношерстную толпу, она заприметила чью-то лохматую голову, похожую на плохо подстриженный газон шевелюры Цинка, и сразу же вспомнила, что сегодня вечером, когда она заглянула к нему по дороге в клуб, его не было дома.
«Цинк, не надо сегодня отпускать велики на свободу, пожалуйста», – думала она.
– Эй, Томас. Проверь-ка вот этот.
Их было двое, один белый, другой пуэрториканец или что-то в этом роде, оба всего на год-другой старше Цинка. Оба в черных кожаных куртках и джинсах, темные волосы гладко зачесаны назад. Мелкие капли дождя поблескивают на волосах и одежде. Пуэрториканец подошел ближе, посмотреть, на что указывает приятель.
Цинк растворился в тени ближайшей подворотни. Фонари, которые он еще не успел отпустить на свободу, шептали ему «осторожнее» и заботливо укутывали его тьмой, заливая электрическим светом пару посреди улицы.
– Черт, – удивился пуэрториканец, – кто-то делает нашу работу за нас.
Он подхватил замок, дужку которого Цинк только что перекусил своими кусачками, и цепь, приковывавшая велосипед к крыльцу, со звоном упала на асфальт. Подростки застыли на месте, настороженно вглядываясь в противоположные концы улицы.
– Все тихо, – сказал белый. – Никого, только я, ты и твои… вошки.
– Да пошел ты.
– Сам пошел, puto[12].
Оба рассмеялись – отрывистым, нервическим смехом, выдававшим их страх, – и белый парень взял велосипед за руль и отогнал его от крыльца.
– Глянь, Бобби, – окликнул его пуэрториканец, – а вот и еще один.
– Так чего ты ждешь? Бери его за рога и тащи в фургон.
«Они тоже освобождают велосипеды», – дошло до Цинка. Когда они появились, он со своими кусачками успел пройти почти целый квартал, добросовестно срезая замок за замком.
«Осторожно, осторожно», – шептали фонари, но Цинк уже вышел из тени.
– Привет, ребята, – сказал он.
Парни застыли, но тут белый заметил кусачки у него в руке.
– Ну и ну, – начал он. – Кто это у нас тут? Что потерял на ночной стороне улицы, паренек?
Но Цинк не успел ответить: вой полицейской сирены разорвал воздух. Судя по звуку, автомобиль был один и приближался очень быстро.
Официантка-китаянка в кожаной мини-юбке и чулках в сеточку выглядела просто потрясающе. По контрасту с кроваво-красной блузкой в талию, ее кожа, и без того светлая, казалась почти прозрачной. Блестящие, как полированный черный янтарь, волосы были собраны на затылке в свободный узел, из которого на шею и плечи девушки падали отдельные пряди. Черно-синяя подводка делала темные глаза еще темнее. Губы цветом совпадали с блузкой.
– Почему ей все это идет, а я в таком наряде наверняка походила бы на шлюху? – допытывалась Сью.
– У нее лицо непроницаемое, – ответила Джилли. – А у тебя просто привлекательное.
– Как мило, что ты это заметила, – ухмыльнулась Сью и встала из-за столика. – Пойдем потанцуем.
Джилли покачала головой:
– Иди. А я посижу.
– Нет, одна я не пойду.
– Вон ЛаДонна, – заприметила Джилли общую знакомую. – Потанцуй с ней.
– Джилли, с тобой все в порядке?
– Да, все нормально, просто устала немного. Дай отдышусь.
«Нет, со мной не все в порядке, – думала она, наблюдая, как Сью пробирается через зал к столику, за которым сидели ЛаДонна да Коста и ее брат Пипо. – Как со мной может быть все в порядке, когда я беспокоюсь за Цинка. А вдруг он опять на улице, срезает замки велосипедов… Тебе-то какое дело, ты же ему не мать, – сказала она себе. – Нет, конечно, только…»
Здесь, на улице, мы все заботимся друг о друге.
Ее собственные слова. Конечно, для тех, кто совсем дошел до крайности – бомжей, пьяниц, просто неудачников, которые и о себе-то позаботиться не могут, не говоря уже о других, – они ничего не значат, зато она верит в то, что говорит.
А Цинк – он не с теми и не с другими, а так, посередине. Обычно опека ему не нужна, но иногда то отчаянное, что в нем есть, притягивает магию, которая переполняет улицы даже днем и безраздельно правит ими, когда нормальные люди спят в своих постелях, уступив город ночным жителям. Волшебство часто выбирает таких, как Цинк, своим временным пристанищем. На неделю. На день. На час. И тогда уже неважно, есть оно на самом деле или нет, можно ли его изучить, описать, измерить, для них это единственная реальность. Которая существует вопреки всему.
А может, их вера и превращает волшебство в реальность?
Джилли покачала головой. Нет, это вопрос не к ней, да и вообще, какая разница? Где бы ни существовало волшебство – в жизни или только в голове у Цинка, – закон-то он может из-за него нарушить по-настоящему, и тогда Лу быстро сядет ему на хвост. И упрячет в тюрьму вместе с разными другими неудачниками.
А за решеткой Цинк и недели не протянет.
Джилли встала из-за стола и пошла через весь танцпол к Сью и ЛаДонне, которые весело отплясывали под песню, звучавшую так, словно сам Бадди Холли[13] приложил руку если не к ее словам, то хотя бы к музыке.
– Сматываемся! – завопил белый парень.
Он швырнул велосипед на землю и побежал, его напарник понесся за ним по пятам, разбрызгивая лужи. Цинк стоял и смотрел, как они убегают. В затылке у него свербело. Это фонари подсказывали ему, что надо бежать, но он видел велосипед, который лежал на боку, точно раненое животное, переднее колесо медленно крутилось, и знал, что не сможет просто взять и уйти.
Велосипеды – они ведь как черепахи. Переверни черепаху на спину, и без чужой помощи она уже ни за что не поднимется на ноги, так же и велосипед.
Цинк бросил кусачки и подбежал к велосипеду. Он уже прислонял машину к перилам крыльца, от которого ее увел тот белый парень, когда из-за поворота, скрежеща шинами по мокрому асфальту и бешено вращая мигалками – «Бе-ги, бе-ги», назойливо выла сирена, – вылетел полицейский автомобиль, и свет его фар пригвоздил Цинка к месту.
Еще раньше, чем автомобиль полностью остановился, дверца пассажирского места распахнулась и оттуда выскочил полицейский в форме. На ходу он вытаскивал пистолет. Используя машину как прикрытие, он вскинул руку с оружием и прицелился в Цинка.
– Стой, где стоишь, парень! – закричал он. – Даже моргать не вздумай.
Цинк был причастен к тайнам. Он слышал голоса огней. Он знал, что, глядя на мир одним уголком глаза, можно увидеть больше, чем когда пытаешься заглянуть ему прямо в лицо. И все полицейские, которых он когда-либо видел в жизни, действительно походили на Элвиса как две капли воды. Но и у него была своя защита, иначе он не продержался бы на улице столько лет.
У него был талисман на счастье. Крохотная оловянная подвеска в виде обезьянки, которая жила в коробке с хлопушками еще в те времена, когда призы в них были настоящие. Подарок Люсии. В ту ночь, когда его сцапали Элвисы, он забыл ее дома. Но он не так прост. Сегодня обезьянка у него с собой.
И он опустил руку в карман, чтобы достать талисман и разбудить его магию.
– Ну ты прямо как маленькая, – заявила Сью, когда они вернулись к столу за куртками.
