Видящая истину - Деннард Сьюзан
Обычно Ноэль расстраивало, что она не такая смуглая, как Сафи, но сейчас это было более чем кстати. Женщины номаци старались сохранить свою кожу белой, как луна, которой они поклонялись.
– Назовись, – раздалось на гортанном номацийском. Враждебная стального оттенка Нить замелькала слева от Ноэль, а между деревьями можно было разглядеть смутные силуэты арбалетчиков.
Она покорно подняла руки, надеясь, что повязка на ее ладони не слишком заметна.
– Ноэль, – крикнула она, – Ноэль де Миденци.
Дубовые листья шуршали; ветви скрипели. Переливчатых Нитей под деревьями становилось все больше – охранники принялись совещаться.
Крик расколол ночное небо.
Вспорхнули две ласточки.
Крик повторился, и его, безусловно, издал человек, которого Ноэль знала. Девушке показалось, что она падает.
Стремительно падает со скалы, теряя свою отвагу по мере приближения к земле.
«Спокойствие, – закричала она про себя. – Спокойствие от кончиков пальцев на руках до самых пяток. Спокойствие!»
Но она не ощутила спокойствия, пока не раздался оглушительный скрип ворот. Послышались шаги, и женщина в черных одеждах ведьмы Нитей подбежала к ней.
– Ноэль! – воскликнула ее мать, раскинув объятия. Она ступила на траву, вышла на лунный свет, по лицу ее, копии лица Ноэль, текли слезы. Конечно же, лживые слезы, так как настоящие ведьмы Нитей не плачут – а Гретчия была самой настоящей ведьмой Нитей.
Когда она заключила Ноэль в слишком тесные объятия, та заметила, какой маленькой стала мать: макушка еле доставала до носа дочери.
– О Ноэль! – Гретчия громко взвыла… слишком громко. – Ты дома. Я так рада, так рада! – И, еще повысив голос: – Наконец-то ты дома навсегда.
* * *После того как Сафи вымылась в элегантной, ярко освещенной ванной, она последовала за служанкой с волосами цвета красного дерева в свою комнату, где та помогла Сафи одеться в серебристо-белое платье, а затем уложила волосы. Тугие локоны запрыгали и засверкали в лучах заката.
Сафи было непривычно, что кто-то ее одевает и ей прислуживает, – на протяжении семи лет она справлялась без посторонней помощи. Последнее воспоминание такого рода было связано с Прагой, куда ее пригласили на тринадцатый день рождения принца Леопольда Карторранского. Сафи было двенадцать, она была значительно выше всех остальных девочек, и ей отчаянно хотелось оказаться где угодно, только бы не на этом ужасном балу. Другие молодые доньи и доны вечно шептались о ее дяде, а в предыдущий сезон посмеивались над ее нарядом. Леопольд – или Полли, как Сафи всегда называла его, – никогда не насмехался. Хотя он и держался естественно в центре всеобщего внимания, Сафи знала, что это всего лишь игра, – магия говорила ей, что это так. Он мог важничать и красоваться, играя имперского принца, но ему нравилось все это не больше, чем Сафи нравилось быть доньей. Так что неудивительно, что он норовил спрятаться в огромной императорской библиотеке, как только у него появлялась такая возможность, и, к счастью для Сафи, когда она бывала в Праге, он всегда брал ее с собой.
Полли наверняка будет на балу сегодня вечером, подумала Сафи, внимательно разглядывая себя в узком зеркале рядом с кроватью. Прошло восемь лет с тех пор, как они виделись в последний раз, в тот день рождения. Это был самый долговязый и самый симпатичный мальчик во всем императорском дворе. Она не могла представить, как он выглядит сейчас – во что эти длинные светлые ресницы и пружинистые золотые кудри превратились у мужчины, которому уже двадцать один год.
Сафи, конечно, тоже изменилась, и нежного цвета платье это подчеркивало. Тугой корсаж облегал ее нетонкую талию и живот, рукава не закрывали длинные руки. Она не была женственной, хотя спадающие юбки делали линию бедер мягче. Косы оттеняли скулы и яркость глаз.
Она повернулась к служанке, прищурившись.
– Это платье сидит идеально. Да?
– Мастер Аликс талантливо управляется с шелком, миледи.
Сафи понимала, что наряд был сшит специально для нее. Она не стала давить на горничную, чтобы та сказала что-то еще. Женщина, вероятно, знала еще меньше Сафи о том, что за чертовщина происходит.
Как только горничная вышла, оставив изумительную белую накидку на кровати, Сафи метнулась к своей сумке и вытащила оттуда каравенскую книгу.
Потом она шагнула к окну, за которым каналы были охвачены пламенем заходящего солнца.
Призрачный розовый свет пробежал по книге, и, когда Сафи откинула скрипучую кожаную обложку, страницы зашелестели. Книга открылась на странице тридцать семь, на ней заблестел бронзовый крылатый лев. Пиастр. Он служил закладкой и располагался там, где Ноэль закончила чтение.
Сафи быстро просмотрела содержание страницы. Вычурным далмоттийским шрифтом перечислялись каравенские монахи – послушники, диаконы, старцы. Потом были описаны подвиды каждого из званий, специальности, которыми монахи владели.
Дверь в спальню распахнулась, но Сафи хватило времени, чтобы запихнуть книгу в сумку до того, как в комнату вошел ее дядя.
Эрон фон Хасстрель был высоким мужчиной, мускулистым и ширококостным, как Сафи. Но в отличие от Сафи, его пшеничные волосы начали седеть, а под налитыми кровью глазами обозначились лиловые мешки. Может быть, когда-то он и был солдатом, офицером, но сейчас стал обычным пьяницей.
И выглядел еще хуже, чем в прошлый раз, когда Сафи его видела.
Эрон остановился в нескольких шагах от Сафи и почесал макушку. На ней почти не осталось волос.
– Так ты пыталась бежать? Глупо с твоей стороны, Сафия. Ты ведь знаешь, что я всегда тебя найду.
– Стало быть, хорошо, что я упрямая, – ответила она резко. – Я просто буду продолжать сбегать, пока ты не сдашься.
– Ты меня недооцениваешь.
«Правда».
Сафи напряглась. Но прежде чем она успела спросить еще о чем-то свою магию – о том, что это все могло значить, Эрон устремил на нее свой пронзительный взгляд.
– Ради Инан, – протянул он, – почему ты такая бледная? Ты выглядишь так, словно проклятая Пустота настигла тебя.
Эрон вскинул голову, и Сафи заметила, что дядя слегка пошатывается.
– Я полагаю, ты волнуешься по поводу сегодняшнего бала.
– Как и ты, – парировала она. – Как ты умудрился так напиться еще до обеда?
Его губы расплылись в улыбке, злобной улыбке. Он критически осмотрел наряд Сафи.
– Мне кажется, ты будешь похожа на карторранскую донью. Хотя это больше заслуга мастера Аликса, чем твоего самообладания. Прекрати сутулиться, ради Инан.
Скорчив гримасу, он подошел к окну и выглянул на улицу.
Сафи прикусила губу от обиды. Но она не могла позволить дяде Эрону унижать себя, как обычно. Вместо этого она расправила плечи и повернулась к нему.
– Итак, почему я здесь, дядя? Все будет идти по привычному для тебя сценарию? Игры в таро, петушиные бои, бордели? Признаться, – она лениво махнула рукой в сторону канала, – мне не хватает практики. Особенно со шлюхами. Боюсь, спрос на здоровую плоть в Онтигуа не так велик. Я не занималась этим с тех пор, как мы в последний раз были здесь восемь лет назад.
– Не валяй дурака, – ответил Эрон утомленным тоном, бросив на нее косой взгляд. – Я уже знаю, что Хабим и Мустеф случайно проговорились тебе. У нас есть планы. Большие планы, которые разрабатывались много лет, множеством людей.
– Множеством людей, – удивленно повторила Сафи. – Что же, мастер, сшивший мое платье, один из них?
Эрон заложил руки за спину.
– Да, и мастер Аликс, и я… Много лет. Как и все люди, замешанные в этом. В том числе и… – Он повернулся к Сафи. – В том числе и ты, Сафия. Сегодня вечером ты должна сыграть крошечную роль. А после ты можешь уйти навсегда.
– Погоди, что? – У Сафи отвисла челюсть. – Я могу… уйти?
– Да, – ухмыльнулся Эрон. – Ты и твоя маленькая сестра по Нити можете уплыть в закат, как вы планировали, и я не буду вас останавливать. Вы будете свободны.
Свободны. Свободны. Слова прогремели в воздухе, как финальный аккорд симфонии. Свободны. Свободны. Свободны.
